Читать интересную книгу Выбор (СИ) - Яфор Анна

Мужчина пожалел, что столько съел за ужином, потому что внезапно ощутил приступ тошноты. Несмотря на то, что события той ночи сотню раз прокручивал в голове, это мало что меняло. Боль перестала быть такой острой, как тогда, но память сохранила все в деталях, запечатывая в сознании каждую кошмарную минуту того дня.

Хотелось думать, что его вины в смерти ребенка нет. Очень хотелось. Но Павел не мог не осознавать, что скорее всего сумел бы помочь, не будь он настолько пьян. Настолько труслив, что даже не попытался вызвать скорую. От этих мыслей становилось еще хуже. Казалось, что сердце сжимает чья-то большая костлявая рука, выкачивая из него и силы, и жизнь.

Понимая, что молчание слишком затянулось, Соболев снова приказал себе взглянуть на Лизу, хоть это и было мучительно тяжело. В ее глазах таилась такая боль, что стало еще тяжелее дышать.

— Мне безумно жаль, — в его словах не было ни капли преувеличения. Если бы только эта жалость хоть что-то могла поменять!

Женщина заморгала, резко отвернувшись, но он все равно успел заметить прозрачную каплю, скатившуюся ей на щеку, и задохнулся от желания поймать эту каплю губами.

Лиза закашлялась, а потом хрипловатым, уставшим голосом ответила:

— Мне тоже жаль. Но это было давно. И сейчас жизнь продолжается. Моя жизнь…

«Только в ней полно шрамов, которые никак не хотят заживать. Как и в моей…» — подумал Павел. Но вслух сказал совсем другое:

— Но отчего вы решили, что не сможете забеременеть повторно? Вам кто-то внушил эту мысль? Или что-то? Были какие-то осложнения после аварии?

Эти слова давались крайне тяжело, но ему было необходимо выяснить, насколько в действительности все плохо.

— Я думаю, дело в моих собственных страхах, — призналась Лиза.

— То есть врачи вам этого не говорили?

Женщина мотнула головой.

— Напрямую они так не сказали, просто дали понять, что впоследствии могут возникнуть проблемы. Все то, что звучало тогда, почти сплошь состояло из незнакомых для меня терминов. Уже потом, когда я сама стала врачом, силилась вспомнить, что именно они произносили, но так и не смогла.

Павел нахмурился.

— А разве заключения у вас не сохранилось? Выписки?

На ее лицо набежала тень, и Лиза снова стремительно отвела взгляд.

— Нет… Ничего не сохранилось. Мне было не до этого.

Такое объяснение звучало по меньшей мере странно, но расспрашивать, что именно помешало Лизе сохранить материалы, Соболев не решился. Он и так зашел слишком далеко, пытаясь постичь подробности ее жизни. Но был еще один вопрос, который ему требовалось прояснить.

— Почему именно сейчас вы решили обследоваться? Это связано с вашим… — он замешкался, не зная, какое слово будет более подходящим, — другом?

Женщина вскинула на него изумленный взгляд.

— Кого вы имеет в виду? — и, тут же догадавшись самостоятельно, покачала головой. — Вы о Руслане? Но при чем здесь он?

Павел развел руками.

— Он неоднократно дал понять, что имеет достаточно серьезные виды на вас. И что вы не просто знакомая и коллега.

— Это всего лишь его субъективное мнение, — ответ Лизы прозвучал сухо и отстраненно, но было видно, что ей крайне неприятно говорить об этом.

Павел растерялся. Для его же блага стоило поверить, что между Ильиной и тем мужчиной на самом деле все серьезно. Настолько серьезно, что это заставило ее подумать об обследовании и выяснить, способна ли она иметь детей. Но, с другой стороны, одна только мысль о том, что кто-то другой будет находиться рядом, касаться ее, целовать ее сладкие губы, выводила из себя. Все это Соболев хотел делать сам! Несмотря на все узнанные подробности, ему так и не удалось заглушить в себе такое желание.

— Я подумал, что отношения между вами как раз и стали причиной, по которой вы снова стали думать о ребенке.

