Хорошая площадка, он сто раз проезжал мимо, но по сторонам не смотрел, вот и не заметил её раньше. Резиновое покрытие на всю площадь, значит, в любой дождь тут не будет грязи, ограда — высокая со стороны дороги и пониже — с трёх других сторон, три входа-выхода, вдоль забора — кусты и небольшие деревца. Много ярких, разноцветных снарядов, песочница, в которой копошатся три малыша, лестницы и городок, где лазают дети постарше. И он — единственный мужчина, среди насторожённо замерших на скамейках мамочек и бабушек.
Поколебавшись, Александр негромко поздоровался с женским коллективом и поспешил отойти подальше.
Смотрят так, будто он маньяк или ещё чего похуже!
Женщины продолжили пялиться, время от времени обмениваясь друг с другом мнениями или предположениями. Видимо, пытались понять, что забыл на детской площадке этот мужчина. Наконец, две бабушки поднялись с лавочки и решительно направились к Воротаеву. И именно в этот момент к нему подбежала Лиза, показывая испачканную ладошку. Интересно, где успела найти грязь, если тут ни лужи, ни земли? Разве что покопалась под кустами у ограды?
— Лиза, ты искала клад? — поинтересовался он у дочери.
— Я искала червячков. Ната сказала, что они живут в земле, но там же нет окошков, червячкам темно и страшно. Я хотела пустить к ним солнышко, но все червячки куда-то ушли. Никого не было дома, — развела руками девочка.
Вот так вот — не баловалась, а спасала червячков! И ругать за испачканные руки и платьице уже как-то неловко.
Краем глаза отметив, как пограничный контроль замер, а потом, заметно расслабившись, повернул обратно к товаркам, Александр ухмыльнулся — не видели, что он пришёл с детьми? Интересно, а полицию уже вызвали или решили изгнать его своими силами?
Пробормотав, что червячкам не нужны окна, потому что у них нет глазок, он принялся оттирать испачканные лапки дочери от земли.
— Нет глазок? — глаза дочери налились слезами, нижняя губка задрожала. — Их выкололи плохие дяди?
Чертыхнувшись про себя, что не подумал, как такую информацию воспримет четырёхлетка, как мог, успокоил, торопливо объяснив Лизе, что у червячков другие глазки, специальные, чтобы видеть под землёй, и свет им не нужен. Успокоенная и оттёртая от грязи дочь умчалась играть дальше, а отец, покрутив в руке бывший белый платок, выбросил его в ближайшую урну.
Женский коллектив мам и бабушек теперь посматривал на него с явным интересом, не переставая шушукаться.
Чисто сороки!
Наконец, отпущенные детям тридцать минут истекли, и Александр позвал дочь. Не с первого окрика, но девочка послушно вытащила брата из песочницы.
Отряхивая Тёму от песка — он в нём купался, что ли? Почему песок не только на рубашке, но и в карманах штанишек? Да что там штанишки, если песка полно даже на голове ребёнка? — Воротаев заметил, как женский батальон заулыбался, окончательно успокоившись.
Вот так вам! Думали, если мужик, то не умеет смотреть за детьми и только в маньяки и годится?
Приосанившись, Александр протянул сынишке руку, в другую уже самостоятельно вцепилась Лиза, и повёл семейство к машине.
До дома доехали без приключений, под стрекот Елизаветы, взахлёб делившейся, как здорово качаться на качелях вдвоём, какая куколка у девочки Наты и какой плохой мальчик в голубой рубашке — он Лизу два раза толкнул!
Дома он сдал детей всплеснувшей руками Антонине и с чувством выполненного долга забаррикадировался в ванной, а потом со вкусом поужинал. Жизнь потихоньку налаживается!
В конце долгого дня, уложив ребят спать и прочитав положенную на ночь сказку, отец уже поднялся уходить из детской, как дочь сонно пробормотала:
— Мы ещё приедем на ту площадку, правда же?
В ту ночь он уснул, едва коснувшись головой подушки — всё-таки день выдался уж слишком хлопотным и нервным.
