Читать интересную книгу Гном. Трилогия - Александр Шуваев

  - Сказал же, - виноват. Приму взыскание по партийной линии. И то сказать, пора начинать думать. Ну а с вас, уж не взыщите, другой ответ. Все, что немец сказал и все, чего сказать не успел, вы изложите в подробном докладе в Комитет. И мне на стол. Буду, х-хе, стиль править. От лишних закруглений. И вы, - он поднял голову на Потресова, - вот вы, товарищ. Кто именно вас откомандировал сюда? С какими полномочиями, конкретно? Кто автор этой... этой инициативы? В связи с чем вашу кандидатуру сочли наиболее подходящей? Почему решили, что вы вообще подходите?

  Хлеб Насущный II: горячие осколки

  "Одно из главных впечатлений после переезда, - безмерность расстояний. Это, пожалуй, самое точное слово, - не было меры, не за что зацепиться взгляду. Дома сделаешь сотню шагов - и все придешь хоть куда-нибудь. Не туда, куда шел, а просто куда-то, к соседскому огороду, с детства знакомому малиннику, к роще, пруду, свернул на тропинку - все новый вид. Не то здесь: куда бы ни шел, - вот хоть поперек поля, которое сам же пахал в прошлом году, - а все кажется, что перебираешь ногами на месте, никуда не движешься. Идешь часами, а мета, которую назначил себе, и не приближается вовсе, ровно тебя к этой степи пришпилили, ей-богу. И неважно, в горах ты или посреди голой степи: в степи понятно - ни конца, ни краю, а гора, кажется, вот она, рукой достать, - а на самом деле, сколь ни иди, а она все ни с места.

  Все не как дома, все другое, иной мир. Ребятишкам, кто тут родился, кого малыми привезли родители, понятно, как так и надо, гойцали целыми днями, а нам, которые взрослые, привыкнуть было трудно, даже молодым. Тут быстро начинаешь осознавать, что собственные ноги - неважное, почти вовсе непригодное средство передвижения для здешних мест. То-то староселы, потомки тех, еще Столыпинских, переселенцев, норовили осесть в каком-никаком, но углу. В излучине речки, у склона горы, в степной, густо поросшей разнотравьем балке - неважно. Иначе так и будешь катиться без конца и краю, за горизонт. А еще, спустя самое малое время, начинали ценить резвых скакунов не меньше, чем местные кочевники. Ну, мы-то, - мы все-таки были другие, дети совсем иного времени. Чуть ни поголовно знали толк в железе и моторах, хотя в седле держаться умели кто с четырех лет, а кто и раньше. Изворачивались, как могли, во многом себе отказывали, а колеса, какие-никакие, приобретали. Без них, года через два-три, - и не мужик ты вовсе, а так, за второй сорт. Что ни возьми, - а все людям кланяться. И мы сами, и пацаны совсем, по тринадцать-пятнадцать лет, норовили прибиться к МТС, там можно было, мало-помалу, наделать деталей, а потом собрать какой-нибудь транспорт. Такие, доложу вам, умельцы вырастали, не хуже того Левши! А что? Было это. Из слова песни не выкинешь. Да и ни к чему: ты стоишь за общество - общество стоит за тебя, а стыда нет ни в какой работе".

  По поводу "колес" и их роли в жизни новоселов Целины уважаемый первоцелинник сказал сущую правду. Но имелась и еще одна жизненная потребность, прямо выросшая из безмерности степных просторов. Связь. И не просто мало-мальски прилично работающие рации, а полноценная телефония, совершенно необходимая для управления разбросанным по колоссальным пустошам хозяйством. Зато на плоском, как стол, степном рельефе вышка высотой в девяносто метров обеспечивала связь в радиусе 30 - 40 километров. А если поднять на случайный холм высотой еще метров шестьдесят? Сначала в кабинетах начальства. Потом в больницах и почтовых отделениях. Потом в автомобилях того же большого начальства. В спецтранспорте. То, что впоследствии стали называть "мобильной связью" возникло из нужд Целины и на Целине. Наличие насущной потребности с одной стороны, и уже окрепшего движения "надомниц" с другой, неожиданно (нередкое дело при системогенезе!) дали эффект синтеза. Когда аппаратура для микроволновой связи вдруг понадобилась сразу и всем, движение, доселе развивавшееся, но спокойно, ни шатко, ни валко, как будто бы обрело новое дыхание. Сеть быстро росла и менялась чуть ли ни еще быстрее, как "начинка" вышек, так и сами аппараты. За какие-нибудь три года солидные "тумбы" весом в десять килограммов, предназначенные для стационарного размещения или для установки на автомобилях, обернулись устройствами размером с книгу, снабженными ручкой, наподобие дверной, для удобства удержания рядом с ухом, и весом килограмма в полтора.

