Читать интересную книгу Имперская мозаика (трилогия) - Олег Маркелов

— Мы были готовы к любому исходу этой акции. Да и что такое неудача и поражение, как не урок? А если гибель не была завершением неудачи, то это первый шаг к чему-то лучшему.

— Да-да, — усмехнулся лорд Гергей, вспомнив, что все дакхарры говорят, замещая половину своей речи разными изречениями и философствованиями. — Именно если бы гибель не была завершением неудачи. Но мы говорим не о спортивном мероприятии, а о военном противостоянии с державой, которая ничем нам технически не уступает.

— Именно это они и поняли, — согласился Аарайдагх. — То, что и мы им ничем технически и психологически не уступаем.

— Хорошо, давайте прекратим это философское пикирование, — напряженно улыбнулся лорд Гергей. — Я рад вас послушать, дорогой друг, но мы ведь не для того здесь прогуливаемся. Я хочу, чтобы вы проследили за тем, чтобы никто из имперских подразделений не совершал сейчас никаких боевых, провокационных, агрессивных или просто недружелюбных действий.

— Да, господин председатель, — моргнул дакхарр. — Я уже дал команду подготовить перечень всех опасных и потенциально спорных точек. Сразу, как только узнал о предложении гранисян.

— Хорошо, — повторил председатель Совета. — Представьте мне копии немедленно, как только такая справка будет готова. Мир вашему дому.

Председатель Императорского Совета прощально кивнул и двинулся к своим сопровождающим, которые терпеливо дожидались его на краю парка у целой колонны тонированных черных гравитолетов.

* * *

Шахбаз и Гризли вернулись с охоты. Шахбаз трусил налегке впереди, а Гриз шагал широко и размашисто, неся на плечах тушу того самого зверя, похожего на кабана, который еще совсем недавно чесал свои бока о колючку системы.

— Достали-таки, — удовлетворенно кивнул Челтон. — Молодцы.

Сейчас все собрались в том небольшом овражке, куда ранее стаскивали землю от укрытий. Только Чуй стоял на часах, вернее, сидел в землянке под деревом, не отрываясь от перископа.

— Может, все же напрямик?.. — без особой настойчивости предложил Паук. — Я сумею сделать проход в системе без сработки. Подберу подходящие по сопротивлению сопли, подвешу их на крокодилах и прорежу проход. Все просто как дважды два.

— Нет, — отрезал Челтон. — Не сомневаюсь, что ты легко преодолеешь эту систему. Но за ней пятиметровая стена. Мы на нее, конечно, тоже без напряга заберемся. Но что за ней? Какой смысл идти на встречу с неизвестностью, когда мы уже составили отличный план.

Паук, ехидно улыбаясь, поднял руки. Он и сам понимал, что план сержанта намного лучше, но не мог отказать себе в удовольствии выдвинуть контрпредложение. Ведь едва закончатся эти несколько минут общего обсуждения, слово сержанта вновь станет бесспорной истиной и законом для всех членов команды.

Шахбаз вместе с Гоблином споро разделали тушу животного, колдуя над шкурой и ногами. Не прошло и часа, как они уже сделали из отрубленных ног зверя подобие подвязывающихся подошв. Рита была выбрана на роль «заблудшей скотинки», как самая легкая из всех бойцов. Ей помогли нацепить на ноги и руки сделанную обувь с копытами свиньи. Пока велись все эти приготовления, окончательно стемнело, и они стали недоступными для глаз часового на вышке. Девушка оставила оружие в лесу и нетерпеливо заковыляла к КСП. Добравшись до начала профилированной полосы, она встала на четвереньки и, аккуратно вышагивая, двинулась к забору системы. Достигнув «колючки», Рита выдернула из-за спины большой кусок шкуры. Ухватив его поудобнее, девушка с силой потерла им проволоку. Повторив это движение несколько раз, девушка забросила шкуру животного за спину и так же аккуратно вернулась обратно.

Почти весь отряд замер на самой границе леса, через прицелы осматривая верхний обрез стены. Жало, поодаль от всех, занял свою позицию прямо напротив ворот, через которые выходили охранники, когда собирались проверять КСП. Все происходило именно так, как и несколько раз до этого. Сначала на стене замаячил силуэт часового, который небрежно осмотрел сработавший участок системы сверху. Затем он исчез, а через несколько минут ворота распахнулись, выпуская двоих бойцов. Третий, в обязанности которого входило охранять ворота на время обхода наряда, уселся возле полураспахнутых створок и закурил. Уже одно это являлось нарушением всех инструкций по несению караульной службы, каким бы лояльным ни было здешнее командование. Двое вышедших, небрежно помахивая фонариками, в свете которых отлично виднелись все следы на гребнях профиля КСП, не спеша и лениво переговариваясь, брели к месту сработки. Им необходимо было обогнуть угол стены и проследовать еще пару сотен метров. Они неторопливо преодолели это расстояние и остановились около свежих следов. Некоторое время они что-то обсуждали, освещая то следы, то клочки шерсти на колючках проволоки. Затем, пометив осмотренный след знаком, начерченным прямо на КСП, наряд двинулся в обратный путь.

