Взяв лежащую в нише приборной доски рацию, я вызвал заместителя, опять притормаживая левую гусеницу – на этот раз пришлось объезжать целое нагромождение ледяных глыб.
– Иван Ильич, как там с водичкой – достаточно успели натопить? – как ни в чём не бывало спросил я и, выждав паузу, добавил. – Чего молчишь? Всё вроде бы обошлось!
– Да, обошлось, Николай Александрович… – с глубоким вздохом отозвался наконец Огнев. – Если бы не вы… даже думать не хочу. У наших мужиков рожи до сих пор белые, а зубами так и стучат… А водичка… Есть, конечно! Чай, что ли, на ходу поставить?
– Сделай одолжение, Иван Ильич! Я уж дорогу поровнее буду выбирать, а ты за печками приглядывай, чтобы пожар не устроить и не обварить ненароком кого, – со спокойной улыбкой (как хорошо всё же бывает, когда очередное опасное приключение позади!) поглядывая на свою спутницу, сказал я. – А мне с помощницей пусть Володя организует кофе и зальёт его в термос. Останавливаться пока не будем, поэтому закусывайте на ходу!
Поверхность ледника перед нами продолжала оставаться сравнительно ровной – лишь иногда приходилось огибать небольшие препятствия, но местность очень скоро (пока едва заметно) пошла на подъём. На нашей скорости это никак не сказалось – трактор всё также уверенно, с грохотом и лязганьем, тащил за собой весь наш многотонный груз, но я уже знал (руководствуясь дневниками золотоискателей), что скоро наступит время переключаться на низкие передачи, чтобы взять крутой склон верхнего края кальдеры. К исходу первого часа меня по рации вызвал Огнев и сообщил, что кофе для нас готов. Остановив трактор, я накинул куртку и выбрался наружу, где заметно похолодало: градусов до пяти-семи ниже нуля. Пройдя к последним саням, я поднял откидную заднюю стенку и принял из рук Володи сначала двухлитровый термос, а потом плотно закрытый крышкой котелок.
– Разогрели гусятину и овощи, – сообщил мне наш юнга. – А ещё сверху я положил для вас с Натой несколько лепёшек.
– Николай Александрович! – окликнул меня доктор, едва оторвавшись от хорошего кусочка гуся (для быстроты разогревали сразу по четвертинке тушки – как прежде они были сварены). – Теперь-то уж точно дальше всё без нападений будет?
– Не знаю, Олег Сергеевич, кто тут во льдах обитает, – усмехнулся я. – Будем надеяться, что справимся и с возможными снежными чудищами!
Козырев даже изменился в лице – сегодняшнее происшествие, стало последней каплей для его нервов и я понял, что для следующей экспедиции (если, конечно, такая состоится) мне придётся искать другого врача. Вернувшись к трактору, я открыл дверцу, передал котелок с термосом своей помощнице, помедлил немного, осматриваясь по сторонам, и лишь тогда поднялся в кабину. Продлевать остановку для уже запоздавшего обеда я не стал и, едва захлопнув двери, тронул нашу гусеничную машину с места. Впрочем, мы с Наташей совсем неплохо закусили на ходу – ледовый путь пока не представлял особой сложности, и я пока мог отвлечься на минуту-другую, чтобы взять из рук своей помощницы тарелку с овощами, гусиную ножку, кусочек лепёшки, а потом и кружку с кофе.
– Вам подать что-нибудь ещё, Николай Александрович? – спросила девушка, опять добираясь до коробки с шоколадом. – Может быть, добавить кофе?
– Да, пожалуйста, – отозвался я, уже более внимательно следя за дорогой – подьём становился всё ощутимей. – Сегодня нам опять предстоит долгий путь.
– А я уже почти сплю, – с улыбкой пожаловалась моя собеседница, подавая мне вторую кружку кофе. – В таком тепле и после хорошей еды…
Минут через десять девушка и вправду задремала, очень удобно расположившись на своём сиденье-ложе – трактор всё также лишь плавно покачивался на неровностях снегового рельефа, а шум в звукоизолирующей кабине был вполне умеренным. Временами поглядывая на свою спящую спутницу, я думал о том, что, сколько ни откладывай вопрос о наших с ней дальнейших отношениях, но рано или поздно мне всё равно придётся принять окончательное решение, и самым крайним сроком для этого станет возвращение «Странника» в порт приписки. Крутизна склона продолжала нарастать, и через полчаса я переключился на третью передачу, а ещё через час – на первую, и мы теперь тащились со скоростью самого неторопливого пешехода, но я опасался, что со временем и этого станет недостаточно, и очень жалел, что на тракторе не был установлен ходоуменьшитель и дополнительный реверс-редуктор. Особое опасение у меня вызывали вынужденные манёвры, когда приходилось объезжать очередное препятствие или просто выбирать наиболее удобный путь на ледовом склоне. Всё же подъём из кальдеры продолжал оставаться достаточно пологим в сравнении с тем, что мы в своё время одолели при переходе хребта Северного, и, если бы не наш многотонный санный поезд, трактор взял бы его без каких-либо проблем. Наконец произошло то, чего я давно уже ждал и опасался – первая пробуксовка гусениц при очередном (совсем даже незначительном) повороте для объезда нескольких ледяных глыб. Почти сразу звенья «взяли» ледовую дорогу, и мы без промедления тронулись дальше, но очередная пробуксовка не заставила себя ждать – произошла уже через несколько минут, и мне даже пришлось на этот раз чуть притормозить левую гусеницу, чтобы сдвинуть с места весь тяжкий груз. Дергания машины из стороны в сторону разбудили мою спутницу – девушка приподнялась, села и обеспокоенно посмотрела на меня. Что-то говорить по поводу происходящего я не стал – был очень занят управлением трактора в сложных условиях и, лишь представив, как ведёт себя наш бедолага-доктор с его вконец измотанными нервами, невольно улыбнулся, а потом взялся за рацию.
– Иван Ильич! – сказал я откликнувшемуся на мой вызов заместителю. – У нас тут временные трудности – ты там проследи, чтобы паники не было.
– Да они спят все, Николай Александрович, – вполголоса сообщил мне Огнев.
– Один я вот только сижу да чайком балуюсь…
Ну что же… это было даже к лучшему – никаких лишних переживаний для моих усталых подчинённых, и можно было смело продолжать воевать со склоном, не опасаясь, что у кого-нибудь не выдержат нервы, и он выскочит из саней на ходу… В течение последующих двух с лишним часов мы продвигались со скоростью около километра в час – постоянно приходилось пользоваться планетарными тормозами (как, впрочем и педалями), чтобы сдвигать с места буксующую гусеничную машину. Наташа, не отвлекая меня разговорами, терпеливо сидела рядом и лишь однажды налила себе кружку кофе и взяла очередную плитку шоколада, а потом глянула на меня, но предложить не решилась…
Подъём кончился неожиданно: трактор с грохотом и лязганьем (на первой передаче) тяжело перевалился через ледяной гребень – очередное, весьма характерное для местного рельефа, «волновое» образование, но вместо некоторого до сих пор всегда следующего за ним выравнивания склона, мы вдруг увидели прямо перед собой красное, низко стоящее солнце, и только потом разглядели неширокое, весьма протяжённое ущелье с высоченными скалистыми стенами и сравнительно ровным, покрытым свежим снегом дном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});