фасад рядов был выполнен безукоризненно. Впервые на площади перед кремлевской стеной вместо хаотической застройки Китай-города выросла четкая линия нарядных зданий, отвечающих красоте и величию Кремля.
Тогда же, в 1815 - 1816 годах, был засыпан давно уже ставший ненужным старый Алевизов ров (для его засыпки были использованы петровские земляные бастионы), и площадь расширилась до теперешних размеров. Одновременно О. И. Бове восстановил обрушившийся от взрыва шатер Никольской башни, придав ему несколько чуждые архитектуре Кремля готические черты.
Еще больше украсилась Красная площадь в 1818 году, когда был воздвигнут памятник Козьме Минину и Дмитрию Пожарскому (первоначально он стоял перед центральной частью Верхних торговых рядов).
Мысль об увековечении памяти героев освобождения страны от польско-шляхетских интервентов была выдвинута лет за пятнадцать перед тем, и родилась она не в канцеляриях царского правительства, а в передовых кругах русского общества. Еще в 1803 году такое предложение внес на заседании «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» пылкий патриот, ученик великого Радищева поэт Василий Попугаев.
Эта идея была подхвачена известным русским скульптором Иваном Петровичем Мартосом, который уже в 1804 году разработал первый вариант будущего памятника. По замыслу скульптора, оба героя - и Минин и Пожарский - должны были стоять. Однако, как утверждают, в дворянских салонах сочли такое решение неудобным: «Как можно, чтобы мужик Минин, словно равный, стоял рядом с князем Пожарским?!» И будто бы, под давлением сверху, скульптор «усадил» князя, сделав таким образом позу стоящего Минина более почтительной. Но результат получился обратный: фигура Минина, олицетворяющего народные массы, стала еще более внушительной и ведущей в композиции.
Парад на Красной площади в честь открытия памятника К. Минину и Д. Пожарскому в 1818 году
Памятник воспроизводит историческую встречу Минина и Пожарского, когда нижегородский староста предложил князю возглавить всенародное ополчение. Пожарский еще лечится от ран, полученных в боях с захватчиками. Больная правая нога его вытянута вперед. Одной рукой он принимает из рук Минина меч полководца, другой опирается на щит. Правая рука Минина призывно поднята. Верный принципам классицизма, Мартос изобразил обоих героев в виде античных мужей, но рядом деталей их облика, формой оружия и одежды сумел показать, что они русские.
Бронзовые фигуры покоятся на мощном постаменте из полированного красного гранита. На постаменте надпись: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. Лета 1818».
На обеих сторонах постамента - бронзовые барельефы. Лицевой показывает сбор средств на борьбу с захватчиками. Мужчины несут деньги и товары, женщины - свои украшения, один мужчина вместо дара привел своих сыновей - они пойдут в бой. Этому персонажу скульптор придал свои черты, это его автопортрет. Среди всех бородатых мужчин, изображенных на барельефе, этот единственный - без бороды, ведь он человек уже не XVII, а XIX столетия, когда горожане в большинстве брили бороды. Показывая себя посылающим сына в бой, художник не погрешил против действительности. Его сын был участником Отечественной войны 1812 года. На барельефе с тыловой стороны памятника показана батальная сцена - ополченцы изгоняют интервентов.
Монумент рассчитан на просторы Красной площади. Высота постамента - почти 4 метра, высота изваяния - 4 метра 90 сантиметров.
По модели Мартоса памятник был отлит в Петербурге известным литейщиком Екимовым. На него ушло свыше 20 тонн бронзы. Отливка была доставлена в Москву по воде. Три с половиной месяца плыли бронзовые Минин и Пожарский по Неве, Ладожскому озеру, Мариинскому каналу, реке Шексне, по Волге от Рыбинска до Нижнего Новгорода и оттуда по Оке и Москве-реке до Кремлевской набережной.
Этот великолепный монумент сооружен на средства, собранные по всенародной подписке, из гривенников и копеек составилась внушительная сумма - 150 тысяч рублей. В истории Москвы он примечателен еще и тем, что явился первым скульптурным памятником нашей столицы.
В 1851 - 1852 годах взамен старых голландских часов, поставленных на Спасской башне Петром I, были установлены новые. Их изготовила фирма «Братья Бутеноп». Часовщики предполагали снабдить куранты музыкой официального гимна царской России - «Боже, царя храни!», но царь Николай I не согласился с этим, заявив, что куранты могут играть любые мелодии, кроме гимна. В конце концов выбор остановился на двух «пьесах» - религиозно-душеспасительной музыке «Коль славен наш господь в Сионе» и воинственном «Преображенском марше». Куранты играли четыре раза в день (в 9 и 12 часов утра, в 3 и 6 часов дня).
Эти часы по сей день сохранились на Спасской башне, хотя, конечно, с тех пор их много раз ремонтировали. Механизм часов, их циферблаты и куранты занимают три яруса башни - седьмой, восьмой и девятый. Весят эти часы 25 тонн. Диаметр их циферблатов, обращенных на все четыре стороны, - 6,12 метра. Положенный плашмя, такой циферблат представлял бы круглый зал площадью около 30 квадратных метров. Часовая стрелка «ростом» выше очень высокого человека, ее длина - 1,97 метра, минутная, как полагается, еще длиннее - 3,28 метра. Колокола курантов работы русского мастера Кирилла Самойлова действовали еще в старых галовеевских часах, они несут свою службу уже свыше трех с половиной веков. Один русский колокол помоложе - ему чуть больше двухсот лет, он отлит мастером Семеном Можжухиным в 1769 году.
В XIX веке Красная площадь уже не видела больше крестных ходов и «шествий на осляти», с такой пышностью проходивших в XVII столетии. Они прекратились еще в годы Петра I. Но слабый отзвук обычаев тех времен в виде вербных базаров не только уцелел, но начал с 40-х годов XIX века разрастаться.
Ежегодно на шестой неделе «великого поста» вдоль кремлевской стены расставляли два ряда палаток с широким проходом между ними для покупателей. Здесь монашки продавали пучки вербы, украшенные восковыми цветами. По ним базар и назывался вербным, но выручка монахинь составляла едва ли сотую долю оборота этого веселого базара. Торговцы, всячески расхваливая свой товар, соблазняли покупателей пестро раскрашенными детскими игрушками, леденцами, пряниками и прочими сластями. Тут же с рук продавали игрушечных паучков и «животрепещущих бабочек». Неизменным успехом пользовался «американский житель» - смешная фигурка, смахивающая на чертика, сделанная из стекла и плавающая в воде внутри стеклянной трубочки. С «американским жителем» по успеху среди покупателей мог соперничать лишь «тещин язык» - игрушка, с треском и свистом развертывавшаяся на пол-аршина. На вербном базаре торговали и посудой, и старыми книгами.
В начале нашего века на Красной площади было открыто трамвайное движение. На фотографии запечатлен торжественный молебен на площади по случаю пуска