Знакомимся. Даже те, кто никогда не видел Синявского, сразу узнают его по характерному хрипловатому голосу. И в этом он индивидуален. Организаторы очень довольны, что приехал именно он. Я, понятно, не в счет. Справедливо.
Предстоящий прыжок не просто юбилейный, а еще и испытательный. До сих пор с новым парашютом “прыгали” только чугунные чушки. На сей раз надежность конструкции испытает инженер-спортсмен.
Как было условлено, Синявский с магнитофоном садится в самолет. Я с другим аппаратом остаюсь на земле.
Слежу за самолетом. Набрав высоту, он приближается к аэродрому. Открылась дверца… От самолета отделяется маленькая фигурка… Секунда, другая… Над головой Жданова вспыхнул алый купол. Все с облегчением вздыхают. Не простое все-таки дело!
Теперь видно, как, управляя парашютом, словно парусом, подтягивая стропами купол, Жданов старается приземлиться поближе к встречающим.
Все это я рассказываю, продолжая репортаж. Что еще такое? Что-то выпало из самолета? Да нет, в небе маленький белый парашютик… Ставлю бинокль на самое сильное увеличение… Нет, вы подумайте, какие молодцы летчики! С неба опускается бутылка шампанского, увешанная гроздьями апельсинов. Хорошая деталь и в репортаже. Вдвойне молодцы ребята!
Жданов уже приземляется. Вслед за ним ложится на снег шампанское.
Проваливаясь в глубоком снегу, вместе со всеми бегу поздравить юбиляра.
Именинника качают, обнимают, дарят цветы, к груди прикладывают большой синий значок парашютиста — мастера спорта, а под ним золотой треугольничек с цифрой “2000”.
Маленькая Танюша вручает отцу серебряный кубок-подарок семьи.
Все происходившее записывалось магнитофоном, и сцена встречи передаст слушателям обстановку этого двухтысячного приземления.
— Что сказать? — вслух размышляет еще взбудораженный Жданов. — Спорт наш очень строгий и очень романтичный. Каждый прыжок интересен по-своему и каждый волнует, только мы научились скрывать свои чувства. Конечно, приятно справить такой юбилей, но ведь не просто так прыгнул две тысячи раз. Наверное, испытанные парашюты спасли или спасут жизнь кому-то. Вот главное.
Нашу беседу неожиданно прерывает маленькая Танюша:
— И я буду прыгать, папа.
— Это не так-то просто, девочка, — отвечает ей известнейший испытатель парашютов, тоже перешагнувший двухтысячный рубеж, лауреат Государственной премии Юрий Иванов.
И, обращаясь к нам, он говорит:
— Я ведь знаю, чего вы, журналисты, от него ждете. Только вряд ли Жора расскажет вам о своих подвигах. По случаю юбилея я могу напомнить один случай. Хотите?
— Ну конечно!
— Так вот, нужно было испытать новый парашют — раскрыть его, когда скорость будет триста километров в час. Я был на старте. Жора прыгнул нормально, в воздухе показался белый комок парашюта, да так маленьким грибком и повис над Ждановым. Не распустился… Значит, сейчас откроет запасной. Но Георгий по-прежнему камнем падает. Вижу в бинокль, что он неподвижен. Потерял сознание? Знаете, как страшно — видеть товарища в беде, а помочь никакой возможности… Еще немного — и конец! Тут все вдруг заорали как оглашенные: “Раскрыл! Раскрыл!..”
— Что же случилось?
— Страшнейшее дело. Парашют не раскрылся, и стропы сразу обвились вокруг Георгия, руки прижали к телу, не пошевелиться! Конечно, растеряйся он — гибель! А ему необходимо освободить хотя бы одну руку, чтобы дотянуться до кольца запасного. Не забывайте, что каждая секунда на пятьдесят метров приближает парашютиста к земле. Без громких слов — это был настоящий поединок со смертью… Понимаете, какое нужно было нечеловеческое усилие! Жора освободил руку в самый последний момент. Честно говорю, мы уже не верили… Да…
Все хорошо поняли это многозначительное “да”. Иванову тоже пришлось пережить подобное испытание, и кто лучше него мог оценить подвиг товарища.
Тем временем самолет приземлился. Прибежал Синявский, говорит, что репортаж в воздухе получился интересный, а “Жданов большой молодец, здорово держит себя в руках”.
Вот уж действительно “в руках”, подумал я, жалея, что Вадим не слышал рассказа Иванова. Впрочем, все записано на пленку, и наш репортаж — еще один звуковой документ. Да и построен он не совсем обычно. Репортаж-эстафета, событие глазами двух репортеров с разных точек: земля — самолет — земля. К тому же ни слова из студии, все на месте, живые, непосредственные впечатления.
И еще об одной парашютной истории не могу не рассказать.
3 сентября 1959 года произошло редчайшее событие, родившее высокий подвиг человеческого духа.
На аэродроме болгарского города Пловдива шли международные соревнования парашютисток. Спортсменкам осталось последнее упражнение — прыжок с высоты 1750 метров для выполнения фигур в свободном падении.
На борту самолета абсолютная чемпионка мира советская парашютистка Надежда Пряхина, обладательница двадцати золотых медалей.
Прыжок! Раскинув свободно руки, как птица, парит в прозрачном небе Надежда. Вот она легко и изящно вошла в спираль, затем “выписала” в небе “восьмерку”… Фигура за фигурой…
Человек-птица крутит в воздухе последнее сальто.
До земли примерно тысяча метров. Пряхина выдергивает кольцо… Парашют не распустился! Тянется белым шлейфом. Теперь и запасной раскрывать опасно — может запутаться в стропах основного парашюта. Значит, нужно его обрезать. Девушка вытаскивает нож, но, взглянув на землю, понимает, что времени уже нет.
Надя выдергивает кольцо запасного, руками выхватывает из ранца аккуратно сложенный парашют и с силой отбрасывает его в сторону!..
Встречный поток воздуха прижимает и этот парашют к основному. Катастрофа. Земля рядом. Пряхина огромным усилием подтягивает запасной парашют, вновь отбрасывает его в сторону… Все напрасно… Парашютистка, насколько возможно, подтянулась на лямках, до предела напрягла тело… Земля!
Жива!!!
От сильнейшего удара у Пряхиной повреждены поясничные позвонки.
Сначала болгарские, потом советские врачи сделали все возможное, чтобы мужественная спортсменка не осталась калекой.
Как только Надежда выписалась из больницы, я разыскал в Тушине ее квартиру.
Как встретит Пряхина радиорепортера, захочет ли разговаривать, не пала ли духом?
В уютной комнате поверх застеленной покрывалом постели лежала лицом вниз белокурая девушка.
Приподняв от подушки голову, она светло и открыто улыбнулась:
— Извините, но я должна пока лежать в таком неудобном положении. Да вы садитесь, садитесь…
Я мысленно обругал себя за то, что не догадался захватить цветы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});