– Халтурщики! – вырвалось у меня. – А если нас тут завалит? Для себя же строили!
– Это не мы строили, – возразил, не оборачиваясь, шагавший передо мной парень.
– А кто?
– Интернированные. Пособники зла.
– Так… И что будет, если они сообщат властям о вашей лазейке?
– Они ничего никому не сообщат, – бросил парень, чуть замешкавшись с ответом.
– То есть, вы их убили? – осмыслив информацию, уточнил я.
Похоже, им сильно не понравилось, что я сказал об этом напрямую. Парень зло буркнул:
– Нет, отправили на заслуженный отдых с памятными подарками!
А Вир, шедшая следом, веско произнесла:
– Залман, ты так и не научился понимать, что такое необходимость!
– Помнится, кто-то осуждал меня за то, что я убивал всяких уличных подонков, ведущих стайный образ жизни.
После того как я узнал историю Эфры, моя неприязнь к людям этого сорта стала на порядок сильнее. Опять таких встречу – опять прикончу, и никто мне не докажет, что это неправильно.
– Потому что ты делал это без цели! – запальчиво возразила Вир. – Ты боролся с людьми, а не с явлением, а мы боремся против темных сил.
– И для этого убиваете людей направо и налево?
– Ты же сам понимаешь, что они донесли бы Мерсмону о нашем запасном ходе!
Тупиковыми спорами с ней я был сыт по горло и потому промолчал.
Наш марш-бросок через Лес продолжался восемь с половиной суток. По ночам спали посменно, как принято у лесной пехоты – две трети отдыхают, треть дежурит – и все равно больше двадцати человек погибло. Все они были горожане, а я не мог уследить за каждым. Я держался рядом с Вир, чтобы хоть ее уберечь от лесных ловушек и довести до финиша.
Наконец мы вышли к береговой стене Сагоды. Островок необитаемый, почва там неплодородная, сплошной камень, однако стену все равно построили. Вир сказала, там есть охотничьи заимки, заколоченные склады, которыми давно не пользуются, и был раньше небольшой гарнизон лесной пехоты.
Послали вперед разведчиков. Вернувшись, те сообщили, что засады нет, и в крепости тоже никого нет, на всей Сагоде ни души, но условный знак на месте – можно заходить.
Когда они закончили доклад, Вир и еще несколько парней и девушек – командиры – обменялись быстрыми взглядами: друг на друга, на меня, снова друг на друга… Я понял. Не своим медлительным человеческим умом, а звериным чутьем, которое столько раз меня выручало.
Отталкивая и сшибая с ног тех, кто попадался на дороге, петляя зигзагами, я бросился к Лесу, под защиту деревьев. Вслед мне палили из всех стволов. Ну да, я свою задачу выполнил – довел героев Народной Повстанческой до пункта назначения, и они решили, что теперь самое время доблестно меня ухайдакать. На всякий случай. Как тех „пособников зла“, которые построили им хлипкий подземный ход.
Одна пуля задела левое плечо, другая – правое бедро. Как хочется верить, что Вир не стреляла, только делала вид, что стреляет… Пули прошили мякоть, но кости остались целы, и до темной колючей стены елажника я добежал.
Эти идиоты начали на меня охотиться, теряя драгоценное время – они шли по кровяному следу, а я из-за них не мог остановиться и перевязать раны. Я старался уйти как можно дальше в Лес, надеясь, что они одумаются и повернут обратно: заблудиться тут – дело пяти минут, а опытного проводника (то есть, меня) у них больше нет. Но они увлеклись и продолжали преследование! Как будто забыли, зачем они вообще сюда пришли, главное – загнать и добить раненую дичь.
Потом произошло то, чего следовало ожидать: у них начались какие-то проблемы в тылу. Беспорядочная стрельба, вскоре захлебнувшаяся, крики – уже не азартные, а панические.
Я решил, что отделался от них. Остановился и кое-как забинтовал раны, для чего пришлось раздеться, стуча зубами от холода. Только успел натянуть обратно пропитавшуюся кровью одежду – кусты затрещали, и на поляну выломился Эрнест, рослый блондин, который шел впереди меня по подземному коридору. Увидев искомую добычу, он осклабился.
– Я тебя догнал! – от погони у него окончательно зашел ум за разум. – От меня не уйдешь, понял?!
И дальше – несусветный мат.
– Ругаться-то зачем? – спросил я.
Мы держали друг друга на прицеле.
Он опять выругался – видимо, от избытка чувств.
– Зачем тебе меня убивать?
– Ты ведь не с нами? А кто не с нами, тот против нас, того в расход!
Я по глазам понял, что сейчас он нажмет на спуск, и нажал первый. Это была честная дуэль.
