Читать интересную книгу Джимми Хиггинс - Эптон Синклер

V

Джимми предупредили: никто не должен знать об его аресте. Лиззи он сказал, что просто задержался на работе — чинил мотоцикл. А чтобы не возбудить подозрений, он поднялся утром в обычный час и отправился в мастерскую. Постояв у запертой двери и полюбовавшись на замок и па полисмена, дежурившего у входа, Джимми купил номер лисвиллского «Геральда» и прочел захватывающую статью о раскрытом в Лисвилле германском заговоре. Арестовали несколько заговорщиков и нашли больше десятка бомб, предназначенных для того, чтобы взорвать «Эмпайр». Наконец-то в руки правосудия попался Франц Генрих фон Гольц, организовавший взрыв моста в Канаде и установивший адскую машину на борту огромного трансатлантического парохода!

Джимми был у почтамта за полчаса до назначенного срока; через некоторое время пришел и товарищ доктор Сервис: Обязательство они подписывали вместе. Когда они вышли после этого, вид у доктора был свирепый и решительный. Он заставил Джимми сесть в его машину и принялся отчитывать. Как он его распекал! Он и такой и сякой, он просто самоуверенный болван, который лезет напролом, думая, что война кончится, если прекратится подвоз оружия из Америки. Говорили же ему более пожилые и опытные люди, предупреждали. Так нет, впутался в эту историю, арестован вместе с шайкой поджигателей и головорезов, наемников кайзера, возглавляемых его личным другом!

На этот раз Джимми не спорил—он сдался без боя и только пробормотал в свое оправдание, что у не*го на было дурных намерений — он просто агитировал против военной промышленности, этого преступного дела...

— Преступного? — перебил его товарищ доктор.— Дело, от которого зависит свобода человечества, преступное?

— Ч-что? — Для Джимми это прозвучало, как бред сумасшедшего.

— Ну, хорошо. Предположим, какая-нибудь нация решила уничтожить своих соседей и взялась за производство пушек и снарядов, вкладывая в это всю свою энергию. А союзные нации этого не сделали — они не верили в близость войны, не могли допустить, что их соседи собираются их уничтожить. И вот когда на них напали, им осталось одно: покупать средства защиты на мировом рынке. А вы хотите лишить их этого права и тем самым, предаете их, бросаете под копыта чудовища — войны! Вы, борец за справедливость, становитесь орудием этого заговора, берете немецкие деньги...

— Да не брал я никаких немецких денег! — закричал Джимми чуть ли не в исступлении.

— А разве Кюмме не платил вам?

— Платил за то, что я работал у него в мастерской — за десять часов в день!

— Ну, а этот тип, Джери Коулмен? У него вы разве не брали денег?

— Он давал на пропаганду — он же представитель «Всеамериканского трудового совета мира».

Товарищ Сервис фыркнул.

— Надо же быть таким ослом1! Вы что, не читаете газет? Ах, да! Вы ведь читаете только немецкую пропаганду.

Доктор вынул из кармана бумажник, распухший от газетных вырезок, и отыскал среди них сообщение нью-йоркской газеты о том, что правительство возбуждает судебный процесс против официальных представителей организации, именуемой «Всеамериканским трудовым советом мира», обвиняя их в заговоре с целью вредительства и устройства забастовок. Основатель организации — некий «Волк с Уолл-стрита», а субсидировалась она офицером прусской армии, атташе при германском посольстве, использовавшим свою неприкосновенность для заговоров и массового уничтожения собственности в дружественной стране. Ну как?

Тут уж возразить было действительно нечего, и Джимми сидел как пришибленный. Выходит, что не только те деньги, которые он получал по вечерам в субботу от Кюмме, но и десятидолларовые билеты тороватого Джери Коулмена исходили от кайзера! Этак, пожалуй, кайзер приберет к рукам все социалистическое движение, а Джимми Хиггинс останется совсем не у дел!

Глава IX ДЖИММИ ХИГГИНС ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ПРИРОДЕ

I

Велосипедная мастерская закрылась, и, глядя, как продают с аукциона оборудование, Джимми с грустью думал о том, что, если бы он не тратил столько денег на социалистические брошюры, а, как все нормальные люди, откладывал хотя бы часть заработка, он мог бы теперь купить это маленькое дельце и был бы сам себе хозяином. Но, видно, такие мечты не дли него! Придется ему, наверно, до самой смерти жить в условиях, которые президент назвал «промышленным крепостничеством», иначе говоря, работать на других и зависеть от любой их прихоти.

