Они шарахались по лесу с таким шумом, что Зула не сразу обратила внимание на тихое похрустывание сосновых иголок и шорох раздвигаемых кустов, а когда обратила, то поняла, что слышит их уже довольно давно. Ей подумалось: «Что это Ершут ползает как улитка? Не много дров он таким манером наберет». Тут она увидела, что Ершут в обнимку с кипой хвороста выходит из лесу по другую сторону поляны. Тогда это Саид? Но Саид вышел почти сразу за Ершутом.
Значит, псих Закир подкрадывается к ней сзади? Но зачем? Она прикована к дереву. Она уже и так попалась.
Джахандар устраивает себе новый снайперский пост? Нет, он с пустой канистрой для воды ушел в сторону Блю-Форка.
Значит, все-таки Закир.
Две минуты спустя, подбрасывая ветки в почти прогоревший костер, Зула услышала треск открываемой «молнии» и увидела, как Закир вылезает из палатки: судя по всему, он залез туда, чтобы надеть что-нибудь потеплее. Готовился к вечерней прохладе, тем более что солнце уже и впрямь багровым шаром уползало за хребет.
На миг Зула очень взволновалась, решив, что это спасение. Канадская полиция выслала снайпера с заданием проникнуть в лагерь до того, как начнется атака с вертолетов. Исходя из этой ложной гипотезы она не оборачивалась и вообще не выказывала никого интереса к тому, что происходит за спиной.
Позже, когда дрова между двумя бревнами прогорели до углей, она тряхнула головой, стыдясь, что наивно убедила себя в такой глупости. Никто ее не спасет. Надо спасаться самой. И, наверное, так даже лучше. В ночном лесу она, возможно, выживет. В автоматной перестрелке посреди лагеря, прикованная к дереву, – точно нет.
Главный вопрос, впрочем, так и остался без ответа.
Зула позволила себе обернуться на лес. Никто из моджахедов не обратил внимания – им всем было на нее плевать.
Однако она ждала слишком долго. Солнце село за горы, и от костра сейчас было больше света, чем от неба. И все же Зула, повернувшись спиной к огню и закату, терпеливо вглядывалась в кромешную темень, ждала, когда привыкнут глаза.
Она ничего не видела. Ничего там не было.
И тем не менее что-то ее тревожило. После всего, что она натерпелась от людей, разве можно бояться живой природы? И все-таки Зула боялась чего-то в лесу. Не на разумном уровне типа «только бы Джонс не приказал им меня убить», а на куда более глубинном.
У нее буквально зашевелились волосы на голове, первый или второй раз в жизни. Они пытались встать дыбом, как у собаки, которая смотрит на большого и опасного противника, поэтому хочет выглядеть крупнее.
Однако как Зула ни смотрела в темноту, ничего разглядеть не удавалось. Решив вернуться к готовке, она повернулась на пятке.
И краем глаза поймала две красные точки.
Давно известная истина – периферийное зрение чувствительнее к движению, чем прямое. Зула повернулась обратно, поводя головой, словно принюхивающийся волк, и вновь заметила сдвоенные красные точки.
Вот они. Теперь она видела отчетливо. Два красных огонька.
Зула не замечала их раньше, потому что смотрела слишком низко. А они были высоко на дереве.
Она почти убедила себя, что это блестят в отблесках костра две капли смолы, но тут огоньки мигнули и зажглись вновь.
* * *
К добру или к худу, план «привлечь к лагерю дикое зверье» сработал. Времени Зула не знала (ей бы сегодня очень пригодились часы), но небо на востоке еще не начало светлеть. Наверное, было часа три ночи.
Ее разбудило шуршание рядом с палатками моджахедов.
Она повернула ключ и сняла замок, затем коротко помолилась – или просто твердо сказала себе, – чтобы больше этой цепи на ней не было.
Теперь можно было стащить часть флисовых толстовок, которые Зула не снимала с тех пор, как на ней застегнули цепь (две куртки на молнии она сняла еще раньше, когда легла спать). Оставшись в темно-синем спортивном костюме, она затолкала толстые флисовые вещи в спальник, так чтобы казалось, будто там человек.
Фальшивую голову она изготовила заранее, набив полиэтиленовый пакет сосновыми иголками и натянув сверху лыжную шапочку. Зула вложила ее в капюшон толстовки и затянула шнурок, а сверху прикрыла краем спальника: тот, кто посветил бы в палатку фонариком, решил бы, что она укуталась поплотнее и свернулась клубочком.
Вход в палатку Зула предусмотрительно не застегнула. Только закончив с приготовлениями, она отважилась раздвинуть полы на дюйм и выглянуть наружу.
В свете луны по лагерю бродили два существа, подбирая то, что она разбросала. По шуму Зула ждала увидеть медвежат, однако увидела енотов.
Все-таки зря она разбрасывала еду. Еноты разбудят боевиков, но не будут для них угрозой.
Так или иначе, ждать было нельзя – скоро моджахеды проснутся. Зула выскользнула наружу. Промозглый воздух обдал ее холодом, но она знала, что скоро вспотеет. Стараясь не дрожать, она решительно направилась к палатке Закира и Саида. Перед входом застыли во фрунт новенькие – только что из «Уолмарта» – турботинки Саида. Зула подхватила их быстрым движением – движением, которое мысленно отрабатывала всю ночь, – и двинулась дальше, к палатке Ершута и Джахандара, чтобы забрать их ботинки и унести в лес. Закир ее не беспокоил, а вот этих двоих лучше было оставить босыми.
Что-то темно-серое мелькнуло футах в двадцати дальше, на фоне еще более темной серости. Послышались звуки возни, затем визг, как будто ребенок наступил на кошку. Зула застыла. Останавливаться было неумно, однако ум просто отключился.
Кто-то катался по земле рядом с палаткой Ершута и Джахандара, мусор и ветки летели в стороны.
Зула рванула с места и побежала.
* * *
Она так и не узнала, да и не особо стремилась узнать, как развивались дальнейшие события в лагере. Ершут и Джахандар наверняка проснулись. С автоматами в руках они выскочили из палатки и увидели сцену охоты в живой природе либо ее кровавые последствия. О том, что в ста метрах от лагеря Зула надевает ботинки Саида, догадаться им было неоткуда. Наверняка, осознав свою ошибку, они от избытка адреналина принялись хохотать и разбудили Саида и Закира, если те не проснулись раньше. Тогда-то, вероятно, Саид и обнаружил пропажу ботинок. Или Ершут посветил фонариком в Зулину палатку и понял, что она сбежала.
Точно она знала одно: примерно через четверть часа после побега на склоне за спиной запрыгали лучи фонариков. Они приближались к тропе, по которой она бежала со всех ног.
Зула побежала быстрее.
Накатила тошнота, пришлось остановиться и сблевать. Руки покалывало. Мышцы, не получая достаточно кислорода, слишком долго работали в анаэробном режиме. Зула немного сбавила темп. Позади – примерно в миле – прыгал одинокий луч фонарика. По всему выходило, что отрыв позволит добежать до шлосса, забраться внутрь и вызвать полицию. После тошноты немного качало, но легкие быстро восполняли нехватку кислорода и Зула, почувствовав себя лучше, прибавила скорость.