— Ну ты, конечно, эксперт в этих вопросах, — резко заметил Вебер, и она поняла, что его снисходительность иссякла.
Затем он решил изменить тему и показал на свою пустую тарелку.
— Мне очень понравилось. Вероятно, это смерть желудку, но теперь я понимаю, почему люди любят эти закусочные.
Патрик посмотрел в зал, заполненный служащими, водителями, студентами, семьями в полном составе, парочками и стайками подростков.
— Думаю, что другая часть общества тоже не скучает в шикарных ресторанах, — сухо предположила Перл. Это был удар ниже пояса, и она тут же пожалела, что фраза сорвалась, но его комментарии насчет женщин задели ее самолюбие.
— Я этого и не утверждаю. — В голосе Патрика не было удивления или насмешки. Встретившись с ним глазами, она увидела в их бездонной глубине страстное желание.
Это выражение исчезло, когда Вебер снова посмотрел в зал, но мгновенное обнажение глубин его души безмерно потрясло девушку. В этом взгляде была невысказанная боль, пожиравшая его изнутри.
Может, этот взгляд был следствием чего-то в реальной жизни? Но одно было понятно: что мистер Вебер говорит и что чувствует — это две разные вещи. Невидимая стена, которую он выстроил вокруг себя, имела несколько дюймов толщины. Пробиться через нее можно только при помощи чуда. Или женщины. Перед внутренним взором Перл, вызвав холодный озноб, возникла Глория, во всей своей красе и изяществе. Да, это существо могло бы совершить чудо…
— Ты хорошо повеселился в субботу? — Эти слова сами по себе вырвались, и Перл оставалось только состроить невинную рожицу.
— В субботу? — На секунду Патрик наморщил лоб. — А, в субботу. Ну, стол был прекрасным, Пенделтоны всегда славились хлебосольством, так что им приходится держать планку. — Цинизм последних слов был весьма ощутимым. — Вообще, это была деловая встреча, нам с Эдвардом нужно было кое-что обсудить.
— Понятно. — Она понимала, что нужно остановиться, но не могла. — А я думала, что это был званый обед.
— Так и было. — Он кивнул.
— Родителям Глории, наверное, нравится, что ты у них бываешь, — осторожно продолжала Перл. — Ты же друг семьи и все такое. — Ну скажи что-нибудь, безмолвно умоляла она. Один только факт, что Вебер даже не произнес имени Глории, уже говорил о многом.
— Как тебе сказать. — Страстный взгляд не отступал от лица Перл, и она тщательно изображала безразличие. — С Эдвардом у меня хорошие отношения, но Роза, его жена, слишком похожа на мою мать. К тому же она чувствует, что не нравится мне.
— Но ты сказал, что она похожа на твою мать.
— Мать была холодная, хищная и жадная женщина с полным отсутствием человеческого тепла. — Он говорил без всяких эмоций. — Подозреваю, что я в твоих глазах выгляжу так же. Но отец обожал ее. Малейшая прихоть матери была для него законом. Она не была красавицей. Тем не менее… — Патрик пожал плечами. — В ней, наверное, было что-то, чего не было у других.
— Все-таки это мать, — не выдержала Перл. — Что-то и ты должен чувствовать.
— Ты росла в счастливой семье, тебе не понять.
Перл постаралась проглотить комок. Она вдруг поняла, что он уже давно так ни с кем не говорил. И все же между ними была пропасть. Во всех смыслах. Этот факт вызывал физическую боль. Она должна что-то сказать. Может, больше не будет случая достучаться до Патрика.
— Все это было давным-давно, в другой жизни, — грустно улыбнулся Вебер, посмотрев в озабоченное лицо Перл. В его блестящих глазах была самоирония. — Сейчас свою жизнь контролирую только я сам. И живу я, как хочу — никаких ненужных эмоций, невыполнимых обязательств и никаких привязанностей.
— До недавних пор и Фелиция была такой же, — прошептала Перл.
Вот почему он не верит в любовь сестры к будущему мужу. Они были двойняшки, и душа одного была раскрытой книгой для другого. После детства, которого у них не было, Патрик не верит, что сестра сможет раскрыться для другого человека. Потому что не может он сам. Сердце Перл сжалось.
— Я не знаю, какую игру ведет Фелиция, но из нее получится никудышная мать. В конечном итоге в каждом из нас течет доля крови родителей.
— Она любит жениха, — слабо возразила Перл. — Она сама мне сказала, и я ей верю.
— Фелиция — из рода Веберов, — горько произнес Патрик, и глаза его погасли. — Она не способна любить.
6
В полном молчании они ехали под весенним прозрачным небом, на котором была четко видна даже самая крохотная звездочка, и Перл чувствовала себя несчастной, как никогда.
Но почему? — беспомощно спросила девушка в сотый раз. Этот человек не играет в твоей жизни никакой роли. Его взгляд на женщин и любовь циничен, но ты же его едва знаешь. Все это не должно тебя волновать.
Несмотря на здравый смысл рассуждений, к моменту, когда машина свернула на длинную извилистую дорогу, ведущую к лому, нервы Перл совсем сдали. Нужно что-нибудь сказать, а не сидеть покорно, говорила себе девушка. Автомобиль остановился возле дома.
— Слушай! — Заглушив мотор, Патрик повернулся к ней и положил руку на плечо. — Я не должен был так говорить о сестре. Если тебе это доставляет радость, верь во что хочешь. В конце концов, может, ты и права. — Сам ты думаешь по-другому, зло подумала Перл, подняв глаза на Вебера, на его выразительное лицо, наблюдавшее за ней. — Я совсем не знаю Тадеуша…
— Ты ошибаешься, что можно быть неспособным любить, — быстро прервала его Перл, стараясь не потерять самообладания. — Этот дар есть в каждом человеке.
— Дар?! — В мужском голосе прозвучала интонация, которую она слышала прежде — хриплая нежность, проникавшая до мозга костей. — Ты такая решительная и трогательная…
Он наклонился и приник к губам Перл, застывшей от наслаждения, притянув ее движением, заставившим девушку почувствовать себя хрупкой жемчужиной в его объятиях.
Это только хорошо отработанные навыки, пронеслось в голосе Перл, а поцелуй становился все более страстным. Губы Вебера заставили девушку с легким вздохом разомкнуть свои — самовнушение ей не помогло. Ее бросило в жар, уши наполнились странным гулом, проникающим в мозг и вытесняющим все мысли.
Он просто хочет тебя, напомнила себе Перл, чувствуя натиск сильного мужского тела. Животное желание без обязательств, без истинной нежности, без будущего, убеждала она себя.
Но потом, когда теплые губы стали покрывать шею легкими поцелуями, мысли уступили чувствам.
Он снова прижался к ее губам, его руки проникли под водолазку и прикоснулись к голой груди. Через тело Перл проскочил разряд в миллион вольт, но руки ласкали нежно, успокаивающе, и напряжение отпустило девушку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});