  Помимо самой по себе Целины, ряда новых, по преимуществу "хлебных", сельскохозяйственных областей степной зоны, историки используют понятие "Большая Целина". Так называют цепь жилых, индустриальных и аграрных комплексов, вызванных к жизни строительством, а потом обслуживанием Магистрали, и порожденными всем этим немалыми экономическими возможностями. То, что Черняховский считал главной проблемой в самом начале, когда только принял на себя ответственность за Восток, то есть низкая плотность населения, отсутствие работников, во многих регионах практически утратила актуальность. Уступила место ряду совсем иных. Основную часть населения "классической", "старой" Целины составляли славяне: русские, украинцы, белорусы. Восточнее дело обстояло совсем по-другому. Дикая русско-украино-башкиро-бурято-казахо-монголо-китайская и Бог его знает какая еще смесь племен с изрядной добавкой немецких поселенцев старой и новой волны при практически полном отсутствии старого, консервативного, идеологически выдержанного начальства, носителя единственно правильного мнения обо всем. И всем была нужна мобильная связь! Какой там "Пионер"! Производство оборудования для малых предприятий само по себе превратилось в мощный, бурно развивающийся сектор экономики. Интересно, что, к примеру, кристаллы для полупроводниковых приборов, начали выращивать именно семьи с традициями, те, кто включились еще в движение "надомниц". Традиции как раз очень благоприятствует тишина, очень соответствуют тщательность, аккуратность, ответственность, отсутствие видимой спешки, точность в исполнении обязательств, - и высокая цена произведенной продукции.

  Какие там "надомницы"! Сетевой принцип организации производства со своими "узлами" и "разреженностями", надомницы входили в такую сеть в качестве важнейшего, но не единственного компонента. А спрос только увеличивался, и удовлетворить его можно было только при особо легком возникновении и преобразовании новых производственных связей. Естественно, в процесс достаточно быстро включились приграничные районы USREA (фактически, на первых порах, почти исключительно СРК) - куда ж без них? Некоторые социологи и экономисты "новой волны" вообще считают выработанные примерно за десять лет основные принципы организации производства по типу "сети" одним из главных социальных достижений пятидесятых годов. Волфганг Целлер утверждал даже, что именно они во многом сгладили всю непримиримость противоречий между социализмом и системами, основанными на принципах свободного рынка, но радикализм его научных воззрений общеизвестен.

  "У кого мастера были хорошие, так и на себя запчасти делали, и на соседей, в обмен, на продажу. Таких сманивали с заводов, условия, жилье, то да се. Да: женить старались поскорее на ком-нибудь из местных девчонок, да и сами они, не будь дуры... Старались, короче. У нас в мастерах кстати, знаменитый человек был. Панков Николай Васильевич, целый Герой Социалистического Труда. Ну, "героя" ему, понятно, потом дали, а тогда он был просто Коля, вовсе молодой парень... ("Трудное счастье" воспоминания Григория Юрьевича Иванова, из сборника "Первоцелинники". Издательство "Правда"1964 г.)"

  Мужик ничего такого не говорил, можно сказать, и рта не раскрывал, даже не зыркал злобно, как это свойственно коренным, настоящим мужикам. Наоборот, он и смотрел-то чуть в сторону, лениво помаргивая, и только тер руки солидным клоком не больно-то чистой ветоши. И все-таки рядом с ним уполномоченному казалось как-то тесно. Тесно в просторном помещении недавно отстроенного Правления. Так, что не находилось обычной, победительной уверенности во всесилии той Власти, которую он представлял. Не абы как, а - полномочно. Одно его слово, умелое, партийное слово родной советской власти сгибало в перегиб любого своевольника. Никто и глаз-то поднять не смел, и это наполняло душу законной гордостью. Вообще говоря, этот - тоже не поднимал, но не поднимал как-то не так, неправильно. Опытный человек должен видеть такие вещи сразу, иначе недолго ему ходить в уполномоченных. Он даже спросил у сидевшего рядом председателя:

  - Ты того... Вон энтот у тебя кто? Он не того?

  - Парень, как парень. - Председатель слегка пожал плечами. - Демобилизовался, года два отработал на каком-то заводе, собрался к себе на Алтай, да по дороге пристал к нам. На учет встал, все чин по чину... А чего?

  - В порядке пролетарской, значит, бдительности. Я всяких этаких, которые с вывертом, сразу вижу. А у тебя, гляжу, все больно просто.