конце концов, быть любовницей олигарха отнюдь не наивысшее возможное для женщины счастье. Тем более что долго оно вряд ли продлится.
– Давно вы познакомились? Не хотите – не отвечайте.
– Под Новый год.
Он не знал что сказать ей, как ободрить. Он всегда имел дело либо с благополучными женщинами, либо с дорогими проститутками, которые относились ко всем мужикам еще трезвее и циничнее, чем мужики к ним.
Именно из-за того, что Вика была несчастна, он почувствовал удивительную тягу к грустному созданию с прекрасными бронзовыми волосами. Проснулся мужской инстинкт, повелевающий защитить слабое создание.
Он коснулся ее плеча.
– Все образуется, поверь.
Рука задержалась, осталась на плече. Вика не отодвинулась, не взглянула недоуменно, и собственное движение по-прежнему казалось Андрею совершенно нормальным, естественным. Он сделал шаг ближе, обнял Вику обеими руками. Девушка подняла опущенную голову, и он поцеловал ее в губы.
Потом она оторвалась от подоконника, повисла у него на шее, сцепив руки на затылке, а ноги на пояснице. Он задрал ей юбку, разорвал то, что было под ней, абсолютно не отдавая себе отчета в происходящем между ним и любовницей брата.
Когда все закончилось, Вика быстро вышла в другую комнату, чтобы привести себя в порядок. Андрей застегнул брюки, искренне удивляясь, когда именно успел их расстегнуть. Совершенное нехитрое дело по любым меркам было предательством по отношению к попавшему в беду Никите. Но с другой стороны, на положение брата это никак не повлияет.
– Уходи, пожалуйста, – послышался голос через стенку.
– Хорошо.
Не забыв захватить видеокассету, он вышел на лестничную площадку. Увидел ясные голубые глаза Крупенина, отступившего на шаг назад. Наверняка новый сотрудник службы безопасности добросовестно простоял все время возле двери и понял по недвусмысленным звукам суть последних событий в квартире.
Выйдя во двор, Абросимов-младший велел Сергею остаться возле дома. Описал Викины приметы.
– Проследишь, куда она пойдет. Если возьмет такси, поедешь следом.
* * *
Плащ давно и досконально знал сильные и слабые стороны своих людей. Конечно, такая незадача, как с Узбеком, могла приключиться с каждым, но другие бы о ней не промолчали, понимая, что дело может кончиться плохо для всех. Плащ уже замечал в Узбеке тот страх, который мешает признать свою ошибку. Очередность «признаний» за столом только подтвердила первоначальную догадку.
После расправы у Плаща осталось пятеро подчиненных. Старшим по возрасту был Сыч. Сильной его стороной была выносливость. Он мог терпеть голод и холод, бессонницу и боль. Не моргнув глазом, мог в случае необходимости деловито расчленить труп или удушить ребенка. Последнего Плащ никогда не позволил бы сделать – несовершеннолетних он вывел за скобки своего «бизнеса». Но сама готовность Сыча абсолютно на все была важным для команды качеством.
Минусы его, как часто водится, были продолжениями плюсов. Предоставлять ему свободу действий было чревато. Он не чувствовал разумного соотношения между целью и средствами. Если б шеф просто, без уточнений, велел ему побыстрей купить сигарет в магазине при заправочной станции, он бы раскидал всех стоящих у кассы.
Внешне он смотрелся не слишком внушительно: крючконосый, с глазами навыкате, мышцы не выпирают. Но если бы натолкнулся на «понты» какого-нибудь «качка», то долго бы не церемонился. Каждый раз ему нужно было все в точности растолковывать, особенно пределы применения силы.
Брателло был младше Сыча, но в банде оба считались старожилами. Брателло был отличным водителем, и это все. Полное отсутствие других положительных качеств. Во всем остальном, включая ремонт машин, он был абсолютной серостью. Но любая тачка признавала в нем настоящего аса, едва только он брался за руль.
Недостатками Вируса были молодость и отсутствие надлежащего опыта – не столько в криминальных делах, сколько опыта житейского, который тоже играл в «бизнесе» важную роль. Часто Вирус мог сказануть или сотворить что-то неуместное. «Ляпал» он в мелочах, в серьезном никогда не подводил. Но ошибки эти иногда раздражали.
Сильной чертой Вируса все в компании признавали умение пугать заложников одним своим присутствием. Почему именно он – белобрысый, сутулый, с мелкой красноватой сыпью возле кадыка – пугал всех больше, чем жестокий до беспредела Сыч? Это оставалось загадкой даже для Плаща.
Возможно, их пугала манера Вируса прятать лицо под маской хоккейного вратаря. Или фальцет Вируса пугал больше, чем сиплые и низкие голоса других?
Поручик мог в любом месте, в любой группе людей оставаться незамеченным. Его посылали туда, где нужно было пройти, как по воде, не оставив следов ни в чьей памяти. Поручик был молчалив и незаметен даже среди своих. Изредка отпускал шутку без тени улыбки, заставлял всех хохотать, а потом снова «сливался с фоном».
Недостатком Поручика была ненависть к двум категориям людей: к женщинам и ко всем, кто говорил по-русски с акцентом. Плащ не видел причин рьяно защищать интересы тех и других. Но любая резкая приязнь-неприязнь могла однажды помешать делу. Например, если б Узбек был настоящим узбеком, они с Поручиком не ужились бы вместе.
Бубен со своей прядью до бровей обладал полной колодой талантов. Она не была крапленой в отличие от карточных колод его прежней жизни. Плащу не нравились в нем только легковесность, общее несерьезное отношение к жизни. Он не помнил, чтобы ход событий хоть раз серьезно напрягал Бубна, заставлял сжать зубы.
До сих пор бывшему шулеру везло, но однажды это везение могло закончиться в самый неподходящий момент.
Глава двенадцатая
Раньше или позже Смелянский все равно ушел бы в очередной запой, жена продюсера сделала бы новую отметку на руке кухонным ножом. Но все равно Глеб чувствовал себя отчасти виноватым.
Нужно было поговорить с Еленой еще раз, попросить ее вспомнить все мелкие подробности. В кромешной тьме взамен бесполезного зрения обостряются другие чувства. Ей должны были запомниться голоса, запахи… Если семью олигарха похитила та же банда, нельзя исключить, что преступники прячут их на прежнем месте, где уже побывала несчастная Лена.