— Лерия, да начинай же!
Магисса-целительница была полной противоположностью единоутробного брата: пухлые румяные щеки, тучная фигура классической кухарки, испуганно-добродушное выражение лица. Худой, с сухой желтой кожей и узкими плечами некромант походил на нее не более, чем скрученный в трубку пергамент походит на плотно набитую подушку.
— Хорошо, я попробую его поднять, — хрипло сказала Лерия.
— Только осторожно! — предупредил Киорус. — Не повреди голову, иначе он не сможет говорить.
Толстуха-магисса по-плотницки поплевала на руки, склонилась над мертвецом и провела ладонями вдоль тела.
— Подайте мне сердце и печень! — велела она, не отрывая глаз от лба покойника.
Кныш отреагировал на приказ первым. Он ловко сгреб пыльные бутыли в кучу и вдруг замер, прилипнув взглядом к одной из них.
— Ну! — не выдержала Лерия.
— Дьявол, — потрясенно прошептал домушник. — Никогда не видел ничего подобного! У него было двойное сердце?
Осуждающе посмотрев на воришку, некромант выхватил у него нужные сосуды и протянул требуемое Лерии. Вытряхнув из бутылей и бережно уложив заспиртованные органы прямо поверх бинтов, та приступила к работе. Руки магиссы запорхали над покойником, поглаживая, отряхивая, массируя, давя. В какие-то моменты казалось, что пухлые кисти мастерицы погружаются в мертвую плоть по самые запястья, а сердце слабо сокращается.
Мутная жидкость, наполняющая опустевшие стеклянные сосуды, забурлила. Покойника тряхнуло, и жетон его засветился. Пропитанные маслами бинты треснули и сами собой начали разматываться, виток за витком, пока не упали путаными ворохами по обе стороны от гроба.
Медленно, тяжелыми рывками, обнаженный и разом похудевший мертвец сел. Желтые кости, покрытые морщинистой, пергаментно-тонкой кожей, протестующе заскрипели; свалявшиеся в паклю волосы встали дыбом. Сухие лепестки век широко распахнулись, из пустых глазниц посыпались мертвые осы.
Киорус поджег пентаграмму, и она вспыхнула, осветив лежащую в центре жертвенную овцу с оскаленными желтыми зубами. Выполнившая свою задачу усталая магисса отошла в сторону и бессильно присела рядом с Эвой на треснувшую крышку с буквами АШ, стараясь не задеть подолом тушки черных петухов — выпотрошенных, набитых колдовскими снадобьями и вновь зашитых грубой конопляной нитью.
— Получилось. Теперь твоя очередь…
Хромой слуга Адам неуклюже приковылял в пентаграмму на кривых ногах и подставил хозяину чан с жертвенной кровью.
Некромант ополоснул руки и, подняв их перед собой, начал выводить основную канву заклинания. Ладони мелькали, рассекая воздух, за пальцами тянулись полосы пурпурного свечения, медленно уплывающие под потолок склепа и впитывающиеся в гладкие плиты облицовки.
Череп с натугой повернулся на позвонках шеи, уронил челюсть и исторг из себя давно высохших насекомых, словно рвотную массу; обездвиженные тельца ос посыпались на пол шелестящим дождем. Сдув их в угол, Киорус приступил к следующему этапу. Одну за другой предупредительный Адам поджигал петушиные тушки и подавал их хозяину. Тот дожидался, пока из горла мертвой птицы не вырвется истошный крик «Ку-ка-ре!..», и деловито совал их под нос покойнику, стараясь, чтобы ядовито-горький дым наполнил череп до краев.
— Вскипает, — тревожно прокомментировал Кныш, указывая грязным пальцем на клубы дыма, окутывающие мертвеца.
Лерия пнула его в бок. Выражение лица домушника мгновенно сменилось на обиженное, и он поспешил отползти в угол.
Некромант тем временем закончил поджаривать птичьи тушки. Взяв свечу, он аккуратно вставил ее в открытое ротовое отверстие архимага. Дым, наполняющий череп, вдруг вспыхнул ярким пламенем. Киорус едва шевельнул бровью, и получивший беззвучный приказ внимательный Адам с удивительной для его корявого тела ловкостью подхватил с пола чан с кровью и вывернул его над головой скелета. Свеча погасла. По желтым костям заструились потоки овечьей крови, остатки волос покойника намокли и повисли жалкими прядками.
— Великий Аш, я даю тебе язык! Говори! — велел некромант, приближая к мертвецу свое лицо.
Череп дрогнул, и по нему побежали фиолетовые сполохи. Из ротового провала выполз длинный раздвоенный язык нестерпимо яркого красного цвета, сочащийся густой слизью.
— Ку… ка… ре…
Лерия отвернулась в стене, пряча нервную усмешку. Из угла донесся ядовитый гогот Кныша.
— Да погодите вы! — досадливо рыкнул некромант, совершая дополнительные пассы. — Говори! Да говори же, Аш!
Из пустых глазниц вырвались два тонких луча света. Мельком скользнув по лицу Киоруса, взгляд мертвеца прилип к замершему в углу Кнышу.
— Могильные шакалы? — презрительно поинтересовался он. — Зря старались, гробовые воришки, в склепе нет ничего ценного. Кстати, каким образом вам удалось проникнуть внутрь? Замок был заговорен.
— Э? Как заговорен? Мы об этом не договаривались! — Кныш шумно, возбужденно задышал, собираясь затянуть старую песню насчет прибавки, но вовремя спохватившаяся Лерия оттерла его плечом.
— Кажется, это мы собирались задавать покойному архимагу Ашу вопросы! — с упреком заметила магисса некроманту.
Киорус схватил скелет за шею обеими руками.
— Ты будешь говорить или нет?!
Улетевшее к потолку и заблудившееся среди дымных клубов эхо издевательски повторило: «Не-э-эт!..» Раздвоенный язык возмущенно затрепетал:
— Вонючие хорьки! А что я, по-вашему, делаю?
— Мы пробудили тебя, чтобы получить ответ на один вопрос!
— Что вам нужно?
— Двести семьдесят лет назад ты вырастил в своей лаборатории восемь магических биообъектов — солдат, которые одержали победу над целым войском. Нам требуются точные рецепты их создания.
— И как ими э-э-э… управлять! — поспешно добавила магисса, держа наготове чистую тетрадь в жестком медном переплете.
— Это уже два вопроса, — сварливо заметил покойник, с мученической миной ерзая в гробу.
— Что случилось? — встревожился Киорус.
— Черт бы побрал пройдоху-гробовщика, что обстругивал этот проклятый ящик! — с досадой пожаловался мертвый архимаг. — У меня в заднице огромная заноза, и я не могу нормально сидеть, вот что!
— О боги! — прорычал разъяренный некромант. — На тебе практически не осталось кожи, твои органы сложены в банки, словно соленые каштаны, и ты при этом сетуешь на какую-то занозу?!
— Иногда мелочи раздражают больше всего! — с непередаваемой философской ухмылкой заявил Аш. Взбешенный некромант разразился короткой фразой, не имеющей ничего общего с магией.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});