Читать интересную книгу Эволюция - Стивен Бакстер

В мифах исчезнувшего человечества встречался своего рода предвестник этого нового уклада жизни. Легенды Средневековья о Тартарском барашке рассказывали о баранце — дереве, внутри плодов которого, как считалось, находились крохотные ягнята. Все легенды человечества сейчас уже были забыты, но история о баранце, о слиянии животного и растения, отозвалась странным эхом в эти далёкие времена.

Но у всего была своя цена, как всегда. Сложный симбиоз с Древом вверг постлюдей в своего рода застой. Через какое-то время тела Последней и её вида специализировались к существованию в условиях жары и сухости, упростились и стали функционировать успешнее. Как только установилась эта ключевая связь, Древо и люди стали настолько хорошо приспособленными друг к другу, что никто из них больше не мог изменяться быстро.

С тех пор, как змеящиеся пуповины начали проникать червями в глубины животов послелюдей, с тех пор, как люди впервые воспользовались защитной оболочкой из листвы баранца, двести миллионов лет пролетели незамеченными.

Но даже сейчас, даже после того, как прошло столько времени, символические связи оставались слабыми по сравнению с более древними силами.

В своей медленной растительной манере Древо пришло к выводу, что пока люди не могли позволить себе ещё одного ребёнка. Младенец Последней рассасывался — её вещество возвращалось Древу.

Это был древний расчёт: в трудные времена выгоднее было пожертвовать уязвимыми молодыми особями и поддержать жизнь зрелых индивидуумов, которые могли бы размножаться, когда условия станут лучше.

Но ребёнок был уже почти такого возраста, когда он мог сам прокормить себя. Ещё немного, и она дожила бы до самостоятельной жизни. И это был ребёнок Последней: первый, кого она родила, и возможно, единственный, кого ей будет когда-либо позволено иметь. Древние позывы враждовали друг с другом. Эта борьба одного инстинкта против другого была ошибкой адаптации.

Это был первобытный расчёт, древняя история, повторявшаяся вновь и вновь, во времена Пурги, Юны и бесчисленных прародительниц, затерянных во тьме, которых даже трудно представить себе. Но даже сейчас, в конце времён, дилемма так жестоко жгла мозг Последней, словно она только что родилась в адском пламени.

Решение было принято за считанные мгновения. В итоге связь матери и ребёнка победила обязательства, возникающие у симбионтов по отношению друг к другу. Она погрузила руки в ватообразный материал и вытащила своего ребёнка из кокона. Она вытянула чревный корень из детских кишок и убрала клочки белого волокна из её рта и носа. Ребёнок открыл рот с чмокающим звуком и стал вертеть головой в разные стороны.

Кактус с удивлением наблюдала за этим. Последняя стояла с открытым ртом, тяжело дыша.

И что теперь? Стоя и держа в руках ребёнка — воспротивившись Древу, которое давало ей жизнь — Последняя была предоставлена сама себе, находилась за рамками инстинкта или опыта. Но Древо пробовало убивать её ребёнка. У неё не было выбора.

Она сделала шаг от Древа. Затем ещё шаг. И ещё.

Пока она бежала, бежала мимо того места, где рылась в поисках соли — сейчас сфера пропала, исчезла из её памяти — она продолжала сжимать в руках своего ребёнка, а когда добралась до стены карьера, взобралась по ней наверх в один миг.

Она оглянулась назад, на большую яму, на её дно, утыканное мрачными, безмолвными силуэтами баранцовых деревьев. А рядом с ней была Кактус, бежавшая за нею с усмешкой, упиваясь неповиновением.

II

Земля была голая. Здесь росло несколько невысоких деревьев, а ещё кусты с твёрдой, как камень, корой и с игловидными листьями, и кактусы — мелкие и крепкие, как камешки, и вооружённые длинными колючками, снабжёнными токсином. Защищая свою воду, эти растения превратились в маленькие сгустки агрессии, и Последняя и Кактус знали, что лучше не платить такую опасную плату, если в этом нет крайней необходимости.

Приходилось смотреть, куда ставишь ногу или руку.

В тёмно-красном грунте пустыни были ямы. Они были ярко-красного цвета, немного похожие на цветы, едва различимые на фоне красной почвы, но в их центре зияла тьма. Глупые ящерицы и амфибии, и даже случайные млекопитающие могли неосторожно скатиться в эти терпеливо ждущие западни — и они больше никогда не выбрались бы из них, потому что эти ямы были ртами.

Эти смертельные утробы принадлежали существам, которые жили в узких норах под землёй. Бесшёрстные и безглазые, с лапами, редуцированными до похожих на плавники царапающих обрубков с когтями для рытья песка, это были грызуны — одни из последних остатков великих династий, которые некогда правили планетой.

Это время открытых пространств и отсутствия укрытий не благоприятствовало крупным хищникам, и те, кто выжил, вынуждены были искать новые стратегии. Неистовая активность и общительность их предков были давно забыты, и эти роющие крысо-рты проводили свою жизнь в норах в земле, ожидая, пока кто-нибудь не свалится им в рот. Крысо-рты, ограждённые от климатических крайностей и выбирающиеся из своих нор лишь при необходимости спариваться, отличались медленным обменом веществ и очень маленьким мозгом. Они мало что требовали от жизни и были по-своему довольны ею.

Но таким умным существам, как Последняя и Кактус, было нетрудно избежать крысо-ртов. Спутницы двигались бок о бок.

Спутницы добрались до небольшого оврага. Он был почти засыпан: ливень набил его галькой и камнями. Но по нему ещё текла струйка илистой воды. Последняя и Кактус присели, Последняя придержала своего ребёнка, и они погрузили лица в воду, с благодарностью глотая её.

Здесь, среди влажности, Последняя нашла зелень. Это было нечто вроде листьев — распростёртое по земле, тёмное, слегка волнистой формы. Это была очень древняя форма, слишком примитивная даже для того, чтобы быть способной тянуться к свету. Фактически это был потомок печёночных мхов, почти неизменный с течением времени, едва изменившаяся копия одного из первых растений, которые когда-либо колонизировали сушу — сушу, которая не слишком уж сильно отличалась на вид от этого сурового места. Времена изменились, и печёночник нашёл себе место для жизни. Движимая любопытством, Последняя отщипнула листья от скалы, за которую они цеплялись, пережевала их — они были восковыми и липкими — и поцеловала своего ребёнка, позволив кусочкам листьев перетечь в её рот. Ребенок прожевал их с сосущим шумом, при этом её маленькие глазки поворачивались из стороны в сторону.

Рядом с одним из похожих на камешки кактусов Последняя заметила жука с серебристой спинкой, который старался протолкнуть высушенный шарик экскрементов по миниатюрной расщелине. У Последней быстро созрело решение схватить жука.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});