— Забавно, — ответил Тарханов, — только неужели они взяли товар без предварительной демонстрации его работоспособности?
— Кто ж его знает, — с тоской в голосе ответил Чекменев, и Сергей догадался, что он не кривит душой. — Отправим аппарат в Москву, может, там разберутся.
А Тарханов вдруг с удивлением заметил, что уже не первый раз подполковник упоминает Москву, а не Петроград в качестве пункта, где могут решаться важнейшие проблемы.
Глава седьмая
По системе особо защищенной связи Чекменев дозвонился в Москву до Великого князя. Кратко доложил о последних событиях и о захваченном трофее. Олег Константинович в принципе знал о задании, которое подполковник сам себе определил и сам же реализовывал, но в детали не вникал.
— Уверен, что это — то самое? В таком случае поздравляю. Значит, можешь возвращаться? Делать там больше нечего?
Подполковник ответил, что дела еще кое–какие остались, но дня через два–три рассчитывает с ними разделаться.
— Я тут прикинул и решил, что оба эти офицера нам еще пригодятся. И вообще, и в рассуждении конкретной операции. Потому осмелился отправить их в ваше распоряжение. Думаю, полезно было бы, если бы вы удостоили капитана Ляхова аудиенции и осыпали соответствующими милостями сообразно совершенному подвигу.
Олег Константинович в принципе не возразил, только спросил с некоторым интересом: почему именно Ляхова, если главную роль сыграл все–таки другой?
— Нет, наградить следует обоих и одинаково, но есть у меня соображения из области психологии именно по поводу Ляхова. При встрече доложу в подробностях.
— Тебе виднее. В общем, ты там не задерживайся. И не вздумай в боевые действия вмешиваться. Без тебя разберутся. Особый корпус уже получил приказ — сохранять нейтралитет, оставаться в местах постоянной дислокации, открывать огонь только для самозащиты. Или — после особого распоряжения. А тебя жду не позже чем через неделю. Тут у нас тоже проблем хватает.
Чекменев и не сомневался, что Великий князь спорить не станет, он достаточно хорошо знал своего сюзерена и заодно старого друга. Олег Константинович принадлежал к тому редкому типу лидеров, которые способны терпеть рядом людей не глупее себя, более того — искать таких и возвышать, с благодарностью выслушивать умные советы и даже критику своих планов. Разумеется, до принятия окончательного решения.
Это как раз к нему относился афоризм: «Первосортные руководители окружают себя первосортными людьми, окружение второсортных состоит из людей третьего сорта».
Получив высочайшую санкцию, фактически карт–бланш на действия, далеко выходящие за рамки его официальных должностных обязанностей, Чекменев приступил к делу.
Он не верил в стойкую благосклонность судьбы и после того, как она так крупно ему подыграла, опасался рассчитывать на нее и дальше. Поэтому не рискнул отправить в Москву чудом попавшее ему в руки устройство самолетом. Самолеты имеют свойство неожиданно падать ни с того ни с сего. Море надежнее, поэтому он посадил сопровождавших ценный груз четырех офицеров на быстроходный бронекатер. Предварительно убедившись, что прогноз погоды благоприятен и до самого Севастополя не ожидается штормов и шквалов. В Севастополе же фельдъегерей будет ждать экстренный поезд.
Нет, действительно, повезло ему неслыханно. До Чекменева давно уже доходили слухи о якобы разрабатываемом в секретных лабораториях «Черного интернационала» небывалом оружии, способном разом уничтожить население целой страны, причем, что интересно, без вреда для соседей и без ущерба для материальных ценностей. И даже было известно место, где намечено его впервые применить. Оттого и оказался подполковник там, где оказался.
Он спрашивал у специалистов, возможно ли такое в принципе. Ответы были по–своему резонные: «Скажите сначала, на каком принципе будет основываться это оружие, тогда мы вам и посчитаем радиусы поражения и количество возможных жертв со всех заинтересованных сторон».
Чекменев допускал возможность грандиозного блефа, но это его не останавливало. Сам по себе факт запуска такой дезинформации кое–что значил, кроме того, сведения поступали к нему из слишком разных источников, координация действий между которыми представлялась маловероятной.
И эта «бомба» у него в руках. Остается сообразить, что с ней делать.
