углубиться, а то и попытаться куда-то пройти по ссылкам… Так что в конце концов не выдержал даже Евгений Юрьевич и, волевым решением, прекратил «всю эту вакханалию», постановив, что сначала они выполнят всю ранее утверждённую программу исследований, и лишь затем займутся уточнением вопросов, возникших в процессе. И потом жёстко контролировал исполнение этой своей команды… Так что мучали Скипа часов шесть. После чего он взвыл и начал решительным образом сдирать с себя все проводки и датчики. Евгений Юрьевич вскинулся было… но, посмотрев на парня, вздохнул и прикрикнул на своих совсем уж вошедших в раж подчинённых. После чего, даже, извинился перед Скипом.
— Прости уж нас, парень — больно лакомая конфетка сегодня перед нами появилась. Мы за один сегодняшний день получили едва ли не треть от той информации, что смогли собрать за всё предыдущее время. По объёму так уж точно.
Но на этом сюрпризы не закончились. Когда Скип, наконец, выбрался из здания, в котором расположились учёные и аналитики, на него стремительно бросилась дюжая фигура. Настолько, что Скип едва ли не со скрипом успел задавить рефлексы и удержать себя от того, чтобы врезать по ней чем-то вроде «плоскости»… Фигура же восторженно облапила его за плечи и обрадованно взревела:
— Ну наконец-то! Я тебя здесь уже два часа жду.
Маг в ответ только улыбнулся и, протянув руки, в ответ так же облапил фигуру и произнёс:
— Привет, Буч. Рад, что ты приехал…
Глава 6
— Свитер надень! Сегодня ветер холодный…
— Ну, ма-ам!- Скип, вздрогнул и обалдело замер. Это что — он сказал? Ёшь же твою ма… кхм… ну да — как раз она это и сказала. Ну и рефлексы у этого тела. А, вроде бы, уже давно взял его под полный контроль — и вот подишь ты…
Прибытием Буча со товарищи всё не закончилось, а, как выяснилось, только началось.
Нет, вечер они со старым (ну или пока не очень, если считать только эту реальность) приятелем смогли неплохо посидеть. Несмотря на то, что на обоих спиртное действовало уже довольно слабо. Но если потреблять его в немереных количествах, постоянно обновляя эффект — получалось более-менее. Увы, производство своего фирменного «шмурдяка» Буч пока не освоил. И не факт, что теперь освоит. Ведь в том, уже исчезнувшем, будущем он всё время оставался в Донецке, где всё и случилось. А в новой реальности, вот — перебрался в Москву. Так что как оно там дальше будет — Бог знает. Может на новом месте не окажется какого-то ингредиента, придававшего пойлу эту его немереную «убойность» ну, или, просто здесь не окажется человека, которой в прошлой реальности натолкнул его на какую-нибудь ключевую идею… А может все эти идеи у Буча уже сейчас в голове, и просто надо подождать когда они, наконец, созреют — тогда и наступит время «шмурдяка».
Как бы там ни было, посидели они хорошо. И спалось ему тоже нормально. Морана, посидев некоторое время с ними, тактично ушла спать в свой собственный «люкс». Так что выспаться ему никто не мешал. А вот утром…
— Хм, неплохо! Не думала, сынок, что ты сумеешь в этом возрасте позволить себе подобное жильё.
Скип вздрогнул и, открыв глаза, прислушался. По его апартаментам звонко разносился цокот женских каблучков, временами затихавший, когда их обладательница заходила на ковёр. Маг некоторое время лежал молча, изо всех сил напрягая слух. Не то чтобы это был такой уж необычный звук — Морана временами так же позволяла себе надеть какие-нибудь туфли или босоножки, хотя большую часть времени предпочитала носить кроссовки или вполне удобные берцы от «Боярина», но вот голос, который этот звук сопровождал… Когда до Скипа дошло чей он — самый раскачанный игрок Земли и лидер самой сильной траппы планеты испуганно сжался.
Его отношения с матерью были… сложными. В детстве он очень любил маму. Она была самой умной, самой красивой, самой доброй. То есть самой-самой-самой. Все так говорили. Даже взрослые дяди и тёти. На её фоне отец, который был старше свой жены почти на двадцать лет, смотрелся этаким тюфяком, чья функция заключалась только в одном — обеспечивать достойные уровень существования своей несравненной супруги. Это Скип не сам придумал, а слышал от одной из подружек мамы… Потом он немного повзрослел, и понял, что мама-то у него конечно самая-самая, но и занята она, в основном, только и именно собой. Нет, она никогда на него не кричала, не ругалась, не шлёпала… но и не читала ему сказок, не расчёсывала волосы, не вытирала сопли, не ходила с ним гулять… ну почти — в раннем детстве что-то такое припоминалось. Типа, он сидит в коляске и хныкает, потому что хочет побегать, а мама, отвлекшись от телефона, который пребывал у её уха почти постоянно, строго говорит ему не хныкать и сидеть смирно. Она вообще была очень категоричной, то есть если она что-то требовала — это непременно нужно было исполнить. И побыстрее… Но последнее подобное воспоминание у него было из того времени, когда ему только-только исполнилось два года. А потом он гулял только с няньками. Потому что мама почти постоянно была чем-то занята — маникюр, педикюр, посиделки с подругами в кафешках, модные показы, пати, премьерные спектакли, шопинг в Москве, Милане, Париже или Нью-Йорке… Отец временами ворчал, что не зарабатывает столько, чтобы обеспечивать всё это да ещё и содержать двух сменных нянь, помощницу по хозяйству и личного водителя мамы, но она в такой момент только иронично смотрела на него и насмешливо спрашивала:
— Ну и кто в этом виноват?
Когда папа умер — Скип едва её не возненавидел. Потому что в её жизни после смерти мужа практически ничего не изменилось — всё те же маникюр-педикюр и светские тусовки… И, даже, с некоторым злорадством какое-то время ждал, что она быстро спустит все деньги, доставшиеся ей от папы, и рухнет в нищету. О том, что это ударит и по нему — он тогда не задумывался. Ему в тот момент исполнилось четырнадцать, так что его обида усугубилась ещё и подростковым всплеском гормонов. Так что он постоянно цапался с матерью. Потому что характер у неё был… сложный. Не то чтобы совсем — нет, было там и много положительного. Например, она никогда не психовала и не истерила. И не особенно сильно лезла в его жизнь. А также ничего не делала ему назло. Хотя он подобное позволял себе в те годы сплошь и рядом. Зато если она что-то считала правильным, то добивалась этого с непреклонностью асфальтового катка. Неважно серьёзное это было или какая-то мелочь. Типа того же надетого свитера.
А потом всё как-то потихоньку наладилось. И с деньгами всё осталось нормально — то ли она оказалось не настолько расточительной, как ему в тот момент представлялось, то ли папа успел заработать куда больше, чем он подозревал, но ни в какую нищету они так и не упали. И с совместной жизнью — потому что в какой-то момент до него дошло, что когда мамы постоянно нет дома, вследствие чего она почти не принимает участие в его жизни — это ж здорово! Тем более, что она не очень ограничивала его в деньгах. Хотя в тот момент ему, конечно, казалось, что очень… И весьма снисходительно относилась к большинству его «залётов». Впрочем, надо признаться, не такими уж и большими они и были. Например, в полицию он за последние два года учёбы в школе, попадал всего раза три. А тот же Евген, один из его приятелей по компашке, в которой Скип в то время тусил, мог набрать подобное число «приводов» всего за один месяц! Ох и материл того батя, когда очередной раз ехал в полицию «отмазывать» сыночка. А потом мать снова вышла замуж… То есть, он точно не знал вышла ли она замуж официально, просто в один момент в их доме появился некий мужчина, которого мать ему представила:
— Знакомься, Тимофей, это — Сергей Семёнович. Он теперь будет жить с нами.
Скип раздражённо покосился на высокого, широкоплечего мужика возрастом немного за сорок, кисло скривился и, дёрнув плечами, молча ушёл в свою комнату. Вот ещё — будет он знакомиться со всякими приживалами… Только «альфонсов» им дома не хватает! Нет, вслух он так не сказал. Но подумал. И мужик это понял. Ну, судя по тому, как потемнело его лицо.
К его удивлению, Сергей Семёнович оказался вполне вменяемым