В Тоёхаси прибыли к погребению: умер от чахотки студент медицины, сын одного здешнего врача, ныне кончивший курс; о. Матфей отслужил провод, я сказал слово. Кладбище больше 1 ри от Церкви, дорога грязная; я уклонился от провожания туда; а занялся с оставшимися в церковном доме исследованием Церкви по метрике. Крещено здесь 240; из них 51 ныне в других местах, 47 померли, 31 охладели; хороших христиан остается 111. Сицудзи 5; к богослужению приходит в среднем человек 35; новых слушателей ныне 5. Мужского собрания совсем нет; женское симбокквай производится ежемесячно в третье воскресенье; приходят на него средне человек 15; кооги говорят 3–4 женщины; мужчин на собрание не допускают; только катихизатор бывает.
С семи часов вечера началась вечерня; потом слово, после которого испытаны дети в знании молитв. Экзамен вышел очень блестящий. Катихизатор Петр Какехаси поставил в ряд мальчиков, за ними девочек, всего человек 15; за ними стояло все собрание отцов и матерей и прочих членов Церкви; дети, даже самые маленькие, едва могущие говорить, отлично читали молитвы, поклонясь пред алтарем; один же пяти с половиной–летний Михей преправильно пропел все «Достойно»; знают все главные молитвы, кто побольше, те Символ, десять заповедей, 50–й псалом, утренние молитвы на память. Награждены были медными большими крестиками. Потом сказано поучение об Ангелах— Хранителях и о воспитании детей.
Поют в Церкви совсем правильно; для обучения поющих есть орган, поют больше девочки.
15/27 июля 1892. Среда.
Тоёхаси.
Утром, пока о. Матфей с катихизатором ходили приобщать больного, ко мне в комнату пришли некоторые христианки и старик Иосиф (заика) и стали сетовать на катихизаторов, что они допускают к крещению недостойных, лишь бы крестить кого–либо и тем избежать укора в бездеятельности. Когда я возразил, чего смотрят крестные отцы и матери, зачем они ручаются за таких пред Церковью, — ответили, что здесь у них «варицкено дайфу» — крестные поставляются без спрашивания и согласия их на то, а по очереди. Это для меня новость; и какое же злоупотребление, и как скоро образуется оно! Конечно, священник должен испытывать представляемых к крещению в знании вероучения, в нравственной же благонадежности их должны быть поручителями пред Церковью крестные отцы и матери, — а для того не ставится формально, а быть настоящими восприемниками. На будущем Соборе подтвердить это всем.
Отслужены обедница и панихида; сказаны поучения. После обеда посещены пять домов сицудзи, ибо у всех христиан быть некогда за назначением сегодня в три часа дня проповеди для язычников еще до моего приезда. Из сицудзи — замечательный дом Семена Фанака, с женой Ниной и сыном Андреем. В доме 11 христиан; между родными также стараются распространять христианство; так в Хамамацу, в дом Кавай христианство пришло отсюда чрез родство по браку. Семена гонит город за то, что он не участвует в раскладках на содержание кумирен, не зажигает по языческим праздникам фонарей пред домом и прочее; положили (не все, конечно) не говорить с ним, не иметь с ним дел; не поливают даже улицы пред его домом. Семен и его семья ни на йоту не отступают, а, напротив, делаются тверже в христианстве. Дом Семена богатый; он один из крупнейших здесь производников сои и мисо; Нина — настоящая христианка — делает добро тайно. Так как Господь благословляет избытком дом, то Семен и Андрей имеют намерения пожертвовать несколько тысяч на заведение училища для бедных детей. Кроме посещения дома Семена, мы заехали на его завод сои и мисо взглянуть с пятого этажа кладовой на город Тоёхаси, хорошо видный с этой высоты.
С трех часов назначена была проповедь, началась с четырех; сначала говорил катихизатор Петр Какехаси — недурно, хотя тоже без внимания к пониманию язычниками. Я сказал обычную начальную. Слушателей язычников было до ста; полицейский и сержант сидели в своих официальных кэпи в сторонке; первый потом оказался христианином. Слушали внимательно и сидели терпеливо до конца, несмотря на жару.
Потом был общий обед христиан тут же; обедало 30 человек; пред обедом прочитаны два адреса — совсем некстати — благодарят за посещение, как будто это не обязанность, а нечто вроде подарка им!
С семи часов назначена была вечерня; но едва около девяти началась; за нею следовало женское собрание; говорило человек 8; почти все хорошо; некоторые превосходно: умно, громко, ясно; лучше всех пятнадцатилетняя девочка Сира Миёси: не торопясь и громко прочитала место из Священного Писания и так же не торопясь и преясно протолковала его; видно, что тщательно приготовилась; я хотел было запретить таким толковать Священное Писание, но, выслушав ее, остановился; если все девочки будут так толковать, то отчего же им не делать то? Ведь всякий знает, что они говорят не свое, а вычитанное. Когда кончили все свои чтения (отчасти относившиеся тоже к моему приезду), посидели, помолчали; видя, что еще не совсем поздно, я, с своей стороны, начал было рассказ из библейской истории, вдруг выходит еще одна, прескромничавшая и только теперь спохватившаяся, я уступил ей место, и она отлично прочитала свое кооги; потом еще одна, пребойкая, учла щебетать, почему она вот целый год не ходила в Церковь, — виноват–де катихизатор, который, по пристрастию, одних христиан посещает, других нет; меня он обходил — это меня расстроило. — Поверив на слово болтуньи, я тут же сделал несколько замечаний христианкам, что они должны беречь друг дружку от сетей дьявола — искусителя, ибо это очевидно искушение, из–за такой малой причины отчуждаться от Церкви и тем поставлять свою душу в опасность погибели. Щебетуха еще нащебетала с короб уже в примирительном духе и ушла; все проводили ее ласково, а затем обратились ко мне с убеждением не верить ей, ибо она видела полную любовь к себе всех недавно–де: муж был в Токио, а она лежала больною долго, и христианки чередовались у ее постели сиделками; во время нехождения ее в Церковь, также постоянно посещали ее и звали в Церковь; катихизатор же добавил, что она бегает и к католикам, и к протестантам, и для них тоже хлопочет находить слушателей. Поди тут, разбери! Одна публично жалуется, другие публично и все зауряд опровергают ее; но и она тоже не без добрых качеств, особенно хорошо говорит — резала все раскрасневшись и в волнении, точно мир от пожара спасала! — Есть тут, по–моему, и еще одна баба, не совсем путная, — Сусанна, важная с виду старуха, жена лысого старика Герасима. Сегодня утром приходит: «Я согрешила». — «Чем?» — «Прихожу я к катихизатору Какехаси и говорю ему: О. Ниццума в Токио — так и так — вот какие дурные слухи про него, но благодари Бога и никому не говори; а он сказал Нине Танака». — «Ты–то зачем говорила Какехаси?» — «Да я говорю ему: Я благодарю Бога и ты благодари, и так далее, сказка про белого бычка».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});