Читать интересную книгу Газета Завтра 613 (34 2005) - Газета Завтра Газета

Талантливых биографий Гоголя и Андерсена не существует. Ведь написать о них — значит, в них переродиться. Кому это по силам? Лишь гению.

Одухотворение неодушевленного требует огромных затрат нервной энергии. Наделение вещей, птиц, животных собственной психологией есть процесс Нового сотворения мира. В сущности, здесь всегда кроются зачатки новой религии.

Миф, сказка — сопротивляются людям, у которых нет доброты и нежности. Вот почему истинные сказочники глубоко несчастны — у них не остается энергии ни на что другое. По существу, они одиноки. Творчество поглощает энергию жизни. Гоголь и Гаршин не составили исключения в классическом ряду Перро, Гомера, Гауфа, Экзюпери...

Такие люди не вырабатываются миром, а дарятся ему.

Настоящий сказочник всегда новый лирик. Лирический поток Гоголя выхватывал куски жизни, быта и нес их за собой, облагораживая в пути. Благородство лиризма — именно в этом причина появления сказочных, быть может, даже былинных — не богатырей, но людей — Плюшкина и Манилова, Чичикова и Коробочки, Собакевича и Башмачкина, Носа и Невского проспекта. Всмотритесь, всмотритесь: у Гоголя сам Невский проспект — живое существо, человек, если хотите — со своим неповторимым миром, сединственной душой, с выстраданными огорчениями, надеждами, наслаждениями... Этот сказочный поток лирического сознания и есть творчество сказочника Николая Васильевича Гоголя.

В сказочные свои истории и тот, и другой внесли невидимую прежде струю лиризма. "Шинель" Гоголя вполне могла оказаться среди сказок и историй Андерсена, и чем, скажите мне, Гоголь не Гадкий утенок? И разве про его петербургскую жизнь нельзя сказать того, что написал Андерсен о себе и Гадком утенке? Читая их сказки, наполняешься радостью, даже грустя. И страшные строки эту радость не стирают.

А кто забудет сказочную мощь гоголевского колдуна Пацюка? Он, по-турецки прижав ноги, сидит на полу, а вареники сами влетают в рот, словно птицы. Но сначала вареники летят в маркину — большой широкий горшок со сметаной, где и смиренно ждут, пока Пацюк раскроет рот. Каков образ!

Петербург и Копенгаген по-ледяному встретили юношей. Но и в том, и в другом были, казалось, неиссякаемые запасы оптимизма. Гоголь был чиновником, художником, актером, давал уроки.

Андерсен мечтал стать актером.

Со временем, в молодом еще возрасте, и тот, и другой смогли подружиться с лучшими писателями своего времени. Кстати, разница в возрасте у них составляла всего четыре года. Гоголь родился в 1809-м, Андерсен в 1805 году. Оба — весной. Гоголь 20 марта (1 апреля н.с.), Андерсен — 2 апреля. Бывают странные сближения...

Оба неожиданно уехали за границу. Гоголь летом 1829 года, в возрасте двадцати, Андерсен в 1831 году в возрасте двадцати шести лет. И каждого заграница изменила навсегда. Первые книги юношей вышли за их счет и были неудачными опытами. Гоголь вместе со своим слугой после разгромной статьи о "Ганце Кюхельгартене" покупал экземпляры книг и сжигал их...

И Гоголь, и Андерсен не хотели служить. В них совершенно не было чиновной жилки. Вот как написал Гоголь матери в 1829 году о застенках чиновничьей жизни: “3а цену ли, едва могущую выкупить годовой наем квартиры и стола, мне должно продать свое здоровье и драгоценное время? и на совершенные пустяки, и на что это похоже?..” Башмачкин — это Гоголь, каким он представлял се6я в страшных снах через годы отупляющей службы.

Датчанин мог подписаться под любым словом Гоголя. Андерсену повезло больше Гоголя — он получил королевскую стипендию и мог позволить себе не служить. Россия суровее к своим талантам: и в ненависти, и в любви...

Каждый из них влюбился в Италию и подолгу жил в ней. Можно смело сказать, что Италия стала второй их духовной родиной.

И того, и другого тянула дорога, развеивала смертельные мысли и придавала свежесть страницам...

Гоголь любил самого гениального русского художника девятнадцатого века Александра Андреевича Иванова. Андерсен преклонялся перед европейским талантом скульптора Торвальдсена. Обе дружбы имеют италийское происхождение...

В юности Гоголь и Андерсен преклонялись перед Вальтером Скоттом. Его исторические повествования привлекли к отечественной истории. Гоголь преподавал историю и написал немало исторических статей, Андерсен несколько раз начинал исторические романы, беря датские прошедшие времена.

