Читать интересную книгу Приютки - Лидия Чарская

Екатерина Ивановна задумалась на мгновенье. Легкая тень промелькнула на ее добром лице.

— А пожалуй, вы и правы, — произнесли тихо губы начальницы.

Две тонкие руки протянулись к ней.

— Вы ангел, Екатерина Ивановна! — произнесла с жаром горбунья. — И если вам не противно поцеловать такого урода — поцелуйте меня.

— Бог с вами, милушка! Неисправимая вы фанатичка! Ишь что выдумала. Подавать в отставку! — заворчала Нарукова, обнимая и целуя любимую свою помощницу. — Ради какой-то негодной девчонки и в отставку… Куда как хорошо!

— Но ведь «негодная», по-вашему, девчонка прощена, стало быть, и отставки не будет! — почти весело проговорила горбатенькая надзирательница и, пожав руку начальнице, поспешила к своим стрижкам.

* * *

Воспитанницы были очень удивлены в тот вечер, когда после вечерней молитвы услышали громкий возглас хорошо знакомого им всем голоса тети Лели.

— Подождите минуту в столовой, дети!

И горбатенькая надзирательница, остановившись у крайнего стола стрижек, шепнула мимоходом Вассе:

— Ну, дитя мое, решайся! Не задерживай нас!

Чуть живая от волнения Васса, едва держась на ногах, выступила вперед… Пошатываясь на подгибающихся коленях, словно лунатик, не видя ничего перед глазами, прошла она на середину столовой и, обведя затуманенным волнением взором столы приюток, дрожащим, звонким голосом, далеко слышным по всей столовой, проговорила, срываясь на каждом слове:

— Паланя Заведеева… Прости, меня, Христа ради, прости… Я твою работу погубила… в печке сожгла из сердца… из зависти… прости, Паланя, Христа ради!

— А! — отозвался эхом рыдающий голос "цыганки"… — А! — и она дала волю слезам, упав головой на стол.

Приютки, взволнованные и потрясенные этой сценой, повскакали с мест и частью окружили Паланю, частью бросились к Вассе.

— Как! Ты? Сидорова! За что? Ах, господи! Грех-то какой! И с чего ты это?

Но Васса, бледнее известковой стены столовой, молчала и только с мольбою глядела на тетю Лелю.

Расталкивая воспитанниц, с торжествующей улыбкой на губах к ней подходила Павла Артемьевна.

— Ага! Вот ты как! Так вот как! — заспешила она, волнуясь и задыхаясь, — полюбуйтесь на нее, дети! Хороша! Нечего сказать! Преступница! Дрянная злюка! Лгунья! Воровка! Ага! Осмелилась! Ну, да ладно — получишь свое, поделом получишь! Поделом! Марш со мною сейчас к Екатерине Ивановне! И духу твоего завтра же не будет у нас, мерзкая девчонка!

Тут надзирательница средних, пылая негодованием и гневом, схватила за руку потерявшуюся Вассу и потащила ее к дверям.

В тот же миг перед ними как из-под земли выросла маленькая фигурка горбуньи.

— Оставьте девочку, Павла Артемьевна! — прозвучал твердо и резко ее далеко слышный голос, и она в волнении провела рукою по своим стриженым волосам. — Оставьте Вассу. Она поступила очень дурно и нечестно. Но и перенесла, понятно, тяжелое наказание укоров собственной совести и того стыда, который пережила сейчас и еще переживает в эти минуты. К Екатерине Ивановне же ее не трудитесь вести. Екатерина Ивановна знает все о ее поступке и простила девочку.

При последнем слове горбатенькой надзирательницы Васса вырвала свою руку из руки державшей ее Павлы Артемьевны и, кинувшись к тете Леле, разрыдалась у нее на груди.

— Никогда… Никогда… не буду больше… Вы увидите… Я исправлюсь… я другая буду… Спасибо вам! Спасибо Катерине Ивановне… Милая, родненькая тетя Леля. Золотенькая! Ангелочек! Век… не забуду, век! — И прежде чем кто-либо успел удержать ее, Васса скользнула на пол к ногам горбуньи и, обвив руками ее колени, покрыла их градом исступленных поцелуев и слез…

Глава двадцать первая

Рождество… Сочельник… Целый день бушевала метелица за окнами, пела, выла, и ветер крутил и плакался в старом приютском саду… К вечеру вызвездило прояснившееся морозное небо… Ярче и красивее всех других звезд показалась голубовато-золотистая Вифлеемская звезда.

Кучка малышей-стрижек сгруппировалась у одного из окон и, приникнув захолодевшими лбами к стеклу, смотрят не отрываясь на притягивающую их с высоты своего небесного терема красавицу звезду, тихо перешептываясь между собою.

