Небо уже чуточку посветлело, когда бочка наполнилась до краёв. Полны были и стоящие рядом три бочонка.
Трогательные фигурки молча замерли на берегу, у самой кромки воды. Я покопался, подняв сиденье, в своём коробе и сошёл к ним. Я был так взволнован, что не мог говорить. Молча протянул им два предмета: серебряные часы на цепочке и складной нож. Мокрые маленькие ладошки приняли их, а я поспешил к якорю.
Снова весло моё принялось вспенивать воду то справа, то слева. Немного отплыв, я обернулся и махнул рукой. Две фигурки дружно повернулись и беззвучно удалились в сумрак берега.
Под тяжестью бочки плот немного осел в воде. Грести стало труднее, но душа моя ликовала. С волнением перебирая в памяти все события прошедшей ночи, я не заметил, как добрался до чернеющих в рассветном сумраке скал моего острова.
ГРОМ НАД ВОДОЙ
Сундуки, доски, стулья, бочки, ящики – всё лежало тёмной грудой, так, как я оставил. На песке не было ничьих следов, кроме моих собственных. Провисшие верёвки по-прежнему держали на себе просохшие уже одеяла. Я побросал их в кучу, свалился сверху сам и уснул.
Спал я примерно до полудня, а когда проснулся, то уже знал, что нужно делать.
Я решил связать из обломков корабля ещё один плот, гораздо больше моего кораблика с крышей. В середине его должен быть проём – достаточно широкий для того, чтобы в него прошла большая бочка. Я установлю его над носовой частью корабля, той, что скрыта под водой. Ныряя в трюм, я попробую обвязывать бочки верёвкой и поднимать их наверх, сквозь этот проём. Ведь все запасы корабельной провизии хранились в больших бочках, плотно закупоренных и залитых смолой. Там есть соль, сахар, мука, вяленое и солёное мясо, лук, горох, картофель и маисовый [26] порошок. Там масло, сыры, сушёные фрукты, рис, копчёная рыба. Корабль лежит у самой поверхности воды, так что глубоко нырять не придётся.
Я решил немедленно начать постройку большого плота. Но прежде нужно было позаботиться о воде.
Обмыв изнутри самую большую из пустых бочек, я установил её в тени зарослей и перетаскал туда всю воду с плота. Скатив последнюю опустевшую бочку, я от души рассмеялся: за нею лежала моя фляга. Кто-то из близнецов ночью отомстил Герберту!
Оставив на плоту один бочонок с водой, я отправился в путь.
К кораблю подплыл, имея при себе полный набор инструментов и горячее желание поскорее приступить к задуманному. Привязав плот к борту, вскарабкался наверх и поднял туда лом, топор и пилу. Лагерь, осмотренный мною с верхней палубы, был тих и спокоен. Шлюпка, завалившись набок, лежала на песке. Я переменил повязки на руках и принялся за работу.
Дело шло полным ходом. Полотно хорошо наточенной пилы легко вгрызалось в сухое дерево, из-под пилы к моим босым ступням жёлтым ручейком мягко текли опилки.
Я так увлёкся работой, что не сразу поверил, что слышу человеческий крик. Распрямившись и подняв голову, я увидел людей, цепляющихся за бревно и плывущих в мою сторону. Метнулся на плот, схватил подзорную трубу. Верхом на бревне сидели близнецы, а Эвелин и Нох, придерживаясь за него, что было сил гребли к кораблю. Я перевёл трубу на берег и похолодел: Стив, Герберт и ещё кто-то быстро сталкивали с берега шлюпку.
Отрубив верёвку, я схватил весло и бешено вспенил воду. Плот и бревно плыли навстречу друг другу, но как же медленно они сближались! На шлюпке же вёсла взлетали, как крылья птицы. Я увидел, что она вот-вот настигнет плывущих. И решился. Резко развернув плот, уклонился в сторону, чтобы бревна с людьми не было между мной и шлюпкой. Снова раздался крик – кого-то из мальчишек. Они были не так уже далеко от меня, но шлюпка почти настигла их! Я бросил весло и откинул крышку короба. Схватил мушкет, взвёл курок, приложился щекой к прикладу и выстрелил в сторону шлюпки.
Грохот пронёсся над водой.
У меня было две задачи – не попасть ни в кого из людей и остановить Стива. Всё передо мной заволокло дымом, но его почти сразу отнесло ветерком, и я увидел, что попал.
Да, мушкетный заряд – это вам не пистолетная пуля! Из дыры в ближнем ко мне борту внутрь шлюпки вывернулись длинные острые щепки, а от второго борта откололся целый кусок и далеко отлетел, всплеснув воду. Стив, Герберт и два матроса замерли, как поражённые громом, лица их побелели. Я бросил дымящийся мушкет на палубу, выхватил ружьё и прокричал:
– Никого не преследовать! Никого не трогать! Шлюпке повернуть к берегу! Немедленно!
Никто в шлюпке даже не пошевелился, и тогда я громко щёлкнул курком.
– Разворачивай! Разворачивай! – донёсся до меня задавленный и, как мне показалось, дрожащий голос Герберта. Матросы принялись торопливо грести назад. Стив окаменело сидел на скамье, вцепившись в борт. Молчал.
Шлюпка развернулась. Я положил ружьё и поднял весло. Через минуту четыре мокрых человека вскарабкались ко мне на плот.
СИЛА КОРОЛЕВСТВА
Четверо людей, с которых ручьями текла вода, что-то восклицали, обхватывали руками мою шею, пританцовывали. Эвелин, как мне показалось, плакала. Я чувствовал её руки. Мокрые, спутанные волосы её касались моего лица. Я сам был готов заплакать!
Из этого трепетного состояния меня вывел голосок Эдда. Из всех его торопливых восклицаний я выхватил вдруг одну фразу:
– …И мистер Герберт забрал тогда у нас часы, а у него их забрал мистер Стив!..
Тут я вдруг понял, что сейчас нужно принять решение, от которого будет зависеть то, что, наверное, и определяется словом “политика”, а именно – все наши отношения на этом крохотном участочке мира, где мы превращены в клубок ядовитых пауков, собранных в закупоренном кувшине.
Подсадив одного из мальчишек к вершине мачты, я подал ему прочную палку, пару кусков тонкого шнура и сине-красный матерчатый тюк. Спустя несколько минут над нами развернулся, тихо хлопнув, двукрестный британский флаг. Произошло что-то невидимое, необъяснимое, но очень важное. Я чувствовал и понимал, что воздух напитан предвестием рокового события. Что неотвратимо встаёт предо мной миг некоего действия, которое потребует от меня предельного волевого усилия, поступка, который ещё неизвестно к чему приведёт. Стараясь не обращать внимания на противный шум и вой, зазвеневший в ушах, я поднял весло и двинул плот – вслед за шлюпкой .
Изредка поскрипывали брёвна. Шелестел флаг. Почти физически я ощущал, как некая мощь и сила невидимо плывут вместе со мной, тяжело и безмолвно ворочаясь вокруг плота. (Присутствие этого грозного “нечто” породило во мне мысль, что я намного больше труслив, чем это мог бы себе позволить человек, рискнувший ответствовать за чужие судьбы.)