Оба были больны... Часто испытывали состояния болезненной тоски и нервического расстройства… И тому, и другому являлись видения...

Можно сказать, что два сказочника вели довольно аскетический образ жизни. Не имели собственного дома, умерли на родине в чужих домах, приветивших их...

Нет доказательств о близких отношениях Гоголя с кем-либо из женщин. Андерсен умер девственником. Оба неудачно влюблялись. Не нашлось женщины, пожелавшей разделить с ними жизненный путь.

Сказочники — русский и датский, умерли утром. Гоголь около восьми, Андерсен около одиннадцати утра. Накануне смерти Гоголь видел лестницу и просил перед смертью: "Лестницу, поскорее давай лестницу…"

Андерсену незадолго до смерти приснилось, что из его погребенного тела поднимаются цветы... Оба собирали народные легенды, сказки, слышали их в детстве... Постоянно использовали их в своем творчестве.

Оба много думали о смерти. Гоголь, из письма матери в январе 1847 года: “До тех пор, покуда человек не сроднится с мыслью о смерти и не сделает ее как бы завтра его ожидающею, он никогда не станет жить так, как следует, и все будет откладывать от дня до дня на будущее время...” Андерсен также думал о смерти часто, начиная с тяжелых юношеских лет и до конца жизни. Сказка для обоих была другим миром, где сказочникам подчинялась смерть...

И того, и другого выбрал Бог. Сомнений в этом быть не должно.

Два жалких провинциала стали гордостью своих стран...

И — носы! Ах, какие у обоих были замечательные, великолепные носы, господа, доложу я вам. Носы — способные жить. И чувствовать самостоятельно, как бы отдельно от самих лиц, носы — предметы насмешек, шаржей, карикатур. А задумывался ли кто-нибудь, что у писателей наших в общепринятом смысле слова носы ужасны. Как нелеп нос Толстого, Пушкина, Гоголя... Вглядитесь, вглядитесь.

Воистину задумаешься: а нет ли в территории могущественных носов неких нервных окончаний, по-иному, чем у других, позволяющих осязать действительность? Вбирать ее и переплавлять в слово, коего не видывали прежде?

Эти носы-крепости. Носы-первооткрыватели. Носы-воины и соглядатаи. Носы-пирамиды. Носы — солнечные системы.

Недаром в сказке Гоголя "Нос" одноименный герой преспокойно разгуливает по Петербургу, наводя ужас на жителей. А если бы у нас перевесили бы однажды утром носы, как перевесили в андерсеновской сказке вывески? То-то мы бы зажили...

Попробуйте увидеть сказку за вывеской, за носом...

Носы Гоголя и Андерсена проникали за занавес отмеренной другим жизни. И видели метафизические цели бытия, скрытые от остальных рядовых носов. Это носы-генералы. Носы-властители. Носы-цари. Человечество носов. У них точно есть глаза. И не понятно, отчего они не оставят наши скудоумные лица и не отправятся в поисках своей собственной счастливой жизни. А, знаю, им жалко своих якобы владельцев. Что мы без них? И лица и мысли наши без носов рабски плосковаты... А с носами — и мысли с уcaми…

Гадкий утенок. Гоголь... Разве страдания неузнанного лебедя не его страдания? Почему "Тарас Бульба" даже не рассматривается нами как былина прошлого века? Ее герои — громадные богатыри, приобретают сказочные значения, словно становятся в ряд с героями "Илиады" и "Одиссеи". Недаром же кроме исторических исследований при работе над произведением Гоголь использовал не только фольклорные источники, как "3апорожскую старину" И.И. Срезневского, "Украинские народные песни", изданные М. Максимовичем и другие произведения подобного типа, но и едва ли не в каждом значительном повороте повести использует украинские песни и думы, именно это-то и сообщает некую былинность, эпичность "Тарасу Бульбе".

Художественный эпос, сказка, миф — братья и сестры народного духа. Не зря Брюсов писал о том, что сцена сражения запорожцев под стенами Дубно сочинена под сильным влиянием перевода Н.И. Гнедичем "Илиады". Не будем забывать и об образах библейских книг Иудифи и Есфири.

Как и Андерсен, Гоголь бывал в прекрасных католических храмах Италии. Вспомним красоту и великолепие католического храма в "Тарасе Бульбе". Андрей не сумел устоять против этой "прелести".

В России и тогда был в моде католицизм. Но Гоголь видит спасение Украины именно в православии...

Вспомним, в "Страшной мести" так много "светящихся по стенам чудных знаков", так много нетопырей в "светлице" колдуна.

А вот "Вий". Чудесная, страшная сказка, от которой дрожит в детстве каждый нерв, особенно если читаешь ее вечером... "Вий" имеет корни в мифологическом Нии — властителе преисподней. Сам Гоголь писал, что перед нами "народное предание".