Читать интересную книгу Ставки сделаны - Андрей Воронин

Единственное, в чем он был уверен на все сто, – это в описании событий позапрошлой ночи.

– ..Он прижался ко мне всем телом и прямо в ухо прошептал: меня зовут Марк, сука, – говорила Люся бесцветным голосом автомата. – Это имя я точно запомнила. От него пахло дорогой туалетной водой – может, «Адидас Айсдайв». Татуировка на плече, вот здесь, – она показала на себе. – Модная такая, черно-белая, что-то вроде водорослей. Сам весь.., очень спортивный.

Панкрат, уже минут пять мявший в пальцах сигарету, спросил:

– А куревом от него не пахло?

Люся бросила на него уничтожающий взгляд.

– Куревом не пахнет, – отчеканила она. – Им воняет.

Потом отрицательно покачала головой и уже без сарказма добавила:

– Нет. Я не думаю, что он курит. Может быть, редко.

И не такую махру, как вы. От вас совсем другой.., запах.

Почувствовав, что краснеет, Панкрат воздержался от уточнений.

– Спасибо и на том, – буркнул он. – Ты мне нарисуй словесный портрет этого типа. , – Зачем? – девушка пожала плечами. – Вы же сами его видели. В клинике.

Панкрат, не удержавшись, хлопнул себя по лбу.

– Слишком много впечатлений за один день, – усмехнулся он. – Все и не упомнишь. Точно, я его видел. Рожа у него какая-то.., еврейская, что ли.

– Ay меня дед – еврей, – вдруг ни с того ни с сего вставила Люся. – Мамин папа.

– Да? – удивился Панкрат. – Ну тогда извини.

– Да ничего, – она хмыкнула и обхватила руками колено. – Я его ни разу в жизни не видела. Он в Израиле живет.

Панкрат посмотрел на сигарету и, подумав, спрятал ее обратно в пачку. У него было совсем немного информации: имя, которое могло оказаться пустым звуком, модная татуировка, в обычное время скрытая одеждой, атлетическое телосложение и уровень дохода выше среднего, о котором свидетельствовал дорогой аромат, если только Люся ничего не перепутала. Плюс словесный портрет, который с помощью современных технологий можно было превратить в изображение, но какой в этом толк для них?

Впрочем, одна идейка у Панкрата все-таки имелась. Он не слишком на нее полагался, поэтому и решил попридержать в резерве, на самый крайний случай.

– Ладно, поехали, – прервав размышления, решительно произнес он. – Закончишь свой рассказ на новом месте жительства.

– А приставать не будете? – неожиданно с вызовом спросила девушка. – Врач сказал, мне пока еще нельзя… это самое. Слишком серьезные повреждения.

– Что «это самое»? – механически переспросил Панкрат, запуская двигатель.

Потом до него дошло.

– ..твою мать! – не выдержав, заорал он на нее.

Люся, не предвидевшая такой реакции, вздрогнула и забилась в правый угол сиденья.

– Во-первых, запомни: я предпочитаю взрослых женщин, – взяв себя в руки, произнес Панкрат каким-то ненатуральным голосом. – Во-вторых, еще раз скажешь какую-нибудь херню на эту тему – и вернешься к врачам. Там тебя не замедлит навестить добрый дядя Марк, экзорцист и утешитель сирот. Ты все поняла?

Она кивнула. Вспомнив, что сказал доктор, Панкрат на мгновение испугался: вдруг реакцией на его крик станет очередной приступ?

К счастью, обошлось.

Когда он выруливал из подземного гаража, Люся спросила:

– А кто такой экзорцист?

– Есть такая профессия – демонов изгонять, – бросил Панкрат через плечо.

* * *

Гриб не подвел: новые паспорта ему и Люсе изготовил в их присутствии, даже не спросив доплату за срочность.

Видно, хорошо помнил старик тот случай, когда Панкрат здорово намял бока его сыновьям-богатырям, вздумавшим кинуть клиента, которого они посчитали лохом.

Сами сыновья, ребята с косою саженью в плечах, предпочитали держаться от него подальше. Младший, сидя в кресле, положил на колени помповое ружье внушительных размеров и не выпускал его из рук. Всем своим видом он давал понять, что всадит в Панкрата заряд картечи при любом, с его точки зрения, слишком резком движении.

Второй сын – его прозвище было Молотобоец – стоял, подпирая косяк двери, за которую удалился сам папаша, чтобы предаться не праведным трудам по изготовлению фальшивых документов. Фотографии для паспорта Панкрат и Люся сделали в салоне «Кодак» на первом этаже дома, в котором жил Гриб; вполне вероятно, что это заведение ему и принадлежало.

