Осматриваясь с тяжёлым взглядом, Найдер прошагал по коридору, увешанному портретами каких-то высокопарных аристократов. Дальше началась настоящая сказка, он растерялся и снова почувствовал себя мальчишкой, которому отец рассказывал чудные легенды.
Это был исторический бал, и каждая эпоха нашла в нём своё отражение. Были здесь и воины в чёрных кожаных доспехах, и вельможи средней эпохи, в редких мехах, в костюмах из золота и парчи, все в жемчуге и бриллиантах. Мужчины предреволюционного времени в гвардейских мундирах и женщины — в красивых платьях с кринолином, рюшами и лентами.
Эпохи завораживали, хотелось вглядываться в эти костюмы и вспоминать то время, которое они не знали, которое никогда не принадлежало им, но всё равно выглядело таким близким. Чертов Феб со своей историей, прав всё-таки оказался. Было в ней что-то волнительное, красивое.
Двери стояли нараспашку, и гости свободно ходили по трём залам. Каждый украсили в цветах и символах одной из минувших эпох.
Первой шла комната в зелени и белоснежных цветах — след «дикого» времени, когда люди покоряли природу, пробирались сквозь снега и строили новый мир на руинах старого королевства. Затем огромный зал, расписанный изображениями диковинных зверей и волшебных растений. Целое тысячелетие магии, закончившееся катастрофой из-за этих самых магов.
И новая эра, последние триста лет — комната, словно сделанная изо льда. Всё вокруг было из стекла и искрилось миллионом огоньков от свечей и гирлянд. Гимн эпохе пара, эпохе, когда знатью стали ученые — в Кионе и воины — в Норте.
— Хватит глазеть, — пробурчал Найдер скорее себе, чем Разу. — Как выглядит Тикан Адван?
— Если он не изменил привычкам, то где больше алкоголя, там мы его и найдём.
Раз уверенно зашагал по залу. Он ловко скользил между людьми, успевая кивать им и улыбаться, будто всю жизнь посвятил балам и приёмам. А может, так и было? Чертов Раз, чертов аристократ, чертов молчун. Ладно, не хочет говорить — пусть не говорит. События всё равно указывают на правду куда охотнее самого рыжего.
9. Такой хороший светлый мальчик был
Раз цепко оглядывался по сторонам, продолжая удерживать на лице улыбку лживого добродушия. Дядя не показывался. Он был уверен, что узнает того даже из тысячи — не узнает, так почувствует. Но то ли это оказалось ему не под силу, то ли старик просто не пришёл.
Стеклянный стол в центре зала был подсвечен синим изнутри и казался настоящим айсбергом. Над нём стояла пирамида из бокалов с шампанским. Раз пробежался по рядам взглядом. Семь ярусов, восемьдесят пять бокалов. Три девушки рядом. Они весело щебетали и не скрывали восторга от вечера.
— Так в таком мирке ты рос? — насмешливо спросил Найдер.
Раз помолчал, но затем решил признаться:
— У нас каждую неделю проходили приёмы. Родители постоянно бились за финансирование и не упускали возможности подлизаться к научному совету.
Ухмылка на лице оша стала шире:
— И тебе нравилось? Наверное, всю неделю ждал, чтобы надеть новый костюмчик и покрасоваться перед всеми?
— Да, до сих пор скучаю. Вы же не цените мои костюмчики.
Раз загнул рукава, чтобы они не болтались слишком низко, и рассказал:
— Ужасное время было, если честно. Я ненавидел эти приёмы, но родители заставляли нас здороваться с каждым, всем улыбаться и ничего не спрашивать — мало ли чего сболтнём. Поэтому мы при первой же возможности сбегали наверх.
— Мы?
«С братом», — слова застыли в воздухе. Это всё лишнее, лишнее.
— Не важно, — буркнул он и расстегнул несколько верхних пуговиц — в кафтане было жарко, и тело уже покрылось потом.
Оша указал ему за спину.
— Тебя там минуту ждут.
Раз быстро обернулся. Девушка, которая до этого была у пирамиды из бокалов с шампанским, робко стояла позади, а встретившись с ним взглядом, быстро покраснела. Раз вопросительно поднял одну бровь. Незнакомка так и замерла, затаив дыхание.
— Вы что-то хотели, дана? — он поторопил её.
