Совершенно неожиданно получилась отличная вечеринка. Алекс припомнил свои старые школьные дни и импровизированные сборища в доме Видовски. Это была шумная, веселая, общительная семья, включая и тетю Зею, которая обожала карточные фокусы и любила разгадывать чьи-нибудь знаки зодиака – и, как правило, в точку.
Его собственный дом, ведением которого занималась его мать, грациозная, милая леди, во всем задававшая тон, всегда был спокоен, тих…
И скучен.
В морозильнике они нашли мороженое, воскресившее из мертвых последний фунт черствого кекса. Ангелина порезала то, что осталось от холодной жареной курицы, добавила еще каких-то ингредиентов, и все дружно навалились на получившийся салат с куриным кэрри на поджаренных тостах, запивая еду превосходным крепчайшим кофе Гаса.
– Ты хоть понимаешь, что не сможешь больше уснуть, стрекоза? – поддразнивал Гас Сэнди. – Представляю тебя через пятьдесят лет, прикованную к креслу-качалке, с вылезшими седыми волосами, а глаза все так же стреляют, как у птички фу.
– Что за птичка фу? – спросила Сэнди, отсутствующе почесывая единственный ожог ядовитого плюща, оставшийся от ее вчерашнего падения.
– Гас, не смей! – воскликнула Ангелина.
– Боже праведный, эта шутка еще жива? Я не слышал ее лет двадцать, – усмехнулся Алекс.
– Расскажи, расскажи, расскажи, – затрещала Сэнди.
– Боюсь, она не для смешанной компании, принцесса.
– Па-апа! Я уже выросла! Спорим, я знаю шутки, от которых и ты покраснеешь!
– Ни минуты не сомневаюсь, но слушать их не хочу.
– Ангели-ина! Пусть он расскажет! Так не честно!
Ангелина, занятая вылизыванием последних капель мороженого со дна своей тарелки, пожала плечами.
– Извини, милая. Я не устанавливаю правил. Я только следую им. Правила гласят: детям до шестнадцати лет делиться скатологическими шутками с родителями воспрещается. Это одно из дурацких установлений властей.
– Ското-какими? – заскулила Сэнди.
– Поищи в словаре, – посоветовал ей отец.
– С каких это пор ты стала подчиняться правилам, ведьмочка? – заинтересовался Гас.
Ангелина бросила на него испепеляющий взгляд, но затем, рассмеявшись, испортила эффект.
– Ух, здорово! – воскликнула Сэнди, обводя сияющим взглядом выскобленный кленовый стол. – Почему бы нам не есть здесь все время?
– Во-первых, не думаю, что миссис Джилли одобрит это. Не говоря уже о том, что мы будем мешать Флоре.
Часы пробили одиннадцать как раз в тот момент, когда Ангелина стиснула челюсти, чтобы не зевнуть.
– Мы тебя утомили? – вежливо осведомился Алекс.
Сэнди немедленно приняла огонь на себя:
– Прошлой ночью я не могла заснуть, и Ангелина рассказывала мне истории о том, как ты был маленьким мальчиком, папа. Я никогда не знала, что ты был таким, э-э…
– Каким «таким»? Таким молодым? – Он погладил свисающую прядь мягких светлых волос. – Мне казалось, доктор дал тебе пилюли, чтобы легче заснуть.
– Ангелина не советует мне глотать их. За время возникшей паузы температура опустилась на несколько градусов.
– Не уверен, что у Ангелины есть лицензия на занятие медицинской практикой, – наконец произнес Алекс тем ледяным тоном, от которого праздничное настроение сразу улетучилось.
– Прости, если сваляла дурака. Сэнди уверяла, что боли терпимые, а полежать немного без сна.., это лодыжке не повредит. Я не считаю нужным глотать пилюли из-за всякой ерунды. Это просто…
Алекс медленно поднялся из-за стола.
– Гас, Сэнди, простите нас, пожалуйста. – Он не выдергивал Ангелину за руку из кресла, но эффект получился таким же – она выскочила сама, как пробка от шампанского.
Сэнди насторожилась. Когда Гас положил ей руку на плечо, она жалобно заскулила:
– Ну почему он так набросился на Ангелину? Она же пыталась мне помочь…
– Шш, не трудись, малыш. Ангелина может постоять за себя. – Гас надеялся, что это действительно так. Гас не знал, догадывается ли Алекс о своей власти над Ангелиной.
Ангелине частенько приходилось видеть, как полицейские захватывали преступников. Сейчас она ясно понимала, что чувствуют эти преступники. Когда амбал под метр девяносто тащит под руку задержанного ростом метр с кепкой, поддерживающая под локоть рука имеет совершенно другое значение.
Когда они добрались до кабинета, Ангелина не могла уже больше сдерживаться.
– Хайтауэр, если ты не выпустишь мою руку, – процедила она сквозь зубы, – я тебя изобью.
Алекс резко отпустил ее. Пошатываясь, она прошла несколько шагов, потирая руку и раздумывая, чем же так разозлила его. Всего минуту назад за столом царило веселье. В следующий момент все пошло прахом.
– Ну? – Она скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой. Гас называл это предупредительным выстрелом. К сожалению, босиком и на ковре эффект получился слабее желаемого. Пока она дожидалась, Алекс начал расхаживать вперед и назад. Странное дело, чем больше он расхаживал, тем быстрее покидал его гнев. – Алекс, с ней все в порядке. Опухоль в основном прошла. Я совершенно уверена, что никакой опасности нет, но, если хочешь, я оплачу врача, чтобы…
– Должен принести тебе извинения, – стараясь говорить спокойно, оборвал он.
Конечно, должен, черт побери! И чем быстрее, тем лучше.
– Валяй, извиняйся! – потребовала она.
– Прости. – Лучше бы он не улыбался вовсе, чем так мрачно. – Ты действительно не знала Дину?
– Твою жену? – Ангелина была сбита с толку. Она думала, речь идет о Сэнди – и о нарушении предписаний врача. Не собирается ли он извиняться после стольких лет за то, что разбил сердце школьницы, женившись на этой позолоченной кукле?
– Для некоторых женщин дети, возможно, основной raison d'etre.
– Основной – что? Послушай, выражайся понятнее. Единственный иностранный язык, который я знаю, – польский, плюс ругательства и несколько латинских названий растений.
– Прости.
И это его извинения? Ну, дела!
– Понимаешь, у Дины не было того, что называют материнским чувством. Сэнди родилась недоношенной, в детстве часто болела. Дина не удосужилась подыскать подходящую няню, так что бедный ребенок проводил большую часть времени с дневными сиделками – как правило, первыми встречными. До девочки им не было никакого дела.
Ангелина кивала, не понимая, куда ведет этот монолог.
– Она была особенно склонна к воспалениям уха. Стоит им начаться, их сам черт не вылечит. Мы капали ей капли до и после купания, но, если они не помогали, приходилось сбивать воспаление антибиотиками.
Алекс остановился в дальнем углу комнаты и оперся руками о книжный стеллаж. Ангелина не могла оторвать от него глаз – узкие бедра, трапециевидный торс, широкие плечи. Он выглядел так, как будто мучился от боли.