В правой руке Молотобоец держал предмет, принесший ему известность и прозвище, – ударное орудие, по виду напоминавшее молот для метания. С помощью кожаной петли на рукоять крепилась к волосатому предплечью толщиной с голень нормального человека. Молотобоец был неразговорчив, но расторопен в деле.

Это мог подтвердить сам Панкрат: во время стычки с братьями его череп едва не познакомился с «молотом», хотя в результате пострадал всего лишь антикварный комод в прихожей.

Знающие люди утверждали, что время от времени Грибов сын не брезгует попробовать силушку молодецкую в нелегальных боях насмерть, где разрешено любое оружие. В пользу этого предположения говорили и многочисленные шрамы на его теле, делавшие Молотобойца похожим на жертву пластического хирурга, страдавшего жестоким тремором конечностей.

Когда он открыл им дверь и показался на пороге, не выпуская свое оружие, Люся ойкнула и испуганно прижалась к Панкрату.

Впрочем, сама она была изукрашена не хуже. Оба брата, не стесняясь, разглядывали лиловеющие следы от укусов на ее руках и шее, пока Панкрат не встретился с ними взглядом.

С этого момента внимание Грибовых «деток» сконцентрировалось на нем – видимо, заныли старые раны.

Около часа они просидели на небольшом диванчике, обитом клетчатым дерматином. По всей видимости, комод, разнесенный в щепки Молотобойцем, был в этой квартире единственной пристойной мебелью. Все остальные предметы интерьера наводили на мысль о том, что местные жители обставляются за счет того, что потихоньку грабят коммунальные квартиры.

Или закупаются исключительно у старьевщика.

Простота обстановки была уж слишком навязчивой, она так и бросалась в глаза. Панкрат ничуть не удивился бы, узнав, что Гриб владеет несколькими квартирами в престижных районах Москвы. Весьма вероятно, что у старика и счет имелся в банке какой-нибудь европейской страны с уравновешенной экономикой. А здесь… Скромно жить не запретишь, однако.

– Что-то недолго ты с папиной ксивой погулял, фраер, – нервно усмехнувшись, нарушил тяжелое молчание Гриб-младший. – Мусора на хвост сели?

Судя по всему, Грибовы детки считали Панкрата кем-то вроде бандита, но не авторитетного вора, а скорее, беспредельщика. Наверное, потому, что он от души поколотил их в прошлую встречу, не оправдав не слишком почетное звание «лох», которое получил, как говорится, по одежке.

Панкрат промолчал. Затевать разговоры не хотелось.

Однако Люся совершенно некстати фыркнула – голос у младшего был писклявый, и феня в его «исполнении» звучала довольно-таки смешно.

Тот недоуменно приподнял сначала бровь, а затем карабин. Молотобоец отделился от дверного косяка в предвкушении потехи, поудобнее перехватил свое оружие. Панкрат пожалел о том, что оставил в машине служебную «беретту».

Но в этот момент открылась дверь кабинета, в котором Гриб трудился над новыми паспортами, и хозяин появился на пороге собственной персоной – хмурый старик в полосатых штанах, с виду напоминавших пижамные, и вытянутом турецком свитере, больших кожаных шлепанцах и квадратных очках с очень толстыми стеклами в старомодной черной оправе.

Ни дать ни взять опустившийся интеллигент.

Папаша коротко глянул на своих чад, и те сию секунду расслабились, мило заулыбавшись.

Гриб подошел к Панкрату и протянул ему два паспорта и водительское удостоверение.

– Теперь она тебе дочка, – прошамкал он. – А прописка у тебя тамбовская, такую по компьютеру проверять не будут.

Хочешь – получай временную, хочешь – прямо сейчас из города сваливай. Права на те же категории… В общем, я свое дело сделал.

– Спасибо, – Панкрат сунул документы в задний карман джинсов – Вот деньги.

Он достал портмоне и отсчитал десять зеленых бумажек с портретами самого любимого в России американского президента – Франклина. Гриб не признавал российские рубли принципиально и все расчеты предпочитал производить в дензнаках США – Пошли, – Панкрат дернул Люсю за руку.

Уже на пороге девушка обернулась и показала младшему язык. Парень побагровел и вскинул было дробовик, но сдержался под сверкнувшим из-под косматых бровей взглядом отца.

Старик дождался, пока на лестнице затихнут шаги «клиентов». Потом он подошел к окну, занавешенному простым, давно не стиранным тюлем. Он выглянул на улицу: мужчина и девушка садились в белые «Жигули» с шашечками на борту, имевшие в меру потрепанный вид.

– Саша, поди-ка сюда, – позвал Гриб.

Молотобоец в два шага пересек комнату и встал рядом с отцом.