– Ты уж извини, но у Паши были дома кое-какие бумаги. Я при тебе посмотрю.
– Смотри, – продолжала сверлить его взглядом Лида. Если бы она могла, она бы даже на порог его не пустила. Но она, понятное дело, не могла.
– Ладно, – кивнул он. – Пошли.
– Пошли, – она махнула рукой, пропуская его впереди себя.
В кабинете Пашки был бардак. Два компьютера, обмотанные какими-то проводами, ноутбук, папки, листки, целые шкафы, забитые какой-то фигней. Да, тут работы было не на один день. Лемешев мысленно чертыхнулся. Ну кто просил Пашку устраивать дома филиал международной биржи?
– Может, тебе надо что-то определенное? – поинтересовалась Лида.
– Да… нет, мне надо посмотреть. Я еще не уверен.
– Ты будешь смотреть прямо все?
– А у него тут есть сейф? – поинтересовался он озираясь.
– Под столом, – кивнула Лида. – Только там ничего нет, одна макулатура.
– Мне кажется, если он и хранил где договора, так это в сейфе.
– Не думаю, но проверь, если хочешь, – пожала плечами Лида. Павел никогда ничего важного не держал в сейфе. Говорил, если кто придет (перевожу – станет грабить), сейф вскроет в первую очередь. – Но только вот ключа у меня нет.
– А ты не знаешь, где он может быть?
– Нет, не знаю, – насупилась она. Тоже мне, барин. Дай говна, дай ложку.
– Я попробую открыть, – как бы между делом бросил Лемешев, но в этой короткой фразе можно было прочитать всю его жизнь. От мелких квартирных краж до серьезных дел в серьезных домах. Лида вспомнила, что однажды Пашка ей рассказывал, смеясь над подходом к безопасности со стороны наших воротил, как один деятель, любитель коллекционировать оружие, придумал хранить его дома. И такой был ведь неглупый парень, однако хранил, вывешивал на стены и хвастался. Коллекция у него была действительно хоть куда. Понятное дело, раз показывал, значит, нашлись и те, кто осмотрел, посчитал, оценил и принял решение – экспроприировать у экспроприаторов. А надо заметить, что тот дом отличался исключительно высоким уровнем охраны. И бетонный забор высотой в три метра, и битое стекло наверху, и колючка, и вневедомственная охрана в будке. С автоматами, как положено. Собаки опять же. В общем, режимная территория.
– Лемешев рассказывал, там даже ток по колючке шел.
– И что же? И как? – поинтересовалась Лида.
– А как? Автобус бойцов, немного динамита. Собачек жалко, перестреляли их. А вневедомственная охрана, она как всегда.
– А как она всегда?
– Ну, поорала и сдалась. Они там сидят на зарплатах, пельмени кипятильником варят. Оно им надо, за чужие бабки помирать?
– Романтично, – кивнула тогда Лида. Она много слышала и знала, что Лемешев – человек весьма дельный, особенно в таких делах.
– Вскрывай что хочешь, – пожала плечами она. – Я пойду, мне маникюр надо делать.
– А, давай-давай, – кивнул Лемешев.
Лида ушла. Он только покачал головой. Маникюр у нее, надо же. Ладно, без нее значительно лучше. Спокойнее. Он присел за стол, осмотрел модель сейфа. Господи, ну и рухлядь. Впрочем, подумал Лемешев, вряд ли этот сейф должен был нести какую-то важную, ответственную миссию. В таких сейфах хранят всякое старье. Лемешев осмотрелся, включил компьютер и погрузился в богатый внутренний мир… как будто самого Светлова. Да, компьютер стал настолько персональным, что оказаться в его недрах без ведома самого пользователя – все равно что получить доступ к мозгу и заглянуть туда сквозь щелочку. Итак, что же там, в голове Павлушки Светлова. На заставке Лидка и Машка, это понятно. Пашка действительно всегда отличался необъяснимой, даже патологической привязанностью к семье. И Лидка всегда этим умело пользовалась. Хотя… в последнее время наметился некоторый раскол, Пашка все больше пил и Лидку на вечеринки таскать почти перестал. Не хрен было его пилить бесконечно. И потом, сколько можно – они с этой сучкой прожили, кажется, почти пятнадцать лет. Нормальный срок, как за мокруху, усмехнулся про себя Лемешев. Пора было уже ее менять, сколько можно тюнинг делать? Машины меняют после трех лет, жен – после пяти. Так любил говорить Свитский, а Свитского Лемешев уважал (еще бы, главный босс все-таки) и обожал (тут уж чисто по личному фактору).