Джимми поступил было в железнодорожные мастерские, но недели через две к ним явился профсоюзный руководитель, чтобы организовать рабочих, и Джимми, конечно, вступил в профсоюз. Не мог же он отказаться! А в следующую получку Джимми обнаружил в своем конверте зеленый листок: «Компания Западно-Атлантических железных дорог не нуждается в его услугах». Все. Никаких объяснений. Да впрочем, никаких объяснений и не требовалось: Джимми был стреляный воробей и отлично понимал, что такое наемное рабство, деликатно именуемое «промышленным крепостничеством».

О я решил еще раз попытать счастья, нанявшись помощником к владельцу грузовика. Это была самая тяжелая в его жизни работа, и она казалась еще тяжелей оттого, что хозяин, человек тупой, не желал говорить ни о политике, ни о войне. Нет, такая жизнь была Джимми не по вкусу. Или это просто весна волновала в нем кровь? Как бы там ни было, он стал читать воскресную газету от корки до корки, пока не наткнулся на объявление: «Фермеру нужен помощник». Ферма находилась в шести милях от города, и Джимми, вспомнив свою прогулку с кандидатом, решил тряхнуть стариной и прокатиться в воскресенье за город. Фермеру он откровенно признался, что в сельском хозяйстве ничего не смыслит, но тот был рад заполучить хоть кого-нибудь — военные заводы выкачали из деревни всю рабочую силу. Батраку был отведен Отдельный домик, и в понедельник утром Джимми нанял своего прежнего хозяина-шофера, чтобы перевезти вещи,

простился с Мейснерами и на другой день уже учился доить коров и ходить за плугом.

Итак, Джимми вернулся на лоно древней матери-природы, но увы, не для того, чтобы обрести радость и здоровье, не как свободный человек, прокладывающий себе в. жизни дорогу, а как раб, прикованный к земле, работающий от зари до зари за плату, которой едва хватало на жизнь. Все его время без остатка принадлежало фермеру. Джимми сразу же его невзлюбил: он был груб, скуп, дурно обращался с лошадьми и вечно ругал своего помощника. Знакомство Джимми с сельским хозяйством было не слишком глубоким: он не мог понять, что Джон Катер, его хозяин, такой же раб, как он сам, и прикован закладной на все свое имущество к Эштону Чалмерсу, председателю правления Первого национального банка в Лисвилле. Джон, так же как и Джимми, гнул спину от зари до зари, и вдобавок на его долю приходились все заботы и страхи. Его жена — изможденная женщина, с нездоровым цветом лица и впалой грудью — подобно бедной миссис Мейснер глотала уйму патентованных лекарств.

И все-таки настроение у Джимми было довольно хорошее, потому что он узнавал много нового и такая жизнь была полезна для детей: чистый воздух, хорошая еда — они еще никогда так не питались за всю свою коротенькую жизнь. Джимми все лето пахал, боронил, работал мотыгой, ухаживал за лошадьми, коровами, свиньями, цыплятами, ездил в город продавать продукты, а к вечеру так уставал, что не в силах был даже читать, социалистические газеты; таким образом, целых полгода Джимми не мешал миру идти своим путем, путем отчаянной борьбы и безмерных страданий. А в это время немецкие орды грозили захлестнуть Верден,— пять страшных месяцев одна волна за другой разбивалась об его укрепления. Французский народ стиснул зубы: «Они не пройдут». И весь мир, затаив дыхание, следил за схваткой.

II

Единственно, когда Джимми мог немного отвести душу,— это в субботу вечером в лавочке у ближайшего перекрестка. Но люди, с которыми он там встречался,

были какие-то странные, совсем непохожие на городских рабочих, точно они явились с другой планеты. Джимми привык смеяться над «деревенщиной», считал их взгляды допотопными и потому не мог долго слушать их рассуждения без того, чтобы не вмешаться. Он начал с заявления, что союзники ничем не лучше немцев. Это ему сошло — слушателей его еще по школьным учебникам учили ненавидеть англичан, а о французах и «итальяшках» у них было самое смутное представление. Но зато когда Джимми начал толковать о том, что, мол, американское правительство ничем не лучше германского и что вообще все правительства находятся в руках у капиталистов и воюют ради иностранных рынков сбыта и вообще ради грабежа, тут уж он по-настоящему разворошил осиное гнездо!

— Что же, выходит, американская армия вела бы себя, как пруссаки в Бельгии? Так, что ли?

— Выходит, что так!

Тогда один рассерженный слушатель поднялся с ящика из-под сухарей, подошел к Джимми и, хлопнув его по плечу, сказал: