Читать интересную книгу Правила бунта (ЛП) - Харт Калли

Мне выделили эту комнату почти на два года. В этом коридоре нет ни одной половицы, с которой я не была бы знакома. И половица, которая скрипнула, находится прямо за дверью моей спальни. Мой пульс учащается, хотя для этого нет оснований. Каждый вечер кто-то встает, чтобы воспользоваться ванными комнатами в конце коридора. Это обычное дело для других девушек на моем этаже, которые передвигаются по ночам. Но... сейчас все по-другому. Это не полусонный глухой стук кого-то, кто слепо пробирается в темноте, чтобы пойти в ванную, или торопливые шаги одного из студентов Вульф-Холла, крадущегося в чью-то комнату, чтобы посмотреть Netflix после комендантского часа.

Это… подкрадывание.

Охота.

Кто-то стоит в коридоре, отбрасывая свою длинную тень под дверью моей спальни…

Тук, тук, тук.

Стук тихий — такой тихий, что я едва слышу его.

«Господи Иисусе, что, черт возьми, со мной не так? Почему мое сердце вдруг учащенно забилось? Здесь я в безопасности. Меня окружают люди. Если закричу, десять других девушек в одно мгновение вылетят из своих комнат».

— Уже три часа ночи, — шиплю в сторону двери. — Поговорим утром, Прес.

Но этот был стук не Пресли. И не Мары. Ни у одной из них стук не такой вкрадчивый, и у нас есть свой собственный фирменный сигнал. Я бы сразу поняла, если бы это был кто-то из них, а это не так.

Тяжелая тишина звенит в моих ушах, пока часы отсчитывают еще несколько секунд. Затем раздается голос по ту сторону двери.

— Не заставляй меня вскрывать замок, Мендоса.

Холодная волна тревоги проносится от кончиков пальцев на ногах вверх, ударяя по внутренней части моей головы, заставляя комнату пошатнуться. Это он. Каким-то образом, без каких-либо обоснований, я поняла это в тот момент, когда услышала этот скрип. Сбрасываю одеяло и крадусь к двери, прислонившись к дереву, словно боясь, что он может попытаться проникнуть сквозь эту чертову штуку.

— Какого хрена ты делаешь? — шиплю я. — Тебя исключат из школы. Ты должен быть у себя дома.

— Открой дверь, Карина.

В его голосе слышится предостережение. Он будет совершенно счастлив выполнить свою угрозу вскрыть замок на моей двери, и что тогда? В любом случае Дэш не только будет в моей комнате, но и разозлится.

Приоткрываю дверь, стреляя взглядом-кинжалом в неясную фигуру, маячащую с другой стороны. Моим глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к полумраку коридора, но, когда зрение фокусируется, я действительно жалею об этом. Дэш весь мокрый — я даже не знала, что идет дождь — и цвет его волос превратился из блестящего пепла в обожженный мед. Под глазами темные тени, похожие на синяки. Он одет в тонкую футболку, которая прилипла к его груди. Она серого цвета, такого темного и влажного, что кажется почти черной на нем. Низ его джинсов подвернут, но они все равно покрыты грязью и сосновыми иглами, что говорит о том, что парень шел по грунтовой пожарной дороге в академию от Бунт-Хауса, а не по главной асфальтированной подъездной дорожке. Его челюсть двигается, глаза суровые и пронзительные, когда он оглядывает меня с ног до головы.

На мне слишком большая ночная рубашка и никакого чертового лифчика. Фантастически. Мои соски торчат под тканью, очень, очень заметные в холодном воздухе коридора.

— И? — спрашивает он, раздувая ноздри.

Я смеюсь себе под нос, хотя звук далеко не счастливый.

— И? Что «и»? Какого черта ты делаешь? Я спала.

Дэш ухмыляется, глядя на свои грязные кроссовки (где, черт возьми, его туфли?), склонив голову набок. Разряд электрической энергии бьет меня прямо в грудь. У меня странно перехватывает дыхание, когда я вижу, как в уголках его глаз собираются морщинки.

— Нет, не спала. Ты лежала в своей постели, уставившись в потолок, отказываясь прикасаться к себе, даже если хочешь...

Самоуверенный английский ублюдок. Какая наглость с его стороны.

— О, и, полагаю, я собиралась трогать себя, думая о вас, не так ли, лорд Ловетт?

