Читать интересную книгу Экспансия (сборник) - Николай Басов

Все это время Роста занимали две вещи. Первой был нож, который он прицепил к ноге, когда залезал в касатку. Зачем он так поступил, он не мог бы объяснить, но он все равно это сделал и, несмотря на протесты своего Лео, не собирался от ножа избавляться.

Довольно здоровый тесак, похожий на не слишком широкое мачете, с рукоятью, укрепленной полосками акульей кожи, мешал и ему самому, когда он совершал слишком уж замысловатые движения, чтобы передать их Лео. Кроме того, ножны этого ножа натирали мантию, в которой он пребывал в теле касатки. Там что-то болело, что отдавалось болью в ноге, а иногда, как казалось, в самой кости правой голени. Но… Ростик решил научить Лео терпеть эту боль.

И второе, ему не нравилось ощущение, что они теряют слишком много времени, что при желании все можно было бы провернуть гораздо быстрее, если бы он в одиночку взялся за это задание, то был бы, возможно, уже у берегов Гвинеи. Он и успокаивал себя, что обучение, обретение привычки к телу касатки Михайлову необходимо, и что он сам познает принципы сосуществования с другой касаткой, что он узнает немало нового о море, в котором оказался, а это будет полезно всем людям, но… Ничего поделать с собой не мог, его не отпускала мысль, что они теряют время.

А Полдневье научило его, что любая потеря темпа, как говорят шахматисты, может обернуться неприятностями, и ничего исправить, если дни упущены, будет невозможно.

Вот почему, едва Михайлов научился самостоятельно держаться подальше от опасных акульих стай и от неведомых придонных динозавров и различать на безопасном расстоянии океанских викрамов, он решительно повел своего напарника в море. Хотя не очень-то еще и понимал, как им придется ориентироваться в море. Что ни говори, а там, где они не могли осознавать берегов, очень просто было заблудиться. Хотя какое-то общее направление они и ощущали, причем у Артема это получалось даже лучше, чем у Роста, но и это пришлось объяснить его молодостью. На более подробные исследования попросту не было времени.

Глава 20

Постоянный темп продвижения на север поддерживать было трудно, приходилось спать, охотиться и осваиваться с направлением. Ростик пару раз действительно начинал понимать, что еще немного, и они заблудятся, поэтому приходилось приостанавливать гонку, нырять до дна, проверять песок, запоминать его, запоминать рельеф дна, вынюхивать вкус воды и еще, пожалуй, ориентироваться по рыбным стаям, которые роились вокруг.

Уже на второй день Ростик понял, что в этих относительно неглубоких водах рыбы видимо-невидимо, но она послушна каким-то своим кормовым преимуществам воды и дна, а значит… Значит, она ходила по довольно сложной восьмерке во всем проливе между Россой и Новой Гвинеей, почти так же, как тут ходит вода в основных течениях, например, в Черном море на Земле. Когда-то Ростик видел эту схему у отца, правда, тогда он не подумал о находящихся в них рыбных косяках, но общий рисунок остался у него в голове.

Тут рыба тоже ходила по гигантскому, в две с лишним тысячи километров кругу в западной части пролива между Россой и Гвинеей, если это можно было так назвать, против часовой стрелки. И еще имелась вторая, восточная петля, даже более мощная, образующая плотную восьмерку в тесной паре с западной, как две шестеренки в редукторе, и вращалась она уже по часовой стрелке.

Ростик, осознав это каким-то немыслимым для самого себя образом, сообщил это Михайлову, чтобы тот в случае чего не забыл передать эти сведения начальству, и предложил ему добираться до Гвинеи в потоке этой воды. Предложение оказалось неплохим только на первый взгляд, потому что в этом течении, теплом, глубоком и мощном, словно река, обитало такое множество разных хищников, что оставалось только диву даваться.

Тут же было немало и викрамов, которые на самом деле в это течение не слишком совались, не с их размерами и силенками было устанавливать там правила, их там сжирали безо всякой жалости, но им почему-то приходилось крейсировать где-нибудь поблизости от этого течения и время от времени нырять в него, очевидно, чтобы подкормиться. В общем, когда Ростик осознал это, ему стало немного даже жаль океанских рыболюдей, уж очень у них оказалась трудная жизнь.

Но жалость эта испарилась без остатка, когда стаи этих викрамов попробовали на касаток поохотиться. Они организовали два почти правильных загонных барьера и охватили Роста и Михайлова десятком своих бойцов, чтобы лишить маневра… Вот тогда пришлось драться.

Ростик довольно быстро потерял склонность рефлексировать по поводу того, что викрамы эти походили на людей. Он атаковал их вполне осознанно, бил носом, почти всегда успешно, потому что те не ожидали от касатки такой скорости нападения, иногда пускал в ход зубы, и тогда Левиафан их почти перекусывал. Вот только рвать их мясо зубами и проглатывать его, то есть питаться этой хоть и «рыбьей», но все-таки человечиной, Ростик своему другу запрещал. Он не мог согласиться с тем, чтобы в молекулах того вещества, которое он получал по питательной трубке, оказалась хотя бы капля, хотя бы атом викрамской плоти, вещества викрамов… Пусть глуповатых и хищных, пусть морских и не слишком умных, но все равно – людей.

У большинства этих океанских загонщиков серьезного оружия не было. Но они каким-то образом выращивали сильные пальцы и были способны этими пальцами, словно клещами, впиваться в тело касатки, иногда сбоку, когда вся немалая туша черно-белого зверя с человеком в пологе, проходила мимо. Рана получалась не слишком глубокая, но все равно болезненная. И она оставляла за собой след крови, что было уже опасно, потому что по этому следу могли пойти более сильные и решительные хищники. К счастью, эти раны, полученные Ростом и Михайловым в первых драках, когда они еще не учли эту манеру океанских викрамов контратаковать, затягивались и зарастали за несколько часов. Восстановительными функциями Зевс снабдил касаток с изрядным запасом.

Размышляя о способностях океанских рыболюдей, Ростик вспомнил, что отец когда-то рассказывал, что восточные рукопашники умеют так тренировать пальцы, что те запросто рвут кожу противнику, ломают кости и даже погружаются в тело во время особых ударов, нанесенных сложенными в щепоть пальцами. Тут было что-то похожее, правда, викрамы прорывали тело не щепотью, а раскоряченными пальцами или сложенными, наподобие лезвия ножа, или даже атаковали в одном положении, а потом меняли форму захвата, когда рука еще находилась в контакте с телом касатки. При этом они пытались зацепиться за лохмы кожи, за края раны и остаться на теле жертвы, когда она увеличивала скорость от боли, чтобы второй рукой нанести еще рану… На это пару раз попался Михайлов, и его пришлось вывести из стычек на целый день, потому что он переживал эти «прилипания» викрамов чрезвычайно болезненно. В его ощущениях было немало какой-то гадливости, которой Ростик совершенно не понимал, потому что знал викрамов и всегда относился к ним, как к очень чистым и приятным даже на ощупь существам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});