Тем временем остальные присутствующие тараторили о своих достижениях.
— Цвет ИТР, все из Минэкологии,— подытожил Почкин. — Итак, наши лучшие таланты были каким-то образом сохранены в искусственных организмах. Но, эти полимерные товарищи будто поголовно белены объелись и мухоморного сока опились. Им явно чего-то не хватает.
— По-моему, они за что боролись, на то и напоролись. Телесное бессмертие обрели, да вот душевные силы в пластмассовом теле быстро истощаются. Осечка вышла,— особенно гулкие и смелые слова произнесла Ася.
— Угадала? Пока ее нет, вы, господа ученые, просто куклы.
— Ты потише, Аська,— нахмурился Почкин,— еще разозлятся с горя.
— Иначе мы ничего никогда не узнаем, господин Блюститель,— нехотя оправдалась спутница.
— Девушка права. Загвоздка в одной комплектующей детали. Но разве трудно поменять свечу зажигания в двигателе внутреннего сгорания?
Удачное сравнение привела передовая фигура. Ее лицо посветлело, стало доступно обозрению, оно просто лучилось. Петров, тот самый. Но на глазах физиономия текла, как глиняный холмик в проливной дождь. Она видоизменялась, она силилась стать на что-то похожей. Получалось плохо. Лицо расплывалось в какую-то лужу. Однако не слишком удачливый оборотень, собрав остатки душевных сил, все-таки привел свою физиономию в порядок. Она явно теперь подражала, и носом, и ушами, и особенно усами, Министру Экологии, вернее Владыке Чистоты, каким тот был в более юные годы.
— Это уже узурпация власти, это мне не может понравится,— произнес Почкин и выстрелил в лоб полимерного вора.
Верхняя часть башки у квибсера, как и ожидалось, разлетелась словно ударенный кирпичом арбуз. Однако фигура, покачнувшись, осталась на ногах. Чудо.
Обыкновенное чудо продолжалось. Из уцелевшей части головы, будто цветы из горшка потянулись вверх спиралевидные ростки. “Как при ускоренной перемотке фильма”,— вспомнил Почкин. Побеги, кружа, сплетались — что было похоже на работу кружевниц — и получалась в итоге утраченная благодаря выстрелу часть черепа. Вначале без макушки, что-то вроде чаши с лицом, потом незавершенка превратилась в нормальную яйцевидную голову.
— И так далее, и тому подобное,— мрачно подытожила Ася. — Жизнь прекрасна для тех, кто является одновременно и скульптором, и статуей.
Петров тряхнул головой. И она снова “расплелась”. На макушке образовалась дырка, из которой выскочило несколько бурно растущих побегов. Они не только крутились как скакалки, но и направлялись к Почкину.
Блюститель стал садить из кольта во враждебные отростки и отступать. Он преимущественно мазал, хотя и делал пробоины в квибсерах.
— Ах, вот так,— Ася направила на страшную публику “дубинку”, позаимствованную в кабинете. — Неужели вам это нравится? А так, а сяк?..
Пучки лазерных лучей полетели прямо в зрачки обитателей лаборатории. Вначале ничего особенного, лишь пластиковые отростки загнали Почкина в угол.
И вдруг среди квибсеров случился небольшой переполох.
— Откуда ты знаешь код расфокусировки? — мучительно выкрикнул бывший Петров, щурясь, но не пытаясь заслонить глаза ладошкой.
Отростки бросились на Почкина, как стая некормленных змей. Однако опутать уже не смогли, он удачно отвертелся и отстрелялся. Петли были разорваны и Блюститель выскочил на волю, отдирая от себя липкие ошметки.
— В коридор, Аська, в коридор,— голос Почкина был истощен и надтреснут.
Блюститель проскочил под растопыренными пальцами какого-то кощея. Парочка полимерных людей вышибла из Асиных рук “дубинку умиротворения” и пыталась ухватить девицу. Но когда Почкин прострелил им запястья, кисти загребущих рук отлетели. Затем он зацепил крючковатым концом троса шею самого прыткого квибсера, а другим концом, который с гирькой, захлестнул шею самого мощного. Эти монстры, погнавшись за снующим Почкиным, завязали узлом десяток своих товарищей и организовали кучу малу.
Почкин с Асей удачно преодолели расстояние до двери — Блюститель даже “дубинку умиротворения” успел подобрать — и вымелись в коридор. Как ни странно, там их никто уже не преследовал.
— Они вовсе не такие плохие ребята. Доктора, профессора. Тоже несчастные по-своему,— заметил несколько успокоившийся, но взмыленный Почкин, отскабливая от кожи остатки липкой дряни. — Хотя в общем-то гады, напугали и испачкали.