Его улыбка немного тускнеет, как будто поворачивают выключатель, но только на секунду. Через секунду она возвращается в полную силу. Парень прислоняется к дверному косяку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не кори себя за это. Ты всего лишь человек.

Я могла бы ударить его. Никогда раньше никого не била, но могу представить, как хорошо было бы сжать руку в кулак и двинуть им в четко очерченную линию подбородка этого самодовольного ублюдка. Откуда у него, черт возьми, такое высокое мнение о себе? Просто с ума сойти!

— Иди домой, Дэш. Сейчас не самое подходящее время для светского визита.

— На самом деле я бы сказал, что сейчас идеальное время.

От него пахнет алкоголем. Крепким. Кажется, виски. Парни никогда не осмеливаются подниматься в женское крыло. Слишком легко попасться, и последствия ужасны. Дэш, должно быть, вдрызг пьян, чтобы даже подумать о таком опрометчивом поведении.

— Почему бы тебе не вернуться, когда проспишься? — говорю ему. — Я не в настроении сражаться с тобой…

— У меня был действительно странный гребаный день. Я немного выпил. Подай на меня в суд. И... вот я подумал, что ты захочешь схватиться за мое копье. — Он надувает губы.

Ненавижу, когда мои щеки краснеют.

— Слушай. Это мило, но я злюсь на тебя, помнишь? Ты был…

— Чертовым идиотом. — Он кивает, словно моментом протрезвев. — Да. Об этом. Я просто… — Его щеки раздуваются, глаза округляются. Парень пожимает плечами. — Эм... — Парень с трудом подыскивает дополнительные слова, что странно. Я никогда не видела, чтобы Дэш не знал, что сказать. Он всегда тщательно проверяет и говорит то, что собирается сказать, еще до того, как откроет рот, так что эта... взволнованная его версия необычна.

Мне неудобно, что ему вдруг стало так неловко.

— Ты пытаешься извиниться или что-то в этом роде?

Он фыркает.

— Вряд ли. Просто подумал, что ты заслуживаешь лучшего объяснения. Теперь, когда я уже не так зол, знаешь ли.

Я складываю руки на груди, а затем сразу же опускаю, когда понимаю, что привлекаю ненужное внимание к своим возбужденным соскам. Дэш Ловетт не джентльмен. Если бы это было так, он бы не пялился на мои сиськи сквозь тонкую ночную рубашку, и не ухмылялся бы, как полный ублюдок, прямо сейчас.

— Ты разозлился, потому что я застала тебя пьющим водку, — говорю сквозь стиснутые зубы. — И нападать на меня было лучше, чем признаться, что ты вел себя как мудак.

Дэш упирается рукой о дверной косяк над головой. Я стараюсь не замечать, что кончики его пальцев находятся всего в паре дюймов от моей щеки и что с них капает вода на половицы. Я видела, какую магию он может творить этими пальцами. Слышала его музыку во сне. Глядя на него сейчас, трудно представить, что парень был способен создать нечто-то настолько прекрасное. Похоже, все, чего он хочет — уничтожить. Его глаза ярко блестят, когда Дэш смотрит на меня. И боже, я чувствую его взгляд. У меня мурашки бегут по коже. И внезапно, мне становится чертовски больно под его взглядом.

Динозавры не могли предотвратить свою безвременную кончину. Тот метеорит должен был упасть на Землю, несмотря ни на что. Звезды не могут удержаться от того, чтобы не сгореть. Каждый свет в небе в конце концов исчезнет и умрет. Это неизбежность, которая не может и не будет остановлена. Мое положение столь же беспомощно, когда я обнаруживаю, что падаю, кувыркаясь в гигантскую зияющую дыру в земле с надписью: «Осторожно: этот путь ведет к разбитому сердцу».

Дэшил издает ровный, слышимый вздох, и его тепло скользит по коже у основания моей шеи — воздух, который был внутри него, прикасается и ласкает меня. Святой, бл*дь, Христос, я обречена.

— Не знал, что ты разбираешься в психологии, — бормочет он.

— А я и не разбираюсь.

Парень улыбается до такой степени, что на его правой щеке появляется ямочка, шокирующая меня до чертиков. У Дэшила Ловетта ямочка на щеке. Благословенная ямочка на щеке? Как может судьба быть такой жестокой?

— Ты, кажется, много знаешь о моих мотивах для человека, который не разбирается в психологии. — Он втягивает нижнюю губу в рот, затем медленно отпускает ее.