Ах, мама, знала бы ты подоплеку наших с Сидом отношений, рассуждала бы иначе! — с горечью подумала Джини. Однако рассказывать матери о требованиях Сида ей не хотелось. Зачем расстраивать человека, который и без того места себе не находит.
— Не знаю зачем, — пробормотала она, покосившись на Джейн Фрогс, которая принялась греметь перед расхныкавшейся дочуркой погремушкой. — Но ведь Сид прекрасно понимает, что ты ни в чем не виновата, и, несмотря на это, собирается тебя увольнять!
— Оно-то так, — в очередной раз вздохнула Кончита, — однако я все же не сообщила о проступке своего сменщика…
— Ах, мама, и зачем только ты так поступила?! — не удержалась Джини.
— Как ни странно, тогда я не придавала всей истории большого значения. Бес попутал, не иначе.
— Пусть так, но к угону автомобиля ты не причастна. Нечего Сиду возводить на тебя напраслину!
— Это не он, просто полиция обязана расследовать дело.
Джини промолчала. Сама она придерживалась на сей счет иного мнения.
— Ох, мама, — вырвалось у нее спустя минуту. Ее сердце сжималось от боли.
— Я сутками только тем и занимаюсь, что ломаю голову над ситуацией, в которую угодила, — тихо произнесла Кончита. — Что делать, если меня сочтут замешанной в историю с угоном автомобиля, ума не приложу. Тюрьмы я не переживу.
Слово «тюрьма» болезненным отголоском отдалось в мозгу Джини. И тут, будто со стороны, она услышала собственный голос:
— Попробую что-нибудь сделать.
— Что ты можешь? И потом, уже поздно, дело в полиции заведено.
— Это еще ничего не значит. Я… что-нибудь придумаю. Правда, мам! Главное, не падай духом. Я постоянно думаю о тебе и верю, что все обойдется.
Джини прекрасно знала, что Кончита человек эмоциональный, хотя, как правило, выглядит довольно спокойной и даже флегматичной. Мягкая сторона ее характера проявлялась, когда рядом звучала приятная музыка. Случалось также, что Кончита часами просиживала над толстенным, содержащим сотни репродукций музейных полотен альбомом живописи — который еще в школьные времена подарил Джини класс на день рождения, — и тогда на ее лице появлялось такое мечтательное выражение, которое нечасто увидишь у полицейского.
Закончив разговор и пряча сотовый телефон в сумочку, Джини обратила внимание на то, как сильно дрожат ее руки. Она зажмурилась. Голова гудела от осознания того, что проблема Кончиты может решиться очень просто. Джини была в состоянии избавить Кончиту от визитов к следователю, от увольнения и прочих неприятностей.
Что бы там ни думала Кончита, а Джини не сомневалась, что стоит Сиду захотеть — и возбужденное по поводу угона автомобиля уголовное дело будет прекращено. Или на худой конец Кончиту выведут из числа подозреваемых в данном преступлении.
12
Вернувшись во второй половине дня домой, в свою арендуемую квартиру, Джини некоторое время бродила из угла в угол, размышляя над тактикой своих дальнейших действий. В некотором смысле сейчас был удобный момент — конец недели, впереди двое свободных суток. Но кое-что выяснить следовало сейчас, пока не завершился рабочий день. Ведь Сид давал ей всего несколько часов на размышление. Возможно, это неспроста?
Джини вынула из сумочки сотовый телефон, в памяти которого содержался номер приемной центрального офиса компании «Дженнингс моторс». Нажимая на кнопку вызова, она еще не знала, как поведет разговор, хотя была уверена, что секретарша запомнила ее.
Так и оказалось. Когда Джини представилась, официальный тон секретарши сменился на более доверительный:
— К сожалению, мистера Дженнингса сейчас нет, поэтому соединить вас с ним не смогу.
Джини встревожилась.
— Нет? Но он… хотя бы в городе? — Ей вдруг пришло в голову, что Сид вылетел куда-нибудь по делам.
— Мистер Дженнингс уехал в свою загородную резиденцию.
— Вайн-хаус? — быстро спросила Джини.
Секретарша помедлила. По-видимому, ее в очередной раз удивила осведомленность Джини.
— Э-э… нет, в Коузи-лодж.
Этого названия Джини не знала. Ей был известен только один загородный дом Дженнингсов, тот самый, куда Сид однажды возил ее и где показывал коллекцию картин своего отца.
— Гм, раньше Сид предпочитал Вайн-хаус, — обронила она наугад.
Но оказалось, что и наудачу, потому что секретарша неожиданно произнесла:
— Ну, Вайн-хаус расположен так близко от Коузи-лодж, что мистер Дженнингс наверняка часто там бывает. Навещает отца и все такое…
— Выходит, Брюс Дженнингс сейчас живет в Вайн-хаусе? — легким тоном, словно продолжая ничего не значащую болтовню, произнесла Джини.
Секретарша попалась и на этот крючок.
— Уже давно. С тех пор как мистер Дженнингс-младший построил себе неподалеку собственный дом, они с отцом живут раздельно. Но, думаю, видятся часто…
— О, разумеется, — подхватила Джини. — Сколько помню, у них всегда была замечательные отношения.
— Да-да. А сейчас особенно… я имею в виду два последних года, минувших с тех пор как умерла супруга Брюса Дженнингса.
У Сида умерла мать? — промчалось в мозгу Джини.
А секретарша тем временем добавила:
— Так что, если вам срочно нужен мистер Дженнингс, позвоните ему в Коузи-лодж… или по мобильному.
Она думает, что мне известны оба этих номера! — усмехнулась про себя Джини.
— Конечно. Благодарю вас, вы очень любезны. До свидания.
Странно, что Кончита ничего не сказала мне о смерти матери Сида, думала Джини, открывая стенной шкаф, в котором хранилась всякая всячина, в том числе и дорожная сумка. Возможно, ей и самой ничего не известно, хотя она ведь работает в компании «Дженнингс моторс», поэтому должна бы знать…
Вытащив сумку, Джини принялась укладывать туда все необходимое для короткой поездки. Она решила отправиться к Сиду и еще раз поговорить с ним — благо ей прекрасно известно, где находится Вайн-хаус. А Коузи-лодж, по словам секретарши, Сид построил неподалеку. Так что разыскать его, скорее всего, будет несложно.
Джини надеялась своим неожиданным появлением сбить Сида с толку и что-то выиграть на этом.
А что же мне спокойно сидеть и ждать, пока Кончиту упрячут за решетку? — вертелось в ее мозгу.
Она полагала, что в данный момент Сид злится на нее. Ведь в каком-то смысле она обвела его вокруг пальца. Сначала вернулась в офис, позволила обнимать себя за лифтом, пылко отвечала на поцелуй, а потом воспользовалась первым попавшимся предлогом, чтобы улизнуть.
С точки зрения Сида, ее поведение является образцом женского коварства. Сама же она в тот день была просто ошеломлена силой взметнувшихся в ее душе эмоций и пронзивших тело ощущений. Ситуация застала ее врасплох, времени успокоиться и сориентироваться не было, поэтому она и поддалась напору Сида. Все вполне укладывается в логические рамки.