Нет, если она действительно работоспособна и на самом деле представляет собой новое слово военной техники, место в арсеналах великокняжеской армии ей найдется.
Главное же — теперь можно устроить великолепную контригру, развернуть шахматную доску на сто восемьдесят градусов, как это любил делать вельтмейстер Алехин. И выигрывал в пять ходов полностью только что загубленную партнером партию. Теперь уже он будет распространять по своим каналам слухи и грамотно подготовленные дезинформации, после чего отслеживать произведенный эффект, вскрывать новые линии и направления деятельности тех или иных организаций, источники финансирования, координирующие центры. И нанести, в конце концов, парализующие удары в нервные узлы. Как это делает оса–наездник.
То, что он идет по следу в нужную сторону, подтверждалось и вспыхнувшим, неожиданно почти для всех, военным конфликтом.
Именно так Чекменев все это себе и представлял.
Сначала взрыв «Гнева Аллаха», и тут же за ним — вторжение. Оправдается прогноз — войска займут безлюдную, как бы теперь ничейную территорию без сопротивления. Выйдет не совсем так, как ожидалось, — все равно под шумок может получиться. Страна–то маленькая, одновременным броском с трех сторон за полсуток можно все закончить.
И надо же было такому случиться, чтобы грандиозный план сорвался из–за того, что два отважных офицера случайно оказались совсем не там, где должны были находиться. А потом, вдобавок, приняли решение, далеко выходящее за рамки их полномочий, но зато единственно верное.
Такими людьми нельзя разбрасываться. Вот подполковник и осмелился советовать Олегу Константиновичу.
Но как и для чего Тарханова с Ляховым использовать конкретно, можно обдумать и обсудить в более спокойные времена. Сейчас для таких, как Чекменев, время действовать.
В Израиле, этом «новом Вавилоне», вклинившемся в самую сердцевину Ближнего Востока и граничащем с Африкой в ее самом неспокойном и уязвимом выступе, за последние годы скопилось огромное количество легальных и нелегальных разведчиков большинства цивилизованных стран. Кто просто отслеживал ситуации для их грядущего использования, кто присматривал за деятельностью российской и германской военно–морских баз, обеспечивающих присутствие крейсерских эскадр в Средиземном море, или занимался промышленным шпионажем.
Нормальная практика. По негласному соглашению никто никого как бы не замечал.
Кроме того, многонациональное и многорасовое население Израиля являлось великолепным питательным бульоном для жизнедеятельности всевозможных международных авантюристов и финансовых спекулянтов. А в этой среде как не завестись массе агентов «Черного интернационала», как сознательных, так и используемых втемную.
Сейфы возглавляемой Чекменевым службы ломились от досье на крайне интересных людей, подобраться к которым было весьма непросто. По целому ряду причин.
В условиях же всеобщей сумятицы, непременно сопровождающей переход от мира к войне, непроясненности обстановки и проблематичного пока что исхода вооруженного конфликта писаные и неписаные нормы и обычаи международного и внутреннего права как–то теряют свою определенность и обязательность.
Свободно можно выдернуть без лишнего шума два–три десятка интересующих тебя людей и поступить с ними по собственному усмотрению. С одними душевно побеседовать на месте (подходящие укромные помещения для таких целей у Чекменева имелись), других аккуратно переправить в Россию для углубленной разработки.
Кроме того, на учете у подполковника состояло некоторое число персонажей, сам факт существования которых признавался нежелательным в принципе. С этими тоже следовало разобраться.
И никаких международных скандалов и проблем с местной полицией возникнуть не должно. На любой войне определенный процент «пропавших без вести» неизбежен, и почти никого не занимают причины и способы, в силу которых люди приобщаются к этой странной категории не живых, но и не мертвых.
Из необъятной памяти подполковника всплыл и подходящий к случаю афоризм Козьмы Пруткова: «Ничто существующее исчезнуть не может, так учит философия, и поэтому несовместно с Вечною Правдой доносить о пропавших без вести!»
Чекменев, предварительно созвонившись, приехал в контору Розенцвейга. Майор как раз пребывал в том подвешенном состоянии, когда довоенные дела уже потеряли свое былое значение, а новых, связанных с изменившейся ситуацией заданий еще не поступило. Он выслушал коллегу с интересом, просмотрел подготовленные им проскрипционные списки.