Сам не знаю, каким чудом я остался жив. Голова кружилась от потери крови, вдобавок начался жар с ознобом. Зато через день я наткнулся на траншею зверопоезда, побрел вдоль нее и дотащился до острова Эсаха, где находится городок Эсаха и несколько деревень. В местной больнице мне перевязали раны. Потом пришел поезд – они ходят на Эсаху дважды в неделю, и я смог вернуться в Танхалу.
С вокзала отправился в больницу компании. Там меня положили под капельницу, вколов перед этим антибиотики и что-то еще. Я дремал в тепле и покое, когда за дверью послышались голоса.
Голос медсестры:
– Вы хотите навестить Залмана Ниртахо?
Голос Бурхарда:
– Я хочу его убить!
Он ворвался в бокс в халате нараспашку, подскочил к кровати и замахнулся, словно собираясь отвесить мне оплеуху. Я рефлекторно заслонился, опрокинув загремевшую блестящую стойку, иголка выскочила из вены.
– Господин Бурхард! – крикнула медсестра. – Перестаньте, пожалуйста, или я позову дежурного врача!
– Сукин сын! – глядя на меня налитыми кровью глазами, прошипел Бурхард. – Поправишься – поговорим!
Выпросив у медсестры карманный календарик, я все оставшееся время считал и пересчитывал дни: вроде, уложился в свой отпуск, прогула нет, с чего же его так разобрало?
Он снова пришел на четвертый день и взмахнул у меня перед носом роскошным листом радужной гербовой бумаги с печатью Канцелярии Весеннего дворца.
– Вот!.. Здесь написано, как ты, сукин сын, провел свой отпуск! Мятежников по Лесу выгуливал, и они же тебя подстрелили! За такое преступление полагается смертная казнь, ты это соображаешь или нет своей тупой башкой? Принимая во внимание твою социальную незрелость, – Бурхард заглянул в листок – видимо, цитировал, – а также учитывая твою ценность для Трансматериковой компании, Властитель тебя помиловал, но компании настоятельно рекомендовано наказать тебя в административном порядке. Целый год премии не увидишь, как своих ушей, понял? И как только все заживет – в рейс, никаких больше отпусков! А то знаем, зачем тебе, стервецу, нужен отпуск… И за лечение из зарплаты вычтем. Ты эти две пули по собственной дурости схлопотал – вот и расплачивайся.
Я подавленно молчал. Меня мучил вопрос: стреляла Вир или нет? И второй: удалось ли ей спастись?
– Ну, чего ты скис? – негромко, уже совсем другим тоном спросил Бурхард. – Денег жалко? У тебя, паршивца, и без премий зарплата не маленькая. А мы должны официальный ответ написать и сообщить, какие штрафные санкции на тебя наложены. Лучше радуйся, что счастливо отделался! Зачем ты вляпался в это дерьмо?
– Там была моя девушка.
– А, эта… Хочешь умный совет? Найди себе другую девчонку.
Вчера меня выписали из больницы, но я должен через день ходить на перевязки. Сегодня обнаружил в почтовом ящике письмо от Вир.
„Залман, здравствуй.
Я нахожусь в безопасном месте. Где – не скажу. Нас было 287 человек, спаслось 156, и мы продолжим борьбу с Темным Властителем. Мы ее продолжим, даже если нас останется десять человек, пятеро, двое. Остальных накрыло из-за неразберихи, которую ты устроил. Если ты считаешь, что мы были по отношению к тебе не правы, и осуждаешь нас, ты последняя сволочь. Бывает, что нервы рвутся, как натянутые струны, и тогда приходят неоднозначные решения. Если ты этого не понимаешь, ты пособник зла. Но я надеюсь, что все-таки понимаешь.
Мы будем бороться до победного конца. Прощай.
Вир.
P.S. Смерть Мерсмону!“
Купил Сандре торт из пломбира.
Как только меня долечат, уйду в рейс, а потом снова в рейс, и снова, и снова – как обещал Бурхард. Оно и к лучшему будет.
Ходил сегодня утром на перевязку, а когда вернулся, Ева встретила меня в прихожей.
– Залман, она ждет наверху. Пришла час назад и сказала, что не уйдет, пока тебя не увидит. Я не знаю, что делать, не могла же я не пустить ее в дом… – Ева говорила испуганным шепотом. – И что теперь будет? Она сказала, что любит тебя. Хорошо, если на улице ее никто не узнал, а то донесут ведь… Она пришла в платке, с замотанным лицом, но все равно опасно. Что теперь делать?
Вернулась, значит… У меня уже все перегорело, а она вдруг решила начать сначала. Или она пришла сделать то, что не удалось им в Лесу около Сагоды – убить меня?