В другом, противоположном углу рабочей, тесно прижавшись друг к другу, сидят Дуня с Дорушкой.

Дорушка, блестя разгоревшимися глазками, оживленно рассказывает маленькой своей подружке:

— Вот погоди, Дунюшка, откроют двери, тетя Леля за рояль сядет, а мы войдем парами… На середине залы елка… Зеленая… пышная… до потолка… А под елкой подарки и гостинцы на столе разложены… А кругом мы кружиться и хороводы водить будем. Песни петь… А гости на нас смотреть будут, слушать нас… Гостей понаехало видимо-невидимо, все важнющие барыни в шелках да бархатах… А потом баронесса подарки раздавать будет. Старшие плясать пойдут, а для нас игры устраивать будут. Большие играть с нами станут тоже… А на елке свечи горят! Много… А потом елку уберут… На двор вынесут… Ты никогда не видала елки, Дуняша?

Не успела ответить Дуня, как широко распахнулась дверь рабочей, и тетя Леля в новом сером, с пелериной из кружев, скрывающей ее горб, платье появилась на пороге комнаты.

— В залу, детвора, в залу… В пары стройтесь, клопики мои… Без шума только, без суеты… Тихонько!

Радостно взволнованные детишки с напряженно выжидательными рожицами, шумя новеньким ситцем праздничных платьев, торопливо становились в пары.

Шибко билось сердечко Дуни, когда она входила в залу, где уже собралось все начальство, гости и два старших отделения, целый день украшавшие ель.

— Ax! — одним общим вздохом вырвался крик восторга из детских грудок.

Пышная зеленая красавица-елка, отягощенная грузом блестящих безделушек в виде стеклянных шаров, звезд и цепей, сверкающая бесчисленным множеством огней, величественная и гордая, стояла посреди залы, распространяя чудеснейший и сладкий запах смолы и хвои далеко вокруг себя.

Дуня даже ручонки прижала к сердцу, замирая от охватившего ее при виде пленительного зрелища восторга… Ничего, ничего подобного не видела она еще в своей коротенькой детской жизни!

— Хорошо? — шепотом осведомилась у нее Дорушка.

— Ax! — могла только снова вздохнуть восхищенная девочка.

Как и предсказывала Дорушка, тетя Леля села за рояль.

Звуки рождественского тропаря огласили залу, наполненную блестящей толпою приглашенных.

Все встали и повернулись к образу, гости, начальство и воспитанницы. "Рождество твое Христе боже наш", — зазвучало соединенным хором молодых и детских голосов. За рождественским тропарем следовал национальный гимн, по окончании которого все приютки, как один человек, повернулись к Наруковой и проговорили тем же дружным хором:

— С праздником вас, Катерина Ивановна! — Затем, отыскав изящную, нарядную в белом роскошном платье фигуру баронессы: — С праздником вас, Софья Петровна!

Тем же порядком, обращаясь к каждой из помощниц, поименно поздравили всех трех воспитательниц… Елену Николаевну, Павлу Артемьевну и всеобщую любимицу тетю Лелю. И наконец обратились ко всем гостям:

— С праздником вас, господа наши благодетели!

Во время этих обязательных ежегодных поздравлений глазенки малышей-стрижек то и дело косили на правую сторону елки, о бок которой помещался длинный стол с лакомствами и подарками. По другую, левую сторону находился точно такой же стол с подношениями начальству, с рукодельными работами девочек, предназначенными для попечителей, начальницы и почетных гостей.

Зоркие детские глазенки издали старались рассмотреть надписи на билетиках, прикрепленных к вещицам, уложенным на правом столе. Каждая из девочек мечтала о том, что придется на ее долю.

Вон, на самом краюшке стола лежит недорогая куколка в розовом платье… Кому-то достанется она! А вон ящик с красками! Какой счастливице достанутся краски! Дальше прехорошенькая шкатулочка для работы… Кто-то получит ее!

Впрочем, и старшие волновались не менее малышей, силясь разглядеть подарки.

Куски батиста на кофточки, шерстяные платки, цветные чулки, дешевые муфточки, туфли, недорогие серебряные брошки с эмалью — все это заставляло разгораться молодые, выжидательно устремленные на подарки глаза.

Но и девушки, и дети знали прекрасно, что прежде, нежели приступят к раздаче подарков, пройдет еще целая вечность. Приютки по примеру прошлых лет помнили это. И действительно, тотчас после поздравлений начальства началась программа праздника.

Маруся Крымцева, регент приюта, вышла на середину залы и своим звучным красивым голосом рассказала историю рождения Спасителя в Вифлеемской пещере.

Потом Феничка Клементьева прочла стихотворение на ту же тему.