Через неделю Воротаев констатировал — совместное сосуществование отца и детей почти наладилось. Конечно, Валентины Сергеевны и Татьяны очень не хватало, но Александр и повариха с горничными приспособились к новому распорядку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Утром, как и решил, Воротаев забирал детвору к себе. Уже через день с удивлением отметив, что за то время, пока Тёму и Лизу отвлекали-развлекали его служащие, он теперь успевает сделать больше. Что значит — правильный стимул! Ведь если не успеть выполнить намеченные дела сейчас, то после возвращения сына и дочери все дела придется отложить. Пострадает общее дело.
Да и остальные служащие как-то подсобрались, что странно, ведь мальки скучать никому не давали.
Он распорядился поставить в кабинете для них стол и накупить игрушек, бумаги, фломастеров и красок. От последних пришлось потом отмывать не только детей и стол, но и половину офиса. Когда только успели? С фломастерами тоже оказалось не так гладко, пока Воротаев не запретил детям относить их от стола.
— Рисовать можно только тут, понятно?
Мальки, преданно глядя в глаза отца, синхронно кивнули. Правда, Тёма нет-нет, да попадался на попытке расширить зону для рисования, но без фатального для офиса урона.
Из полезного, что привнёс новый режим — Артём стал меньше дичиться незнакомых людей, давая возможность отцу заниматься не только им, но и своими непосредственными обязанностями.
Два- два с половиной часа, которые дети проводили в офисе, пролетали достаточно быстро. В половину одиннадцатого Воротаев собирал отпрысков, предварительно сводив каждого в туалет — хочет тот или не хочет. Опыт подсказывал, что интервал от «не хочу писать» до «папа, я пи-пи!» может не превысить десяти минут. И они отправлялись домой, обязательно завернув по пути на детскую площадку.
За неделю Александр с детьми там примелькался, и мамы с бабушками начали с ним здороваться, а Лиза нашла себе подругу — девочку её возраста, которую выгуливала миловидная женщина, на вид лет двадцати пяти. Глядя, с каким восторгом дочь бежит к подружке, как малявки обнимаются и увлечённо вместе играют, Александр пожалел, что они с женой не догадались раньше, что детям нужны друзья. Игры только с братом или сестрой, как оказалось, не могли заменить общение со сверстниками. Хотя, когда б им было время это заметить, если он по целым дням пропадал на работе и объектах-совещаниях, а Стелла — в бутиках и СПА, предпочитая очередное суаре общению с семьёй?
Александр стал задумываться — может быть, стоит отдать Артёма и Лизу в хороший детский сад? На следующей неделе станет известно, когда из больницы выписывают Валентину Сергеевну, надо будет у неё поинтересоваться, что она думает по этому поводу. А Стелла так и не звонит. Неужели её совсем не волнует, как тут дети?
Незаметно для него забота о детях из невыносимой каторги превратилась в более-менее терпимые обязанности. А временами он ловил себя на мысли, что ему интересно наблюдать за сыном и дочкой! И какие порой, умозаключения выдаёт Лизавета или фортель выкидывает Тёмка — закачаешься! Неужели он тоже был когда-то таким открытым и искренним?
Наблюдая, как Лиза играет с пятилетней Натой, как они то ссорятся из-за ерунды, то объединяются, чтобы дать отпор другому ребёнку, Александр только диву давался.
Всего лишь детская площадка, но, как оказалось, это целый малышовый мир, где всё, как у взрослых, только масштабы помельче, и за каждым мальком стоит группа поддержки в лице мамы или бабушки. Мир со своими правилами и событиями, где временами бушуют такие страсти! В общем, если присмотреться, у детворы жизнь не такая уж простая: от них ничего не зависит, жизнь расписана взрослыми — когда есть, когда спать, с кем играть. Толпа претендентов на одни и те же качели или горку, обиды и огорчения, уроки жизни — как подружиться и сохранить дружбу, делиться игрушкой или не делиться? Ответить тумаком на тумак или пожаловаться маме? Зато и радость без границ. Взрослые так уже не умеют, ибо полученный в процессе взросления опыт учит скрывать от других свою радость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пожалуй, за эту неделю он провёл с дочерью и сыном больше времени, чем за предыдущие полгода.