В глазах женщины полыхнул гнев.

— Вас это не касается! — резко оборвала она Павла.

Это было правдой, жестокой, но неизбежной. Он не имел никаких прав лезть в ее жизнь. И уж тем более увлекаться. Вот только переполняющие его чувства совсем не поддавались никакой логике. И хоть он прекрасно понимал, что самое лучшее сейчас: это успокоиться и замолчать, сделать этого не мог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы правы, не касается, — произнес нарочито спокойно и холодно, надеясь, что такой тон поможет Ильиной немного расслабиться. — Так о том несчастном случае вы больше ничего не можете рассказать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ничего.

Он задал следующий вопрос, ощущая, как слова царапают горло, а в груди скапливается болезненная тяжесть.

— Даже о том, что чувствуете по отношению к тому человеку, который…

— Который бросил меня умирать на дороге?

Павел кивнул, не в силах произнести это вслух.

Лиза отвернулась.

— Я надеюсь, что жизнь рассчиталась с ним. А если нет… если когда-нибудь нам доведется встретиться, я приложу все усилия, чтобы он за это ответил.

Мужчина зажмурился на мгновенье, будто это могло помочь справиться с бурей чувств внутри. Надо было сдержаться. Любой ценой.

Именно благодаря Ильиной он стал тем, кем является сейчас. Вообще вся его жизнь изменилась именно потому, что случился тот кошмарный день. А теперь именно в ее власти не только испортить его карьеру, но и разрушить все, что он созидал столько лет. Поэтому она не должна ни о чем догадаться. Лишь один-единственный человек, кроме него, мог поведать ей подробности, но если не сделал этого тогда, вряд ли стоит опасаться, что сделает спустя столько лет. Но как бы там ни было, для Павла самым лучшим было держаться подальше от Лизы. Как можно дальше.

Глава 26

— Нет, сегодня у меня не получится.

— Почему?

Больше всего Павлу хотелось наклониться и стукнуться головой о стол, но он был вынужден сохранять спокойствие. Хотя бы ради себя самого.

— Лера, если бы ты видела, что творится в моем кабинете, то не задавала бы таких вопросов.

— Я могу приехать и помочь навести порядок.

Он натянуто рассмеялся, хотя ничего веселого и привлекательного в этом предложении не было.

— Не стоит. Я не представляю даже, к чему подступиться в первую очередь.

— А я очень хочу тебя увидеть. Когда мы сможем встретиться?

— В клинике скоро будет праздничный корпоратив, ты же придешь туда?

— Я не такую встречу имела в виду, — в голосе женщины проскользнули ноты раздражения, которое она изо всех сил старалась скрыть.

Павел предпочел поменять тему разговора.

— Кстати, договор по поводу оборудования уже подписан, так что свои деньги ты получишь совсем скоро.

— Ты же знаешь, что для меня важно совсем не это.

Он закрыл глаза, борясь с желанием положить трубку. Разговор утомил его, и утомила Сотникова, никак не желающая понимать, что все, случившееся между ними, — ошибка. Она выискивала одну за другой причины снова встретиться с ним, досаждала регулярными звонками, и только необходимость пересекаться по вопросам развития отделения вынуждали его это терпеть. Пока. Но Павел уже в который раз говорил себе, что еще немного — и он попросту не выдержит.

— Я нужна тебе, милый, — почти пропела Валерия, наделяя свой голос интимной теплотой. — Скоро начнет работать комиссия, и тебе точно не справиться без меня.

Если моя карьера зависит от щелчка твоих пальцев, то такое мне и даром не нужно, — мрачно подумал Соболев. Но вслух этого не сказал. Сотникова действительно была полезна, и не только ему. И если свои дела он был способен решить без ее участия, то лишать клинику одного из крупнейших спонсоров из-за собственной неприязни было бы абсолютно неразумно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты всем нужна. Твои возможности действительно бесценны для нас, — отозвался, намеренно подчеркивая множественное число, чтобы дать ей понять, наконец, что его в их общении интересует только бизнес. Ничего больше.

Женщина помолчала, а потом задумчиво уточнила: