— Кто-то хорошо его прижал. — Герман понимает меня без слов. — Я не верю, что заместители, измазавшиеся за несколько лет в общем дерьме по самое не балуйся, по собственной воле вдруг пошли в полицию. Да и банк...
— ...неспроста досрочно потребовал возврата средств.
Мы смотрим друг на друга и одновременно моргаем.
— В целом... — Герман снимает очки. — Я подозревал, что у Хаванского длинные руки, однако проделанная работа впечатляет. Он ювелирно избавился от опасного акционера и прикрыл тебя со всех сторон.
— Я и не представляла, что у него есть такие возможности.
Опускаю взгляд на стол. Сегодня ночью у нас с Климом был самый жаркий секс в моей жизни. Более того — теперь я знакома с его сестрой, в курсе, каким тяжелым было детство. И... ни одной детали о бизнесе. Ни как он заработал свой капитал, ни где нашел такие связи, ни что любит.
— Думаешь, кто же он такой? — Герман, словно экстрасенс, второй раз за встречу читает мысли.
— У меня нет даже теории. С одной стороны, Клим как на ладони. Я живу в его доме, вижу его почти каждый день. С другой... он загадка.
— Скажу по опыту, не все загадки нужно разгадывать.
— Решил стать философом?
— Я серьезно.
— Считаешь, что знания о Климе могут быть опасными?
— У него не совсем обычный бизнес, — наконец сдается Герман. — Хаванский начинал охранником. У него не было ничего, кроме кулаков и ума, но сообразительный парень быстро смекнул, что стандартной охраной одних уродов от других не заработаешь.
— И что же необычного он придумал?
Ладони зудят от любопытства. Чтобы не выдать себя, приходится обхватить чашку с остывшим чаем.
Как назло, Герман не спешит. Допив свой кофе, он подзывает официанта, просит счет. И лишь потом, снова оказавшись со мной один на один, спрашивает:
— Уверена, что готова это узнать?
Глава 33
Глава 33
Мудрый внутренний голос на вопрос Германа отвечает: «Нет». Будто поддакивая, сердце со всей силы ударяется о грудную клетку. И все же вслух я произношу другое:
— Готова. Расскажи мне правду.
— Ну, раз так... — Герман суетливо оглядывается по сторонам. — Как я и упоминал, Клим начинал охранником. Дядька помог ему поступить в университет, однако на жизнь Хаванскому пришлось зарабатывать самостоятельно. Вначале вышибалой в казино, потом администратором в закрытом клубе, где проводились подпольные бои. Возможно, где-то еще. Но вскоре парню оказалось мало жалования охранника.
Герман тяжело вздыхает, а в моей памяти всплывают слова Алисы о ее жизни с братом. Двое сирот под одной крышей, без опыта семейной жизни и без поддержки родителей.
— Бросив охрану, Клим занялся посредничеством, — продолжает Герман. — По сути, предложил вместо головы боссов свою. Первое время это мало отличалось от работы курьера, никто не воспринимал его всерьез. Но когда в Питере застрелили владельца самого известного ночного клуба и начался глобальный передел территории, шустрый парень умудрился вклиниться в новую пищевую цепочку.
— То есть он работал на всех этих... — откашливаюсь, — бандитов?
— Можно и так сказать. Если точнее, он был одновременно и в эпицентре их разборок, и в стороне.
— Это возможно? — Я даже представить такое не могу.
— Для обычного человека нет. Закопали бы где-нибудь на окраине. Но Хаванский со своей небольшой командой умудрился несколько лет лавировать между тремя группировками, утрясая их споры, а после окончания передела вышел на новый уровень.
— Уехал в столицу? — Этот вариант так и напрашивается.
— Выше. Он стал посредником между все теми же группировками и федеральными властями. Взятки, откаты, благодарности и прочее... Именно через Клима пошел весь этот поток.
— Мы познакомились, когда он выиграл в карты у прокурора. — Я вздрагиваю как от холода, хотя в ресторане тепло.
— Давно?
Герман знает обо мне почти все, но эту часть биографии я держала в секрете даже от единственного друга.
— Больше шести лет назад.
— Шести... — На мгновение его лицо превращается в непроницаемую маску. Он словно считает. — Да, шесть лет назад Хаванский уже стал своим во всех кругах. Мог играть и договариваться с прокурорами, судьями, депутатами. С кем угодно.
— И он по сей день... посредник? — Теперь оглядываюсь уже я.
— Сейчас он птица самого высокого полета. Работает как здесь, так и за границей. Помогает выводить капиталы и решает проблемы тех, кто не может светить свои имена. Иногда даже ведет их бизнесы. Как владелец, — многозначительно намекает Герман и замолкает.
— Ты много о нем узнал, — остается только удивляться.
— Так получилось. Один из моих клиентов хочет нанять его. — Герман отводит взгляд в сторону.
Точь-в-точь как делал это при жене, когда рассказывал о нашем сексе.
— Местный? — Мне не по себе.
— Диана, я думаю, нам пора остановиться.
— Значит, заграничный.
Всю нашу встречу ломала голову, зачем Герман позвал меня в этот ресторан и как так получилось, что он захотел поговорить о Климе? Это было странно. Теперь кое-что становится понятным.
— Он планирует уехать? Надолго... — произношу сквозь ком в горле.
— Диана...
— И ты думаешь, что я поеду с ним.
— Ты знаешь, я никогда не вмешивался в твою жизнь. Не лез с советами во время развода, не опекал после него. Не спрашивал о Хаванском. Но сейчас... я волнуюсь, — нехотя сознается Герман.
— Может, ты ошибся? — Все еще не хочется верить, что Клим скрывает от меня отъезд. — Вдруг он не согласится?
— Переговоры идут уже третью неделю. Недавно Клим встречался в Пекине с заинтересованными сторонами.
— Китай?.. — Тру виски. — У меня в Питере своя компания... Заказы, клиенты, акционеры. Родители...
— Я слышал, у вас в штате появился новый работник, — горько усмехается Герман.
— Всеволод Львович. Он помог решить пару проблем.
— Всеволод Львович Ракитский — один из лучших управляющих Питера. Мой прямой конкурент.
— Клим... — Открываю рот от удивления. — Он заранее приставил ко мне... — Продолжение даже озвучивать не хочу.
Я так радовалась Ракитскому, считала, что мне повезло. Он быстро разобрался с таможней, провел мониторинг клиентов и поставщиков... А потом остался в офисе, хотя работы для него больше не было.
— Сама знаешь, Клим Хаванский давно хотел сделать тебя своей, — пожимает плечами Герман.
— Это не оправдание.
Не знаю, что я чувствую. На душе настоящий коктейль из растерянности, злости и обиды. Причем первого больше всего.
— На его месте я бы, возможно, поступил точно так же. Здесь между вами было много такого, что лучше оставить в прошлом.
— Ты решил поиграть в его адвоката?
— Если бы я хотел защитить его, не сказал бы тебе ни слова. — Герман оплачивает счет, кладет на стол чаевые и поднимается.
— Тогда зачем... все?
— Диана, сколько тебя знаю, ты постоянно жертвуешь собой ради мужчин. Я не хочу, чтобы жертвовала и дальше. Особенно вслепую.
Герман говорит это глаза в глаза, но впервые я не верю ни единому его слову. Он будто политик с экрана телевизора. Такой же уверенный и яростный, с горячим взглядом вместо щита, скрывающего совершенно другие мысли.
— Спасибо. — Не хочу продолжать.
— Не доверяй ему, — бросает напоследок Герман и, развернувшись, идет к двери.
Вместе с уходом друга из меня словно утекают последние силы. Забыв о работе, я пару минут бесцельно пялюсь в окно. Не решаясь подняться, заказываю себе еще один кофе. Пока жду его, бегло листаю ленту новостей.
По-хорошему, нужно собраться с силами и вернуться в офис. Закончить работу, которую отложила из-за встречи, и ехать домой. В кои-то веки купить по дороге продукты и самой приготовить ужин.
Наверняка до нового проекта у нас с Климом еще много времени. Он не мог решить все за нас двоих. После безумной ночи, которая была вчера, даже думать об этом больно.