Словно услыхав мысли Шовшур-аскера, шаман открыл глаза и поднял руку.
— Что? — Воин придержал вороного коня, поравнявшись с гнедо-пегим косматым коньком волшебника.
— Чую!
Улуу-меге никто не мог упрекнуть в излишнем многословии. Обычно шаманы любят потрепаться у костра, особенно если пропустят чашку-другую араки, поучить жизни, показать, какие они умные и для племени полезные. Из Улуу-меге каждое слово приходилось тянуть на аркане, как дикого жеребца-трехлетку.
— Что чуешь? Говори, не томи!
— Чужой чародей. Сильный, однако.
Этого еще не хватало! Неужели разведчики порубежной стражи сумели найти их следы? Придется или принимать бой и с честью погибнуть, или удирать за реку несолоно хлебавши, без добычи, а после выслушивать насмешки прочих аскеров. Да Шовшур-аскер лучше на кинжал упадет!
— Откуда здесь чародей? Говори!
— Не знаю, однако. Нагоняют во-он оттуда... — Улуу-меге показал тощей, увитой черными жилами рукой, откуда именно.
— Нагоняют? Йах! Сколько с ним?
Шаман скривился, нехотя признаваясь:
— Не чую. Плохо. Сильный чародей. Только его чую.
— Йах! — Шовшур-аскер обернулся к воинам. — Эй, аскеры! Мы искали воинской славы, а она сама нас нашла! Готовьте луки! Бучай!
— Слушаю! — приблизился молодой аранк. Пускай по годам — юноша, но по делам — умелый и беспощадный воин.
— Отстанешь со своим десятком. Зайдешь врагу сзади. Или сбоку, как выйдет.
— Слушаю, Шовшур-аскер!
Протяжным свистом Бучай позвал своих людей. Они замедлили бег коней, а вскоре и отвернули в сторону.
— Улуу-меге!
— Да?
— Твои шаманы готовы?
— Да.
Они молча проскакали еще три полета стрелы.
— Улуу-меге!
— Да?
— Враги далеко?
— Близко.
— Совсем близко?
— Да. Совсем. — Шаман пристально вглядывался в туманную дымку по левую руку от вытянувшегося в длинную колонну чамбула. Чмокнул узкими губами. — Вот они.
Из тумана возникли силуэты пяти всадников.
— Пятеро? — опешил Шовшур-аскер. Даже не сдержал недостойного истинного воина удивления и волнения.
— Пятеро, — пожал плечами Улуу-меге.
— Который чародей?
— Спроси лучше, сколько звезд на небе.
— Йах! Придется всех убивать.
По его команде чамбул сократил и без того неспешную рысь, разворачивая коней головами навстречу незнакомцам, так, чтобы образовать широкий полукруг с подручными Улуу-меге в вогнутой части.
Лужичане (а кто иной еще мог так вольно скакать по левобережным степям?) приближались неторопливо. За оружие не хватались.
У всех, как на подбор, рослые буланые кони.
Впереди ехал высокий широкоплечий мужчина средних лет. В черном жупане и плаще с волчьей опушкой. Темно-русая голова не покрыта шапкой несмотря на мелкий холодный дождик, лицо обрамлено тонкой бородкой по краю нижней челюсти. Волосы до плеч, в отличие от большинства северян, стригшихся в «кружок». Кочевники, заплетавшие волосы в длинные косы, свято верили, что в них заключена сила аскера — обрежь и бери его голыми руками, поэтому обычаев соседей не понимали и презирали их за это.
Следующие за широкоплечим предводителем всадники носили шапки с малиновым атласным верхом и бобровой оторочкой, украшенные фазаньими перьями. Из-под грязных, выдававших долгие скитания, кунтушей виднелись щедро расшитые серебряным галуном жупаны.
На лужичан не похожи.
Кто такие?
Шовшур-аскер едва в затылок не полез пятерней, но вовремя опомнился — не стал при воинах растерянность показывать. И использовал потянувшуюся вверх руку правильно — перехватил висящую на темляке плеть-нагайку и взмахнул ею.
За ветром и топотом копыт он не расслышал скрип десятков натянутых тетив, но ни на мгновение не усомнился — короткие черные стрелы с подпиленными наконечниками нацелились в сердца пятерых врагов.
Русоголовый — скорее всего именно он и был почуянным Улуу-меге чародеем — бросил повод на шею коня, поднял обе руки ладонями вперед. Жест, во все времена и у всех народов призванный показать мирные намерения. Если бы Шовшур-аскер поверил ему! Но нет. У аранков и у самих в чести были военные хитрости, и обман лупоглазых северян чести не уменьшал, а напротив — прибавлял. Ведь даже Саарын-Тойон не раз и не два обманул мерзкого Муус-Кудулу. На войне как на войне.
Предводитель чамбула резко отмахнул нагайкой. Полсотни стрел сорвались в полет...
И упали, наткнувшись на невидимую преграду в двадцати шагах от цели.
«Йах! Вот колдун проклятый!» — подумал Шовшур и хотел крикнуть Улуу-меге, чтоб не дремал, но тот знал, что делать.
Десять змеистых бело-голубых молний рванулись к русоголовому. Потянулись жадно, как руки богача к брошенному без присмотра добру.
Все та же преграда остановила их, отклонила и направила в землю.
Клубы пара пошли от мокрой травы так, что шарахнулись кони северян.
Воины в жупанах с галуном втянули головы в плечи. Видно, не до конца верили в мастерство своего командира. Но он оставался спокоен.
— Стойте, храбрые аскеры! — выкрикнул чародей и, подавая пример, осадил коня.
Говорил русоголовый на наречии кочевников — или, как сказали бы в правобережной степи, на настоящей речи — достаточно хорошо. Неужели гостил в становищах и кочевьях раньше? А может, ему и в самой Ачук-Орде, где живет Алтын-Хан, младший внук самого Саарын-Тойона, бывать довелось?
— Стоять! — коротко и зло бросил Шовшур-аскер.
Аранки натянули поводья, аж кони присели на задние ноги.
Замерли. Стрелы по-прежнему наложены на луки. Достаточно одного неверного жеста, одного подозрительного слова и...
— Храбрые аскеры! — проговорил русоголовый. — Славные степные воины! Слыхал я, старейшины ваших родов говорят: враг моего врага — мой друг. Не правда ли? — Он сделал выразительную паузу. Усмехнулся. — Уважаемый аскер, прикажи воинам, которые заходят ко мне и моим людям со спины, остановиться. Иначе многие матери в кочевьях аранков будут оплакивать сыновей.
— Дье бо! (Ну да!) — недоверчиво воскликнул Шовшур.
— Хочешь проверить? — недобро прищурился волшебник.
— Бучай!!! — Если возникала необходимость, Шовшур-аскер мог перекричать скачущий табун или степной буран. — Стой, Бучай!
Русоголовый кивнул одобрительно. Продолжил:
— Может, поговорим, сойдя с коней, у костра?
— Почему я должен говорить с тобой, северянин?
— Потому, что я предлагаю тебе военный союз.
— Йах! Зачем мне союз с тобой?
— Ты слишком непонятлив для водителя десятков аскеров...
— Сердце лисицы, жало гадюки! — Улуу-меге поравнял пегого лохмача с вороным Шовшур-аскера. — Зачем ты явился, земное воплощение Муус-Кудлу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});