плечами. – Я недавно у бабули на рынке помидоры покупала, так она меня все время, пока торговались, девочкой называла. И потом – ты видела этих двадцатилетних? Некоторые такие бой-бабы, что я рядом с ними как младшая сестренка. Нет, решено: своди меня с этим мужиком: пусть бедолага наконец познает, что такое семейное счастье.
– Мил, ты даже не представляешь, во что пытаешься влезть, – нервно хихикаю я. – Он – тиран. Он превратит твою жизнь в ад.
– Это мы еще посмотрим! – парирует Мила. – Я, знаешь ли, тоже не фиалка.
Мы спорим с ней минут пять, а потом я сдаюсь. Мне негде взять девушку для вечернего свидания Кузнецова, так что мысль заменить ее подругой довольно привлекательна. Я наливаю Миле чаю, чтобы она не трескала сырники всухомятку, и ухожу в комнату. Прикрыв дверь, набираю Кузнецову.
Когда гудки в трубке обрываются, я слышу не привычное «алло», а звуки, похожие на выстрелы.
Пиф-паф! Пиф-паф! А потом к ним еще и «тра-та-та-та» присоединяется.
– Василий, вы тут? – испуганным голосом окликаю я. – Вы можете разговаривать?
– Конечно, могу! – отзывается Кузнецов. – Ты чего хотела, Танчик?
Я открываю рот, чтобы обрушить на него радостную новость о появлении первой кандидатки в жены, но Кузнецов вдруг орет:
– Гранату кидай ему! Гранату!
– Что, простите?
Вместо ответа из трубки раздается ужасный грохот и мат. У меня, кажется, закладывает уши. К счастью, секунд через пять неприятное ощущение проходит, а шум немного стихает.
– Василий, вы там от конкурентов, что ли, отстреливаетесь? – на всякий случай, интересуюсь я.
– Ха-ха, – без нотки веселья отзывается он. – Скажешь тоже! Эти чепушилы мне и близко не конкуренты.
Меня вновь охватывает тревога. С кем я связалась, черт возьми? С бандитом?
Не придумав ничего лучше, решаю спросить об этом у самого Кузнецова.
– Василий, признавайтесь, вы связаны с криминалом?
– Чего? Танчик, ты там головой стукнулась обо что-то, мне в скорую позвонить?
– Не уходите от ответа! – протестую я. – Что у вас там за пальба?
– Это военизированная игра на свежем воздухе. Я, между прочим, прогрессивный руководитель и регулярно поощряю лучших работников выездами на природу. А ты чего звонишь-то? Соскучилась?
– Я нашла вам девушку на свидание.
– Подружку свою решила мне подсунуть? – с раздражением уточняет он. – Ту самую гламурную фифу, которую мужики мои сегодня у тебя видели?
– Моя подруга не гламурная фифа! – огрызаюсь я. – В прихожей темно было, вот ваши люди и нафантазировали себе.
– Так ты и правда мне ее хочешь втюхать?
– А что вас смущает? – с вызовом спрашиваю я. – Из нее отличная жена получится – ваша мама за такую невестку еще руки мне будет целовать.
Он фыркает.
– Танчик, напоминаю: мне не нужна городская штучка. Мне нужна девушка из глубинки – скромная, домашняя.
– Моя Мила как раз такая! – спешу заверить я. – Она всю жизнь в станице провела, слаще моркови ничего не ела. Она в обморок падает, когда я ее на шопинг вожу, потому что к людям толком не приучена. А еще она волонтерит в приюте для собак.
– Я хочу, чтобы моя невеста не знала, кто я такой, – напоминает Кузнецов. – Не слышала о моем богатстве.
– Так она и не слышала о вас. Я расскажу ей все, что вы придумали: и про тренажерку, и про офис, и про то, как вы томитесь на бэпэшках без женской ласки.
Кузнецова кто-то окликает, выстрелы снова становятся громче.
– Ладно, убедила, – соглашается он, явно желая скорей завершить разговор. – Пусть подружка твоя подруливает к шести в ресторан «Анютины глазки». Знаешь такой?
– Нет.
– Погугли.
Кузнецов бесцеремонно сбрасывает вызов.
Я возвращаюсь к Миле, оглядываю ее с головы до ног. Ух, до чего же она ухоженная, до чего модная и стильная! Ну вообще не вписывается в легенду про юную волонтершу из станицы.
– Мне не нравится твой взгляд, – признается Мила и чуть ежится.
Я решаю начать издалека:
– Слушай, а на что ты готова ради семейного счастья?
***
Мила из нас – трех подруг – самая невезучая: у нее ни разу не было длительных отношений. Самый долгий ее роман протянул шесть недель, и то, потому что ее новый парень половину времени провел в командировках. Остальные бойфренды сбегали от Милы примерно через три-четыре недели совместной жизни.
Соня считает, что причина этого – цыганский сглаз. Мама Милы как-то проговорилась, что, будучи беременной, поцапалась на рынке с цыганкой. Та была старая и злая, напророчила Миле всяких гадостей. Соня, когда услышала эту историю, аж запрыгала. «Вот! – кричала она, размахивая Пашкой. – Вот оно! А я говорила вам, девочки, а вы меня не слушали…»
Мила, которая раньше, как и я, не верила ни в какую магию, вдруг прониклась. Под Сониным давлением, она даже съездила к найденной по объявлению знахарке, в глухую станицу. Там с Милы сняли разом и проклятье, и порчу, и венец безбрачия. Разумеется, не бесплатно.
Старая знахарка заставляла Милу прыгать через костер, а сама в это время тыкала иголками в куколку из воска. Но, видимо, без энтузиазма тыкала, потому что не помогло. Мужики продолжили исчезать с Милкиных радаров как ни в чем не бывало. А ведь она вовсю старалась их удержать: и воду заговоренную им в чай подливала, и имена их на перекрестках в полночь выкрикивала.
Спустя полгода после визита к знахарке к магии Мила все же охладела. Я радовалась как ребенок: тяжело иметь двух чокнутых подружек сразу, а так у меня только Сонька осталась с верой в сглазы и порчу. Правда, Соня способна вынести мозг за двоих. Она мне пару раз такие истерики устраивала, когда я ее Машку хвалила (читай, сглаживала), что страшно вспомнить.
А ухажеры, я считаю, разбегаются от Милы отнюдь не из-за проклятий. Мила у нас человек импульсивный и экзальтированный, эмоции из нее несутся потоком. Мужчины этот поток просто не выдерживают: их смывает, расшвыривает в разные стороны, как щепки. Чтобы хоть кто-то удержался рядом, Миле надо держать себя в руках. И об этом я ей уже тысячу раз говорила.
После разочарования в магии Мила некоторое время личностно росла (на тренингах) – вырабатывала сдержанность. Но потом она стала ходить на консультации к одному известному в нашем городе психологу, и он заявил ей, что эмоциональность – это наследственное, коррекции не поддающееся. Теперь Мила ничего с собой не делает. Она просто ждет, что однажды к ее берегу прибьет мужчину с крепкой нервной системой.
А может, Кузнецов ей как раз и подойдет – чем черт не шутит? Но даже если нет, ничего страшного. Пусть моя