– Так, порнушка, – ухмыльнулся Лемешев, ковыряясь в компьютере. Впрочем, это его мало интересовало. Он решил не мудрить, просто подключил внешний диск, перекачал все содержимое компьютера, включая все эти сопливые семейные папки «Машеньке годик», «Машенька учится ходить» и «мы в Испании», «Машенька в садике», а затем выделил их.
– Какой ты, Павел Светлов, методичный парень. Все хранишь, ничего не стираешь, – ухмыльнулся Лемешев. И нажал на «delete». После этого работа пошла быстрее. Хорошо, что в светловском кабинете имелся камин – все лишнее можно было просто сжигать. А лишнее там было. Черная бухгалтерия, списки контактов с «нужными» людьми из разнообразных государственных структур, черные базы данных, проекты. Все было организовано и простроено на «пять» с плюсом, и если бы Светлов был, к примеру, менеджером в каком-то банке, ему бы за все это еще и премию дали. А тут пришлось, значит, всю эту красоту пожечь.
– У тебя все в порядке? – сунула нос Лидия. – Горелым пахнет.
– Заметаем следы, – улыбнулся Лемешев.
– Ну-ну, – кивнула она и вышла снова. Часам к двум она зашла еще раз, сказать, что ей пора уходить, но что он, если надо, может оставаться и дальше, потому что в доме осталась няня с Машкой, которая из-за всего произошедшего заболела и в садик не пошла. И она выпустит его и запрет дверь, если надо. Лемешев выглянул из-под стола усталый, красный, с носом в саже.
– Отлично, – как-то напряженно кивнул он.
– Ну, пока. Надеюсь, ты все успеешь. Мне бы не хотелось, чтобы возобновились визиты.
– Я уверен, что управлюсь за один раз, – заверил ее он и проводил долгим взглядом. После того как она вышла, Лемешев вылез из-под стола, заметался по комнате, разыскивая взглядом свою сумку. Нашел ее, схватил, снова полез под стол – к сейфу, который он уже благополучно вскрыл. А там… и удивлению его не было предела – в этом старомодном простеньком ящике, открывающемся с трех пинков одной прищепкой, лежало сто пятьдесят тысяч долларов. Налом. Что это за деньги, почему они тут лежат – Лемешев не знал. Никаких указаний или тем более приказов найти деньги у него не было. Не было даже упоминания о том, что Пашка Светлов может их хранить. Также не было у Пашки никаких долгов перед корпорацией монстров (как Свитский любил величать их скромное новообразование). Так что… Лемешев сидел под столом, нервничал и напряженно думал, как же ему теперь поступить.
* * *
Человек привыкает ко всему… Павел много раз говорил эти слова, не придавая им особенного значения. Просто уместные слова. Бизнесмены, оставшиеся без бизнеса, привыкали жить без своего дела. Заводы останавливались, люди учились жить без работы. Чьи-то жизненные планы летели к чертям собачьим, к этому тоже привыкали. А кто-то вывозил семью в Испанию, потому что там недвижимость подешевле, чем во Франции. И гражданство получить легче. Человек привыкает ко всему, к хорошему – особенно быстро. Когда Степанов и Светлов еще только начинали свое, если можно так выразиться, деловое сотрудничество, Павел долго пытался думать, что он только лишь мозговой центр, только аналитик в этом волчьем стане. И что жизнь так уж сложилась, что в каком-то другом направлении применить его способности оказалось делом невозможным. В конце концов, Павел действительно привык относиться ко всему, чем занимается, как к работе. Ничего личного, только бизнес. Эта фраза как нельзя лучше отражала его мировоззрение.