— Для меня теперь не составляет труда заявить, кто таков Кологривов. Он один из них, только почему-то вышел из-под контроля,— сказала прозорливая Ася.
— Ну, тебе виднее, вышел ли он, а если вышел, то зачем. Хотел бы я знать, чем наши друзья квибсеры руководствуются. Какими сказочками их кормят, чтобы они не взбесились от безысходности. У любого человека должна чем-то поддерживаться тяга к жизни. Даже у пластмассового.
— Вряд ли им надо заботится о смысле жизни. Скорее всего ощущение личности у квибсера теряется. И остается только память: “Я был, Я буду”, да еще чувство причастности к каким-то высшим силам и задачам…
— Мудрено, не по-девчоночьи говоришь. Или ты себе тоже вколола сатурнянскую инъекцию разумности? — неодобрительно произнес мужчина. — Расскажи лучше, какие конфеты любишь, или когда ты первый раз поцеловалась с мальчиком?
— Вы явно не мальчик. Но давайте в самом деле о более простом,— согласилась Ася, забыв ответить на вопрос, что стало с третьей дозой сатурнянского “ММ-гена”. — Например, во всей этой технологической цепочке явно не хватает того причинного места, с помощью которого зарождаются квибсеры — инкубатора, генератора…
— А эта дорога не ведет ли к чреслам, из которых появляются пластиковые малыши? — Почкин махнул на широкую вертикально стоящую трубу с овальным проемом. Затем сунул в нее бесшабашную голову. — Здесь, кстати, диск, металлический кругляш на уровне пола. Немного напоминает лифт. В домах имелись такие устройства когда-то. Да, во времена моей молодости можно было добраться до пятого этажа, не только топая подметками по лестнице.
Визитеры поставили все свои ноги на кругляш и хотели поискать кнопку включения, но он сам, без понукания, двинулся вниз, еще и вращаясь при том.
— Для человека довольно неприятное путешествие. Но наверняка этой штукой с комфортом пользуются квибсеры. — Почкин морщился и начинал чувствовать тот литр портвейна, который он принял еще в Теменске.
Неприятный спуск наконец-то закончился. То, куда угодили исследователи, мало чем напоминало какой-нибудь генератор-инкубатор. Они очутились в месте, смахивающем на захламленный подвал. Там и тут валялись куски квибсеров, наверное, не слишком удачные — когда вспученные и даже пованивающие, когда твердые как полено, хоть стругай. Затем посетители подвала добрались до целого ряда коконов, вернее полупрозрачных капсул с какой-то жижей, в которой отлеживались целые квибсеры и чего-то ждали. Она была густой и казалась похожей на плаценту, даже делилась на слои, пронизанные множеством капилляров, образующих симметричный рисунок. А сама капсула, судя по всему, получилась из той же жижи, только ороговевшей или засохшей по краям.
— Может, на этой помойке чудаки квибсеры, потихоньку вызревая, дожидаются своей очереди,— предположил брезгливо осматривающийся Почкин.
— Но вообще-то для начала здесь не мешало бы подмести.
Далее подвал все более стал тянуть на пещеру — волнистый, кое-где ощерившийся сталагмитами пол, ребристые стены, бугристый потолок.
— По-моему, мы потихоньку сместились в пещерную эпоху, и сейчас нас поприветствует сучковатой дубиной товарищ неандерталец. — Почкин устал озираться.
— А мне кажется, что пол под ногами пружинит, пульсирует, даже плывет немного,— насторожилась Ася.
— Надеюсь, ты ошибаешься. Это так всегда кажется, когда сходишь с корабля на берег. Хотя нет, уже не надеюсь, потому что не кажется. Все действительно плывет к какому-то хрену.
Через несколько секунд определилось, что исследователи попали в самый настоящий гущеворот.
— Едрить мои лапти, мы явно не туда забрели, потакая своему любопытству,— отметил Почкин. Он понял, что дрейфит, но старается изо всех сил не подавать трусливого виду в присутствии девочки. Эх, если бы возникла какая-нибудь явная опасность в образе волка или воина, однако тут что-то мощное, но скрытое. — Давай сюда, Аська, нашлось местечко потверже.
Исследователи забрались на какой-то выступ, а вокруг все текло и изменялось, как пресловутая Гераклитова река: стены, потолок, пол. Однако, на устойчивом месте не было простора даже для двоих человек.
— Такую проблему бабы с мужиками решают запросто. Можно я тебя, как говорят в деревне, обойму? — спросил Почкин. — Станет у нас меньше девственности, но зато больше безопасности.
— Обнимите, только не слишком тискайте ради этой вашей безопасности.
Его рука опустилось на ее утлое плечико, затем сместилось на ребрышки, не слишком сильно прикрытые плотью. Воробей, а не баба. Но что-то будто тает в груди и горле.