Во-вторых, активное развенчивание экологических проблем, создаваемых российскими вооружёнными силами, при замалчивании таких же проблем, создаваемых зарубежными (а некоторые считали, что там за бугром они творят ещё похлещи нашего), создавало проблемы для престижа страны и сложности для поддержания военной готовности. А исследования таких российских экологов, по сути дела, якобы нужны грантодателям, прежде всего, для обвинений нашей страны в экологическом загрязнении и свёртывании российских программ по поддержанию военной готовности.
Так это или не так спорить здесь не будем. В каждом конкретном случае могут быть и корыстные интересы грантодателей (ущерб нашей стране), и корыстные интересы некоторых отечественных экологов (готовых на все ради денег), и корыстные интересы наших военных, загрязняющие природы, и наших государственных деятелей, не желающие хоть немного заниматься природоохранительной деятельностью.
Все это в каждом конкретном случае по-своему сочетается. И мудрость отечественных политиков и деятелей спецслужб состоит именно в том, чтобы правильно оценить это сочетания и сделать так, как необходимо для нашей страны, учитывая, разумеется, и необходимость защиты окружающей страны. К сожалению, сделать это не всегда просто по разным причинам.
12.8.2. Иногда отдельные законодательные положения могут вступать в противоречие друг другу, (чаще) их могут по-разному трактовать.
Газета «Известия» сообщила, что следственная служба Петербургского управления ФСБ возбудила уголовное дело по факту разглашения бывшим офицером Северного флота А. Никитиным сведений, составляющих государственную тайну. В ходе расследования были произведены обыски в Санкт-Петербурге и мурманском представительстве норвежской экологической организации «Беллуна», а также по месту жительства её сотрудников — российских граждан. Сообщалось, что были обнаружены и изъяты материалы, содержащие секретную информацию по Северному военно-морскому флоту, принимаются меры по установлению лиц, причастных к разглашению.[218]
Однако уже скоро в прессе появилась информация, подчёркивающая, что согласно закону о государственной тайне сведения об экологической обстановке не подлежат засекречиванию и не могут составлять государственную тайну.[219] Хотя это не вполне соответствует тексту закона, это не так важно, важно то, что на лицо явная трактовка его в нужную сторону.
Сложный этот оказался случай, и поэтому о нем стоит поговорить подробнее.
5 октября 1995 года ФСБ возбудило уголовное дело по факту разглашения сведений, составляющих государственную тайну, которые были обнаружены в материалах норвежских экологов.[220]
В октябре 1995 года газета «Сегодня» опубликовала статью под заголовком «Чекисты начали кампанию против экологистов», в которой говорилось: «Как сообщали в „Гринпис Россия“, в период с 5 по 12 октября сотрудниками ФСБ в Мурманске, Санкт-Петербурге и Северодвинске были проведены „оперативные мероприятия“ в отношении норвежского экологического фонда „Беллона“, его российских сотрудников и активистов-экологов, чья работа так или иначе связана с „Беллоной“. В офисе „Беллоны“ в Мурманске был произведён обыск, в результате которого были конфискованы компьютеры, дискеты, документы и видеоматериалы. При этом несколько российских сотрудников фонда были допрошены, а их квартиры также подвергались обыску. Сотрудники ФСБ произвели обыск и конфисковали некоторые материалы у ветерана атомного подводного флота контр-адмирала Николая Мормула, также контактировавшего с „Беллоной“. 12 октября в Северодвинске сотрудники ФСБ обыскали квартиру активиста эколога Алексея Климова, у которого были конфискована компьютер с модемом, а также фото и видеоматериалы, связанные с экологическим проблемами. На следующий день его вызвали в местное отделение ФСБ для допроса, который длился около 5 часов. В Санкт-Петербурге обыску с конфискацией материалов подверглась квартира сотрудника ВНИПИЭТ Минатома г-на Перовского, оказавшего „Беллоне“ помощь в сборе информации о хранении радиоактивных отходов на Кольском полуострове и известного выступлениями по этой тематике в прессе и телевидению».[221]
12.8.2.1. Прервёмся не надолго и подумаем, могла ли сама газета «Сегодня» получить сведения о вышесказанном (заметим, что это всего лишь одна треть текста названной статьи, другую приведём чуть позже)? Впрочем, газета, и не скрывает источник информации, начиная статью со слов «как сообщили в Гринпис России». То есть мы прочитали версию одной из сторон и далее в статье объяснения другой стороны (ФСБ) просто нет. Имела ли газета право так излагать информацию? В принципе да. Правда, с позиции этики в сравнительно большой статье можно было бы и другим дать высказаться. Но этика этикой, а если хочется, то можно, тем более, что так проще (меньше работы), не надо искать сотрудников ФСБ, которые на свою голову ещё и не всегда эффективно работали со СМИ, предпочитая обычно молчать без прямого приказа говорить.
Однако, есть и ещё одна стороны проблемы. Хотя бы по форме возбуждено неординарное уголовное дело (обыски были по нескольким регионам, уже это много значит, не говоря о других фактах). Такое, как правило, с кондачка не делается, а согласуется минимум на уровне руководства ФСБ РФ, а может быть и выше.
Таким образом, важное государственное ведомство делает важную работу. Но уже в самом начале расследования названная газета практически использует презумпцию виновности этого ведомства и предъявляет к нему претензии. В нормальном обществе такое просто не возможно.
Разумеется, мы не о том, что нельзя критиковать ФСБ или другую спецслужбу. Автор настоящей книги в нескольких её томах такое делал не раз. Но презумпция правоты государственных органов, думается, в нормальном обществе и государстве, все же должна бы соблюдаться. А вот (по крайней мере, тогда в 1995-1996 годах), похоже, у нас все было не особенно нормально.
12.8.2.2. Заметим (отвлекаясь от основной темы, но и этот разговор важен), что такой подход СМИ к спецслужбам был не редкостью в то время. Объясняется это, прежде всего тем, что уж слишком большой накат был на спецслужбы в течение нескольких лет. Значительная часть работников средств массовой информации к этому привыкла. Это, во-первых.
Во-вторых, в спецслужбах долго не могли привыкнуть работать со СМИ. Тем более, учитывая режим постоянной секретности во всем, что налагает отпечаток на психологию сотрудников спецслужб (как бы лишнего не сказать). А работники СМИ зарабатывают свой хлеб, предоставляя информацию населению. Волка ноги кормят. Но бегать лишние метры никому особенно нет охоты, тем более, если приходится ещё и упрашивать дать информацию у одной стороны, когда другая сторона совершенно свободно дают интересные факты. На лицо определённая не совместимость сотрудников СМИ и спецслужб.
Мораль сей ситуации такова: сотрудникам спецслужб, уж если не могут контролировать СМИ (а в демократическом государстве, этого делать вроде бы и нельзя), нужно приноравливаться к интересам СМИ. Разумеется, не забывая о своих основных задачах, но именно такой подход и способствует их более эффективному решению.
Есть и третье. Не намекая на указанную газету и конкретно рассматриваемую ситуацию, можно все же добавить, что использование СМИ в целях не достижения истины, а её сокрытия не такая уж и редкость. Мало того, по мнению некоторых, российские СМИ того времени часто играли на руку отнюдь не российским интересам.
12.8.3. В прессе указывалось, что опубликованные норвежцами материалы наделали много шума.[222] Если это так и поводом для деятельности ФСБ, действительно, послужило доведение до всеобщего сведения доклада норвежской организации, то, похоже, выстраивается следующая цепочка событий: сначала происходит разглашение государственной тайны, которую отечественные спецслужбы не смогли предотвратить; потом после скандала срабатывает ответная реакция, как так они знают наши секреты, надо это дело прекратить.
Все банально и никакого искусства контрразведки пока не видно, видна обида проигравшей стороны. Что, впрочем, не умаляет необходимости бороться с разглашениями государственной тайны и прочих отечественных секретов.
Разумеется, если на самом деле было разглашение (т.е. кто-то из наших разгласил сведения), да ещё и государственной тайны (которая содержалась в разглашённых сведениях).
Как вскоре выяснилось, следственная служба Петербургского управления ФСБ возбудила уголовное дело по факту разглашения сведений, составляющих государственную тайну.[223] Машина была запущена.
По действующему тогда Уголовному кодексу РСФСР (кстати, после принятия нового УК РФ, эта статья не претерпела существенных изменений) предусматривалась уголовная ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому эти сведения стали известны по службе или работе, при отсутствии признаков измены Родине или шпионажа.