– Как же, так я вам и поверил…
– Тогда уважь мою просьбу. Умирающему нельзя отказывать…
С бастиона, на который Хавр призывал Сокрушение, открывался замечательный вид на город и его окрестности, людные, как никогда раньше. У возведенной на месте ворот насыпи, гораздо более уязвимой, чем крутые каменные стены, продолжался бой, но густой дым догорающих огнеметных машин не позволял рассмотреть подробности. Зато предполье, на котором сначала полегла легкая пехота Замухрышки, а потом предпринявшие вылазку дитсы, имело вид, способный усладить сердце самого взыскательного художника-баталиста. Здесь были представлены трупы на любой вкус – обгоревшие, распотрошенные, обезглавленные, обваренные травилом, разрубленные вдоль и поперек. Одни, приняв в момент смерти самые невероятные позы, лежали поодиночке, другие громоздились кучами. Многих уже успели раздеть и ограбить мародеры. Центром этой композиции, естественно, являлся картинно рухнувший знаменосец, накрытый складками своего обгоревшего и продырявленного стяга. Издали все это казалось пестрой и совсем не страшной иллюстрацией из учебника средневековой истории. Для того чтобы осознать ужас и противоестественность происходящего смертоубийства, нужно было заглянуть в глаза павшим, вдохнуть витающий над ними тяжкий запах бойни, стереть со своих сапог случайно забрызгавшие их чужие мозги.
Ставка Замухрышки по-прежнему располагалась на вершине ближайшего холма, но ни его самого, ни его носилок видно не было. Сейчас это был единственный по-настоящему опасный для меня человек (а возможно, уже сверхчеловек), и выпускать его из-под контроля, хотя бы даже визуального, никак не следовало. Кстати, я вовсе не мечтал, чтобы он опознал меня среди защитников Дита, и тут же позаимствовал у одного из своих сопровождающих мундир стражника и глубокий, как кастрюля, шлем.
Хавра я заметил почти сразу, вот только выражение лица с такого расстояния разглядеть не смог. Он нервно расхаживал перед строем уже готовых к бою воинов, иногда присаживался в походное кресло, наспех сооруженное из плащей, накинутых на скрещенные копья, но тут же вновь вскакивал и возобновлял свои прогулки. Судя по всему, дело у него не ладилось.
Да и я сам не ощущал никаких признаков близкого Сокрушения. Так можно впустую ожидать и неделю, и месяц, и год. А чуть отлучишься по каким-нибудь неотложным делам, и получай, пожалуйста, взамен сгинувшего в неизвестность бастиона лягушачье болото или осиновый лесок.
Сначала я хотел отвлечь чем-нибудь Хавра, сбить с толку, напугать в конце концов, но потом мне пришла в голову совсем иная мысль. А почему бы не помочь бедняге? Вдвоем мы куда быстрее управимся. Вот только за последствия не могу ручаться.
Я сел, прислонившись спиной к зубцу стены, и постарался сосредоточиться на том, что лежало вне плоскости обыденного. При этом я не забыл намекнуть живоглоту, что рассчитываю на его содействие. Долгое время внутри меня и вокруг ничто не менялось, но мало-помалу я стал все меньше ощущать свое собственное тело и все больше неравномерность окружающего Миропространства. Сейчас в моем представлении это была даже не по-разному натянутая ткань, а что-то вроде жидкого супа с фрикадельками. Если развивать подобное сравнение дальше, то я сам был в этом супе даже не мухой, а пылинкой, упавшей с мушиного крыла. Конечно же, там плавали вовсе не фрикадельки, а области пространственных деформаций, вызванные пробоями Мировремени, но человеку всегда свойственно сравнивать явления вселенского масштаба с малозначительными деталями своего хрупкого и недолговечного мирка.
Пока все эти уплотнения – зародыши грядущих Сокрушений – находились вне пределов моего воздействия. Я осторожно трогал их нематериальными щупальцами своей воли (то же самое, наверное, делал сейчас и Хавр) и тут же отпускал, как отпускают неподъемную тяжесть.
И вдруг, упреждая радость успеха, пришло то самое странное, ранее недоступное моему восприятию ощущение темной силы, дьявольского торжества. Ком искаженного Миропространства подался и легко пошел прямо на меня. Я мог бы поклясться, что Хавр ведет его вместе со мной, хотя сам и не знает об этом. Даже не открывая глаз, словно сквозь мерцающую кисею, в невообразимом ракурсе я видел, как он трясется и мечется, подталкивая вот-вот готовое разразиться Сокрушение к городу – все ближе, ближе, ближе…
…Сделать это было намного труднее, чем остановить несущуюся с гор снежную лавину, но ведь и я уже не был обычным человеком. В области недоступного мы сошлись с Хавром всего на миг, но и этого хватило, чтобы заставить его отпрянуть. Я мог бы обрушить Сокрушение прямо ему на голову, но почему-то промедлил. Получилось, как говорится, ни нашим, ни вашим. Бастион уцелел, но и войско Замухрышки, на которое я нацеливался вначале, не пострадало.
Под душераздирающий аккорд Звука пространство, разделявшее две противоборствующие стороны, мгновенно изменилось – словно кто-то единым рывком поменял привычную декорацию.
Много выше опостылевших серых туч возникло светлое облако, ниспадающими потоками дождя связанное с клочком любовно ухоженного сада, посреди которого возвышался островерхий бревенчатый дом. Люди – взрослые и дети – стоя на его крыльце, ладонями ловили капли благодатной влаги.
Это волшебное видение просуществовало не дольше секунды – свет в небе померк, дождь иссяк, на усадьбу с обеих сторон обрушились тучи стрел и пламя огнеметов.
После того как утихает Звук, всегда наступает относительное затишье. Им-то я и воспользовался.
– Хавр, любезный мой приятель! – крикнул я, рупором сложив ладони. – Не смей больше состязаться со мной в искусстве управления Сокрушениями! Иначе все они обрушатся на твоих нынешних союзников!
– Первым делом отыщите Ирлеф, – приказал я. – И верните ей прежнее положение. Как я понимаю, извиняться у вас не принято.
– Кто-нибудь видел Блюстителя Заветов? – Блюститель Бастионов обвел своих соратников вопросительным взглядом.
– Она сражалась в проломе стены, а потом на насыпи, – ответила какая-то мелкая сошка, затесавшаяся среди участников Сходки. – Еще ее видели у ружейных мастерских на улице Медников.
– Если Ирлеф жива, приведите ее сюда, – распорядился Блюститель Бастионов. – Если мертва, положите рядом с ним. – Он указал на прикрытый знаменем труп Блюстителя Ремесел.
В обычно пустой зал Дома Блюстителей набилось много разного народа: командиры больших и малых отрядов; чиновники среднего звена, до этого следившие за исполнением Заветов на местах; горожане, лишившиеся крова; доморощенные стратеги, предлагавшие самые невероятные планы разгрома врага. Ко мне все относились подчеркнуто предупредительно, но в общем как к своему, а не чужаку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});