Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

Астон, разумеется, мог сложить один и два даже в таком состоянии:

— С кем ты ещё успел? С кем?! Когда?

Из горла Джейсона вырвался только короткий, сухой и злой смешок.

Дэниел ударил его со всего размаху. Джейсон пытался остановить его удар, но не сумел. Когда Астон бил, он бил резко и быстро. И на этот раз по-настоящему. Это была не одна из его обычных пощёчин, тяжёлых, но, скорее, унизительных, чем страшных. Так он бил его только один раз: в этом же самом кабинете, когда обнаружил фальшивую видеозапись.

Джейсона качнуло в сторону, и ему пришлось сделать пару шагов, чтобы сохранить равновесие. Он прижал руку к щеке, которая сейчас была сплошной болью. И будет ещё больнее, он это знал. В первые секунды спасают онемение и жар, а потом приходит настоящая боль. Джейсон не чувствовал, что у него потекла кровь, — он увидел падающие на рубашку капли и провёл ладонью по лицу, ища, откуда она бежит. Из носа. Он поднял ненавидящие глаза на Дэниела.

— С кем? — повторил тот, хватая Джейсона за плечи. — Отвечай.

Удар по лицу, вернее, боль от него, привёл Джейсона в себя. К нему вернулся страх. Страх и боль — часть механизма самосохранения, без них не выжить… Он забыл про них, и теперь заплатит за это: во взгляде Дэниела были исступлённая ярость и звериное желание уничтожить.

— Отвечай, потаскуха!

Джейсон, леденея внутри от страха, от предчувствия чего-то ужасного, прижал руку к лицу, пытаясь остановить кровь, и с трудом выговорил сквозь тупую боль:

— Какая разница… для потаскухи… одним больше… одним меньше…

Астон отшвырнул его в сторону, так что Джейсон налетел на стол и ухватился за него, чтобы не упасть. Через пару секунд Дэниел снова вцепился в его плечи мёртвой хваткой. Он бросал его, как кошка мышь перед тем, как окончательно придушить…

— Если нет разницы, если тебе всё равно — то почему не я? Почему не я?!

Джейсон смотрел на него в безмолвном оцепенении. В больших серых глазах, в которых Дэниел когда-то видел так много разных чувств, сейчас был только страх, слепой, отчаянный, беспомощный. До чего же они дошли?.. До какого ужасного предела? Ведь они любили друг друга… И вот теперь — страх. Ничего больше. Джейсон не сопротивлялся, он даже от удара не смог заслониться, и в этой внешней покорности скрывалось такое мощное внутреннее отрицание, сильнейшее противостояние ему, что у Дэниела скулы сводило от злости и бессилия. Джейсон ни о чём не жалел… И он поступит так же ещё раз, если представится шанс… И никакой страх его не остановит.

Астон встряхнул его ещё раз:

— Почему не я?!

Бессильная ненависть заволакивала рассудок. Желание растоптать, унизить, преподать урок, добиться настоящей покорности, снова сделать своим… Он дёрнул на себя пряжку ремня на джинсах Джейсона.

Тот вскинул на него глаза, испуганные, просящие, но ни капли не удивлённые. Он знал, что этим может закончится… Для него это был всего лишь один из вариантов, о каждом из которых он успел подумать, пока ждал их встречи. Злость в Астоне вскипела ещё сильнее.

Дэниел расстегнул на Джейсоне джинсы. Тот толкнул его руками в грудь, даже попробовал ударить, но Астон легко перехватил его руку и сжал запястье изо всей силы. Джейсон побледнел от боли — это было видно даже на испачканном кровью лице, — но не издал ни звука.

— Даже не пытайся — хуже будет, — проскрежетал сквозь сжатые зубы Астон, отпуская руку Джейсона.

Он дёрнул рубашку вверх. Джейсон больше не сопротивлялся, он смотрел на Астона, словно загипнотизированный его силой, и губы тихо, словно через силу выговаривали:

— Не надо… Не делай этого.

— Почему, если тебе всё равно, кому давать? — опасно низким, тягучим голосом пророкотал Астон. — Я потратил на тебя больше всех остальных, так что будь добр, развернись.

Астон одним рывком стянул вниз, до колен, джинсы вместе с бельём. Но он даже не смотрел туда: его взгляд был зафиксирован на лице Джейсона, растерянном, перепачканном кровью и замершем.

— Нет! Я прошу тебя… Не надо.

