Но что говорится в заголовке? Несколько часов назад Дуглас Адамс скончался от сердечного приступа? Слова начинают расплываться у меня перед глазами.
Нет, не иначе как розыгрыш. Или это какой-то другой Дуглас Адамс. Бред. Кто в это поверит? Может, я еще не проснулся? Я открываю послание от известного в Германии производителя программного обеспечения. Нет, это не розыгрыш, да и я не сплю. И это тот самый — вернее, лучше бы не тот самый — Дуглас Адамс. Неожиданный сердечный приступ, в спортивном зале Санта-Барбары. И в конце письма «Господи, Господи, Господи, о Господи!».
Действительно, Господи, за что? Какой был человек! Ну почему он? Почему именно этот двухметровый, широкоплечий гигант? Он никогда не стеснялся своего роста и не сутулился, подобно многим другим, кто пытается казаться на пару-тройку сантиметров ниже. Но не было в нем и высокомерия, он не пытался давить на вас с высоты двух метров. Не просил у вас прощения за свой рост, но и не щеголял им. Скорее, это была часть его насмешливого отношения к самому себе.
Один из самых острых умов нашего времени. Его юмор тонок, и сложен, и глубоко укоренен в основательном знании как науки, так и литературы — двух любимых мною вещей. Дуглас познакомил меня с моей будущей женой — мы тогда отмечали его сорокалетие.
Ему столько же, сколько и ей, и они вместе работали над скетчами к «Доктору Кто?». Должен ли я позвонить ей прямо сейчас или пусть поспит еще немного, прежде чем до нее дойдет трагическое известие? Но Дуглас познакомил нас с ней и в некотором роде был неотъемлемой частью наших отношений. Нет, все-таки лучше позвонить.
Мы с Дугласом познакомились потому, что я, как страстный поклонник его творчества, послал ему письмо. Наверное, это был первый и единственный раз в моей жизни, когда я писал такие письма. Но я просто обожал «Автостопом по Галактике», а чуть позже прочел и «Холистическое детективное агентство Дирка Джентли».
Не успел я закончить его читать, как вновь вернулся к первой странице и залпом перечитал заново. Опять-таки единственный раз в моей жизни, когда я перечитывал книгу. Об этом я ему и написал. В свою очередь он написал мне, что ему нравятся мои книги, и пригласил к себе в гости в Лондон. Мне редко встречались люди, столь близкие мне по духу. Я уже заранее знал, что с ним будет легко и весело. Но я не догадывался, как основательно он подкован в научных проблемах. А следовало бы: ведь для того, чтобы понять многие из шуток в том же «Автостопе», надо знать кое-что из достижений современной науки. В области же познания достижений современных электронных технологий ему не было равных. Мы с ним не раз вели беседы на научные темы, просто как друзья или же выступая на разных литературных праздниках, по радио или телевидению.
Дуглас стал для меня чем-то вроде гуру по техническим проблемам. Вместо того чтобы битый час ломать голову, пытаясь разобраться в китайской грамоте написанных якобы по-английски инструкций к современной технике, я просто отправлял Адамсу е-мейл с вопросами. Ответ приходил в считанные минуты — из Лондона или из Санта-Барбары, или из какого-нибудь отельчика на самом краю света. В отличие от профессиональных консультантов Дуглас моментально видел, в чем моя проблема, чего я, как пользователь, не понимаю, и всегда находил подходящее решение, которое снабжал доходчивым и веселым пояснением. Наши с ним электронные послания полны шуток и игривых намеков из области науки и литературы, плюс небольших саркастических, но всегда теплых замечаний по поводу. Его неуемная страсть к технике проступала во всем, как и его умение подмечать абсурд в нашей жизни. Весь мир представлялся ему как один огромный скетч из «Монти Питона», ведь человеческие чудачества вызывают в силиконовых долинах мира улыбку не меньшую, чем где-то-еще.
Но, пожалуй, еще чаще он смеялся над собой. Взять, к примеру, его непревзойденные подколки в собственный адрес за неспособность выдавить из себя ни строчки. («Обожаю крайние сроки. Обожаю свист, с каким они, словно встречный ветер, проносятся мимо».) Ходит легенда о том, как издатель и литагент как-то раз были вынуждены запереть Адамса в отеле. Они отключили телефон и лишь изредка выпускали его немного размяться, да и то под присмотром. Так что ему ничего другого не оставалось, как взяться за перо.
