в дверном проеме появилась фигура Милдред, которую ни с чем нельзя было спутать.
На ней было объемное белое платье и, к счастью, вуаль, скрывавшая ее непохожие черты лица, но это не слишком утешало. Мне все равно предстояло поднять эту штуку и посмотреть на ее проклятое звездами лицо, когда я поклянусь быть ее гребаным мужем.
Один хрен знает, как я должен был зачать Наследника в ее животе. Но если я этого не пойму, то страдания Рокси могли бы с тем же успехом исходить от моей собственной руки. И несмотря на то, что она сказала, я знал, что это сломает нас так, что мы не сможем ничего исправить. Мы могли бы по-прежнему принадлежать друг другу, но если у меня будет ребенок от этой чудовищной девушки, как Рокси сможет смотреть на меня по-старому?
Милдред не спеша шла по проходу, несколько раз чуть не упав со своих высоких каблуков, прежде чем остановиться рядом со мной.
Она наклонилась ко мне, словно ожидая, что я подниму ее фату, но я просто стоял там, нахмурившись, не обращая внимания на то, что все видят, как сильно я не хочу жениться на этой гребаной женщине. Мне казалось, что я прикован к месту железным прутом к позвоночнику, и у меня нет иного выбора, кроме как следовать этой извращенной судьбе, в то время как каждый дюйм моего существа молил звезды о другой судьбе. Но небеса уже давно оставили меня, и было ясно, что они еще не закончили наказывать меня.
Милдред хихикнула и сама подняла ее, широко улыбаясь мне и показывая коричневую помаду, которой она намазала рот и зубы. Я понятия не имею, почему она решила начать принимать фаэроиды и когда, но эффект, который они произвели на ее тело, был просто гротескным. Что вообще говорит о том, что она сможет забеременеть, когда вся эта дрянь так сильно на нее влияет?
Мой член должен был сморщиться внутри моего тела, прежде чем он когда-либо окажется внутри этого гребаного образца. Она сверкнула на меня своими колючими ресницами, и я вздрогнул, когда отвел от нее глаза, мой взгляд нашел Рокси, когда я произнес тысячу безмолвных извинений в воздухе, который повис между нами, пока начиналась церемония.
Звон в ушах стал слишком громким, чтобы я мог сосредоточиться на словах, которые мне говорили, когда священник зачитывал клятвы и обещания, и я вышел из задумчивости только тогда, когда он подтолкнул меня, чтобы я сжал руку Милдред для переплета.
Ее волосатые костяшки коснулись моих пальцев, и я клянусь, что ее гребаные руки были больше моих. Она сжала меня так сильно, что я почувствовал, как мои кости скрежещут друг о друга, а мой член сжался еще больше при мысли о том, что она вцепилась в него мертвой хваткой.
— Теперь вы оба должны произнести слова переплёта, — объявил священник, и слова, казалось, сами собой влились мне в рот, когда я говорил в унисон с Милдред.
— Я решаю связать себя с тобой узами брака. Пусть мы оба вступим в этот союз с ясностью и честностью и навсегда будем связаны звездами.
Мне стало так плохо от окончательности этих слов, что даже не почувствовал хлопка магии, который, должно быть, сопровождает их, связав меня узами брака с женщиной, на которой я поклялся никогда не жениться.
Мой взгляд снова нашел Рокси, но прежде чем я понял, что происходит, Милдред сделала выпад, ее усы задели мою верхнюю губу, а ее толстый влажный язык скользнул по моему рту. Она схватила меня за голову так чертовски крепко, что мне показалось, будто она может раскроить мне череп, и я мог только держать рот крепко зажатым и ждать, когда она, блядь, остановится.
Ублюдки, наблюдавшие за этим фарсом, аплодировали, когда я, наконец, оторвался от нее и провел рукой по задней части рта, чтобы стереть эту гребаную коричневую помаду со своего лица.
— Теперь вы связаны узами брака, вечного в глазах звезд. Пусть судьба никогда не разлучит вас, и пусть судьба всегда светит вам добром, — с пышным торжеством объявил священник, и мой взгляд снова встретился со взглядом Рокси, когда на мою шею опустился груз, тяжелее которого я никогда не носил.
Отец широко улыбнулся, когда я посмотрел на него, достал из кармана флакон с эликсиром весеннего сияния и передал его Рокси, чтобы она могла исцелиться, прежде чем осенний цветок пустит корни в ее сердце и убьет ее.
Отец подошел ко мне, а Милдред визжала от восторга, повиснув у меня на руке и позируя для фотографий, на которые я даже не смотрел.
— Молодец, мальчик, — промурлыкал он, хлопая меня по спине. — А теперь иди и трахни ее, прежде чем придешь и присоединишься к нам на оставшуюся часть празднования. Я хочу, чтобы Наследник появился на свет как можно скорее — и не думай, что я не узнаю, если ты соврешь об этом. Милдред — девственница, и мы позаботимся о том, чтобы этого больше не было, как только ты выполнишь свои супружеские обязанности.
— Какие торжества? — спросил я, отказываясь комментировать ужасы того, что мне предстояло сделать дальше, и заметив, как взволнованно он выглядел, когда упомянул об этом.
— Увидишь, — уклончиво ответил он. — Но я могу заверить тебя, что это будет день, который запомнится всей Солярии.
Прежде чем я успел ответить, Милдред оттащила меня от него, и я наткнулся на ее мускулистое тело, когда она протянула руку, схватила мое барахло своей массивной рукой и сжала.
— Давай, любовничек, я собираюсь перевернуть твой мир, — пообещала она, когда мне удалось сбросить ее гребаную руку с себя.
Однако она все еще держала меня за руку и быстрым шагом потащила к двери, явно отчаянно желая перейти к следующей части, пока мое сердце колотилось от ужаса.
Я не могу пройти через это. Как, черт возьми, я смогу? Она была мерзкой и вульгарной во всех отношениях, и даже если бы это было не так, она не была моей девушкой. Я не хотел ни ее, ни кого-либо другого. Только Рокси. Всегда только ее.
Я повернулся, чтобы посмотреть на мою девочку, Ксавьер стоял рядом с ней,