Челтон начал отсчет, щелкая ногтем по микрофону переговорного устройства. Три, два, один — и прошелестели беззвучные выстрелы. Специальные пули были выпущены из пулевых армейских пистолетов «Хэклер-Кох Ультра», оснащенных почти совершенными глушителями-пламегасителями. Высокая скорострельность, большой боезапас и дальность действительно эффективной стрельбы, достигавшая порядка ста пятидесяти метров, делали это детище компании «Хэклер и Кох» весьма востребованным при проведении скрытых армейских операций.

Получив почти одновременно по нескольку девятимиллиметровых пуль, оба охранника беззвучно рухнули на тропинку, не проронив ни звука. Одновременно с этим Жало вогнал из бесшумной снайперской винтовки «Сиг-Зауэр» пулю калибра 7,62 миллиметра точно в сердце охранника, лениво восседавшего у ворот. Тот лишь дернулся, получив смертельную посылку, и выронил из пальцев сигарету, так и оставшись сидеть.

Бесшумными тенями диверсанты метнулись к воротам. Ничто не нарушало спокойствия ночи, опустившейся на землю. Слышался лишь звук фильма, который крутили по визору. Кто-то свободный от дежурства отдыхал в караульном помещении, которое располагалось в небольшом домике, выстроенном из таких же легких, быстровозводимых конструкций, что и стена. Только у массивных ворот бункера лениво бродил в свете прожектора еще один охранник.

— Похоже, там камеры, сэр, — зашептал Паук, указывая лежащему у створа ворот Челтону на освещенный верх ворот. — Думаю, внизу сидит дежурный у мониторов. Могут быть и другие камеры.

— Черт, — выругался сержант, осматриваясь по сторонам. — Ты их сумеешь нейтрализовать?

— Нет, сэр, — качнул головой Паук. — Мне помешает этот охранник. А если убрать его, то бдительный дежурный на мониторах обнаружит это раньше, чем я поставлю обманки.

К едва слышно переговаривающимся сослуживцам подполз Гоблин, уловивший чуткими ушами последние слова их штатного специалиста по системам.

— Надо брать их с ходу, сэр, — встрял он. — Для чего-то иного у нас нет времени. А так есть шанс, что мы повяжем их раньше, чем они забьют тревогу.

— Добро, — согласился Челтон и тотчас зашептал в микрофон: — Гриз, возьмешь домик охраны, а потом проверишь периметр. Останешься тут, будешь ждать нашего возвращения. Жало, давай на вышку. Смотри, чтобы к нам никто со стороны не пожаловал. Гоблин и Ирландец, снимаете часового и сразу вниз. Вам надо успеть найти того, кто сидит у монитора, прежде чем он поднимет крик. Остальные со мной. Все. Погнали.

* * *

Тамир Третий был вне себя от бешенства, когда получил приказ для всех боевых подразделений Объединенного флота Граниса о прекращении любых боевых действий с противником. Он командовал группой новейших боевых кораблей, которые были способны прыгать через огромные расстояния, оказываясь в одно мгновение на расстоянии, удаленном от стартовой точки на целый мир. Несколько десятков могучих кораблей развернулись в боевой порядок. Тамир Третий только ждал координаты целей, чтобы бросить в бой этот страшный флот, где всех, от солдат до командира, объединила ненависть за унизительное невмешательство во время наглой атаки врага. Но вместо координат Тамир Третий получил постыдный приказ прекратить любые боевые действия и вернуться в квадрат постоянной дислокации.

Он стоял в рубке своего флагманского корабля словно оплеванный. И хотя ему удавалось сдерживать эмоции, подрагивающий кончик короткого хвоста мог бы открыть случайному свидетелю истинное состояние офицера. Тамиру Третьему казалось, что он сходит с ума, настолько все перемешалось в его голове. И еще одно он понимал совершенно отчетливо: он никогда не сможет подчиниться такому приказу. Его рука обхватила рукоять командирского ножа, чье узкое, обоюдоострое, с вогнутыми плоскостями лезвие за многие века существования этого атрибута власти не изменилось и не потеряло своей смертоносности. Лучше уж ему бесславно умереть, лишить себя жизни, чем покрыть свое имя и весь свой род несмываемым позором, подчинившись такому приказу. Ведь это почти то же самое, что сдаться врагу. Лезвие выскользнуло из ножен, тускло блеснуло, отсвечивая испещренными символами и вязью орнамента боками.