Дуглас даже имел на сей счет свою, достаточно эксцентричную теорию, что, мол, во всем виновата его злодейка-натура, к ней и претензии, сам же он тут совершенно ни при чем. Я как генетик и прирожденный скептик, конечно, отказывался в это верить, но выражение лица, с которым Дуглас мне это говорил, неизменно было скорее лукавым, нежели по-настоящему печальным.
Он смеялся собственным шуткам, чего, по идее, хорошие комики не должны делать, но это получалось у него с такой непосредственностью, что шутки от этого казались только смешнее. Он умел подшутить, не обидев, да и шутки скорее высмеивали чьи-то абсурдные идеи, нежели самого человека. Чтобы продемонстрировать наше тщеславное заблуждение, будто Вселенная создана специально для нас, потому что мы так хорошо приспособлены к жизни в ней, Дуглас начинал изображать лужу, которой ну очень удобно и уютно в ее ямке, которая — подумать только! — имеет ту же самую форму, что и сама лужа.
Или взять другую притчу, которую он неизменно рассказывал с воодушевлением и которая не нуждается в дальнейших комментариях. Один человек не знал, как устроен телевизор, и поэтому был убежден, что там внутри сидят маленькие человечки, которые с головокружительной скоростью меняют картинки на экране. Инженер объяснил этому человеку сущность высокочастотных колебаний электромагнитного поля, рассказал про передатчики и приемники, усилители, кинескоп, испускающий катодные лучи, строки, что все время бегут по фосфоресцирующему экрану… Человек внимательно слушал инженера, даже время от времени кивал головой. И в конце концов вроде бы как все понял. Теперь он знал, как устроен телевизор. «Но все равно там сидят эти маленькие человечки, верно?»
Наука лишилась влюбленного в нее человека, литература потеряла яркий талант, горная горилла и черный носорог остались без благородного защитника (как-то раз Дуглас, нарядившись в костюм носорога, проделал путь к вершине Килиманджаро — в знак протеста против маразматической торговли носорожьими рогами), «Эппл-Макинтош» лишилась страстного апологета своей продукции. Я же потерял незаменимого друга, собрата по духу и одного из самых добрых и веселых людей, каких только знал. В день, когда Дугласа не стало, я официально получил известие, которое его наверняка бы обрадовало. Я не имел права разглашать эту информацию раньше, она была известна мне одному, и вот теперь я могу это сделать, но увы, уже поздно.
Светит солнце, жизнь продолжается, лови момент и прочие избитые фразы.
Сегодня мы посадим ель Дугласа — дерево высокое, гордое, несгибаемое и вечнозеленое. И пусть сейчас неподходящее время года, мы сделаем все, чтобы оно прижилось.
Пора ехать в питомник.
Ричард Доукинс
«Гардиан» от 14 мая 2001 года
(Ричард Доукинс — профессор, популяризатор научных знаний, Оксфордский университет)
Дуглас Ноэль Адамс
1952–2001
Порядок заупокойной службы
Хорал Шюблера — И.С. Бах
«Прощание пастыря» из «Детства Христа» — Гектор Берлиоз
Приветствуем вас под нашими сводами. Преподобный Энтони Херст от имени церкви Святого Мартина на Полях
Вступительная молитва — Стивен Коул
ДЖОННИ БРОК
«Три Царя из Персидской Земли» — Питер Корнелиус
ЭД ВИКТОР
«Они мои узрели грядущего Господа во славе его» — традиционная американская мелодия. Слова Джулии Уорд Хоу
МАРК КАРВАРДАЙН
«Танцуя» — Робби Макинтош
«Те fovemus» — П. Уикенс
ДЖЕЙМС ТРИФТ, СЬЮ АДАМС, ДЖЕЙН ГАРНЬЕ
«Рок-звезда» — Марго Бькженен
Молитва Благодарения — Стивен Коул
«Не сдаваясь» — Гэри Брукер
«Почему тебя здесь нет» — Дэвид Гилмор
РИЧАРД ДОУКИНС
«Краса Земли» — музыка Конрада Кохера, слова Фоллиота Пьерпойнта
РОББИ СТЭМП
«Vergnugte Ruh, beliebte Seelenlust» из Кантаты № 170 — И.С. Бах
Ария
Отдохновение, желанное душе,Не обретете в помыслах греховных,Дарует нам его гармония небес.Так дай же крепость сердцу моему,Отдохновение, желанное душе.И пусть отныне в нем поселятся навекиЛишь чистой добродетели дары.
САЙМОН ДЖОНС