Джейсон опять попытался отпихнуть Астона и отскочить в сторону, но тот одним резким движением развернул его спиной к себе, а потом надавил со всей силы на шею и спину, заставляя согнуться над столом. Джейсон упирался, повторяя своё «не надо», и Астону пришлось со всей силы толкнуть его вниз. Он ударился о стол подбородком и вскрикнул, когда острый краешек зубов больно вонзился в нижнюю губу. В рот медленно потекла кровь. Инстинктивно он попытался приподняться, но рука Дэниела тут же вжала его лицом в холодную деревянную поверхность.

— Лежи, тварь…

— Пожалуйста… Нет… — просил Джейсон, но подняться не пытался. В угрожающем голосе Астона, в грубой уверенности его движений он чувствовал пугающую решимость, убийственную свинцовую тяжесть, и инстинкт самосохранения говорил ему, что сопротивляться сейчас просто опасно.

Колено Астона оказалось между его ног, разводя их шире — насколько позволяли повисшие чуть ниже колен джинсы. Джейсон уткнулся лицом в сгиб локтя и зажмурил глаза, хотя всё равно не видел ничего из того, что происходило за его спиной. Но он слышал, прекрасно слышал, как звякает пряжка на ремне Дэниела, тихо шуршит кожа, потом ткань.

— Господи, Дэниел, не надо…

— Одним членом больше — так ты теперь говоришь, подстилка? Так?! Чего тогда просишь?

Он облизал большой палец и, разведя половинки ягодиц, просунул его внутрь. Джейсон только дёрнулся. У Астона же дыхание перехватило от желания, острого и одновременно болезненно-отвратительного. Внутри было тесно, а горячие, плотные стенки сжимались и сокращались, пытаясь вытолкнуть его. Дэниел сплюнул на пальцы другой руки.

Джейсон почувствовал, как его промежности коснулась вторая рука и влажные пальцы растянули в стороны края его отверстия, раскрывая его перед тем, как туда вошёл член. Джейсон стиснул зубами ткань рубашки, чтобы не закричать, не доставить ублюдку такого удовольствия — слышать, как он стонет под ним от боли. Когда Астон вторым толчком вошёл в него до конца, ему показалось, что что-то не по размеру большое рвёт его изнутри. Именно показалось… Он несколько лет не слезал с этого члена, и он точно его не разорвёт… Он сам делает себе хуже, сжимаясь и сопротивляясь, но расслабиться сейчас он не мог, даже ради того, чтобы не было боли. Он хотел её, эту боль. Хотел ненавидеть ещё сильнее…

Боль усиливалась и спадала волнообразно, подчиняясь движениям Астона в нём, а Джейсон лишь крепче стискивал зубы, чтобы не выпустить наружу ни стона, ни всхлипа. Он думал только об одном: скорее бы это кончилось, скорее бы, скорее…

— Ненавижу, — прохрипел он сквозь сжатые губы. — Ненавижу тебя…

— Думал, тебе нравится, — зло и нервно рассмеялся Астон. — Нравится, когда тебе вставляют…

Он схватил Джейсона за волосы, за те бледно-золотистые пряди, которые когда-то давно покрывал поцелуями, и дёрнул, заставив выгнуть назад шею и запрокинуть голову. На лице гримаса ненависти и боли, глаза зажмурены…

Астон ритмично вбивался в него, иногда вскользь задевая простату — почти неизбежно в этой позе, из-за чего Джейсон чувствовал короткие всплески не удовольствия, а какого-то лихорадочного возбуждения, похожего на раздражающий неуёмный зуд. Дэниел отпустил его волосы, но рука его тут же залезла куда-то под него, между ног, нащупав и ухватив его член. Джейсон только тогда понял, что у него наступила эрекция, неполноценная, половинчатая, но наступила. Это было унизительно до отвращения, почти до слёз…

— Не трогай меня, ублюдок! — выкрикнул Джейсон, пытаясь подняться со стола.

Астон на пару секунд прекратил двигать ладонью, зато другой рукой опять припечатал голову Джейсона к столу, на этот раз очень больно и сильно.

— Лежи тихо! Я же говорил: тебе нравится… Таких шлюх ещё поискать!.. Никакая охрана тебя не удержит — всё равно найдёшь того, кто бы тебя выдрал.

Дэниел, не убирая своих цепких и сильных пальцев с члена Джейсона, склонился над ним, так что его тяжёлое жаркое дыхание чувствовалось кожей, и продолжал беспощадно вколачиваться в него. Он не видел ничего: ни красоты тела, которая когда-то так восхищала его, ни бессильно, как у сломанной куклы, опущенной головы, ни красных следов крови, размазанных по щеке. Он не видел ничего — только непокорное существо, которое никак не желало признавать над собой его воли, которое ему хотелось растоптать и подчинить.