— Быть может, мы потанцуем, дан? — девушка покраснела ещё сильнее, хотя казалось, больше уже некуда. — Меня зовут Кина Олитаер, я…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, дана Олитаер, я занят.
Смущённая Кина не успела отойти, как Найдер в голос рассмеялся.
— Заткнись, — буркнул Раз.
Он обернулся. Олитаер что-то яростно шептала, а её подруги с недовольным лицом смотрели в их сторону, но не на него, а на оша.
— А почему они на меня теперь пялятся? — спросил он.
— Да кто их знает, — Раз махнул рукой.
Они перешли во второй зал, продолжая высматривать Тикана Адвана.
— Что они все в тебе находят? — фыркнул Найдер.
Раз пожал плечами в ответ.
— Круги под глазами? Блеск в глазах из-за таблеток? Нездоровую бледность? Наверное, думают, что я совсем больной и хотят утешить перед смертью. Ну и костюмчики, конечно.
Но Раз знал. Тот смешной рыжий мальчик с веснушками, над которыми посмеивались, вырос и стал похож на настоящего аристократа: тёмная медь волос, тонкие черты, пронзительные карие глаза на бледном лице — да, пожалуй, в этом мире продажных людей за такую внешность отдали бы многое.
От Джо он слышал другую версию: «На тебе лежит печаль. Тебя хочется пожалеть и прижать к себе». Но Раз не просил жалости. В пожалеть, прижать нуждался тот мальчишка — не он.
— Ладно, — вздохнул Найдер, перекладывая трость из одной руки в другую. — Давай уже найдём чертового Адвана.
Они ещё раз осмотрели три зала, затем перешли в курительную комнату. В одной части на диванах сидели мужчины, курили трубки и переговаривались, в другой стояло несколько игральных столов, за которыми гости метали карты на стол. Среди них сидел Тикан Адван, сжимая пальцами пузатый бокал.
За тринадцать лет мужчина едва изменился: в волосах добавилось седины, на лице — морщин, но он казался таким же сильным, шумным и деятельным, каким запомнил его Раз.
«Десять, одиннадцать, двенадцать…» — начал он.
На секунду Тикан оторвал взгляд от карт, поднял голову — глаза у него были серые, как у отца и у Лаэрта. «Сто тысяч один, сто тысяч два, сто тысяч три…» — десятков оказалось мало, чтобы совладать с собой.
— Сыграем? — громко спросил Раз у Найдера.
Оша на секунду поджал губы, а затем также громко ответил:
— Отчего бы нет, друг мой.
Раз первым подошёл к столу, за которым сидел Тикан. По количеству и расположению карт он безошибочно узнал покер — любимую игру кионцев. Да, азарт у дяди тоже остался прежним.
— Хотите сыграть? — Тикан спросил первым.
— Охотно, — откликнулся Раз.
— Минуту, даны, мы уже заканчиваем. Готовьте ваши деньги, — Тикан плотоядно улыбнулся, оглядывая приличную кучку линиров перед собой. Его соперники — трое мужчин — выглядели куда менее счастливыми.
Когда игра закончилась, один вышел, Раз и Найдер подсели за стол. Слуга услужливо поставил перед ними пузатые бокалы с бренди, пахнущим сладостью и грушами.
— Делайте ваши взносы, даны.
Тикан пододвинул в центр купюру в тысячу линиров: все, что было выше сотни, печаталось, меньше — чеканилось. Раз и Найдер бросили сверху такие же красные ассигнации.
На стол выложили пять общих карт, игрокам — по две в закрытую. Раз с любовью взял их. Пятьдесят две карты, тринадцать рангов, четыре масти — такой красивый чёткий порядок. Он оценил то, что ему досталось: тройка и восьмёрка пик. Ладно, посмотрим.
— Ну что, уважаемые даны, отказываетесь или повышаете?
Найдер с ухмылкой кинул на стол ещё две купюры в тысячу линиров, Раз ответил тем же. Взгляд Тикана сиял:
— Повышаю! — яростно воскликнул он и погладил лысеющую макушку.
Раз и Найдер продолжили повышать, Адван — тоже. Хотя тот всё чаще тянулся к бокалу — блефовал и нервничал?
На четвертом раунде торговли Раз и Тикан столкнулись взглядами, как два опытных соперника. Дядя выложил на стол пять червовых карт. Раз — пять пик.
— Моя карта старше, — холодным голосом произнёс парень.