После выборов 1996 года Россия пришла к периоду, когда олигархи, реализуя свои экономические интересы, оказывали посредством СМИ глубочайшее идеологические влияние. Заведующая кафедрой телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ Анна Качкаева отметила в своей книге: «На головы миллионов зрителей обрушивается поток компроматов, связанных с противостоянием «банкиров-олигархов» (ОРТ, НТВ) и защищающихся «реформаторов» (ВГТРК)»[6]. Все информационно-пропагандистские кампании имеют одинаковый сценарий: начинается с утечки компромата, его раскрутки в СМИ и завершается кадровыми перестановками в правительстве и президентском окружении. Информационные войны сопровождали отставку правительств Черномырдина (март 1998 года), Кириенко (август 1998 года), Примакова (май 1999 года). К 1999 году нет единства и среди олигархов: Березовский ставил на Путина, Гусинский — против преемника. В свете информационных войн россиянам приходится для получения независимой информации вновь настраиваться на волны BBC и Радио Свобода.
Назвать СМИ 90-х независимыми я не могу, но ситуация сегодня еще более удивительна: согласно опросу BBC 2007 года 46 % опрошенных россиян считают, что СМИ в России свободны в значительной степени.[7] Более того, 47 % вообще считают, что стабильность имеет большее значение, чем свобода слова, и лишь 18 % считают, что свобода слова в нашей стране находится на низком уровне. Только 27 % россиян считают, что вопрос о том, кто является хозяином конкретного СМИ, не влияет на объективность информации, а 57 % уверены, что политические взгляды владельца СМИ влияют на то, как освещаются новости.
Если россияне, согласно данному опросу, не считают ситуацию в стране столь критической, почему же Россия замыкает рейтинг свободы прессы, находясь на 140-й строчке между Эфиопией и Малайзией?[8] Особенная резка критика свободы слова в России таких международных организаций, как Комитет защиты журналистов (Committee to protect journalists) и «Репортеры без границ» (Reporters sans frontieres). Комитет защиты журналистов подчеркивает факт, что за годы президентства Путина было убито 13 журналистов, причем ни одно из этих преступлений не было раскрыто.[9] «Репортеры без границ» называют главными проблемами российских СМИ насилие (в частности, убийство Анны Политковской и Пола Хлебникова), давление на СМИ, а также несоответствие европейским стандартам регулирующего СМИ законодательства.[10]
Помню, что первые свои осознанные годы я боялся смотреть новости. Выпуски новостей выглядели довольно жутко: кровавые сцены из Чечни, взрывы в Москве — картины, явно не адаптированные для детской психики. Зато сегодня включаешь телевизор и мозг медленно отключается: в Японии землетрясение, в Ираке теракт. а в России спасают тюленей!! Действительно, зачем россиян обременять на Первом канале или каналах семейства ВГТРК каким-то отказом в регистрации партии «Парнас»? Я не сторонник этой партии, однако я считаю необходимым дать россиянам возможность сделать свой выбор. Маловероятно, что даже в случае честных выборов эта партия преодолеет семипроцентный барьер, однако это будет выбор россиян.
Идеология, упорно вдалбливаемая молодежи, к примеру, главой «Росмолодежи» Василием Якеменко, что российский народ не способен на здравый выбор и что на благо России надо решать за него, ведет к тому же, к чему привели режимы Бен Али в Тунисе, Хосни Мубарака в Египте, Муаммара Каддафи в Ливии. Я был в Тунисе за несколько месяцев до революции, количество портретов Бен Али на квадратный километр практически равнялось количеству портретов тандема Медведев — Путин на Селигере. Бен Али за время своего президентства превратил Тунис из задворков цивилизации в самое процветающее в регионе государство. Хотя большинство российских политологов уверено, что сценарий революций Арабской весны России не грозит, не стоит забывать, что движущей силой этих революций были студенты и представители малого и среднего бизнеса — то есть те, кто просто устал от коррупции, отсутствия свободы слова, ущемления прав человека, тяжелой экономической ситуации. Чем ситуация в России сегодня отличается? Последняя иллюзия 2000-х в виде улучшения экономической ситуации тлеет. Сегодня эксперты открыто говорят о том, что у экономики России нет перспектив и крах рубля все реальнее, а экономический кризис всегда порождает политический.[11] Нельзя ощущать себя в стране свободно, не чувствуя уверенности в завтрашнем дне.
Проанализировав три аспекта, с сожалением можно констатировать, что лишь по одному из них Россию можно назвать свободной страной. Рождение демократии не происходит быстро, причем это характерно не только для России. США потребовалось 90 лет, чтобы избавиться от рабства, и 150 лет, чтобы женщина получила право голоса. Главное, чтобы движение к этой демократии было последовательным и непрерывным, чтобы взращенные огромным трудом ростки демократии не были уничтожены, и в первую очередь в ближайшие двенадцать лет.
Алексей Таразевич, Москва
Приезжаю я в Москву,В парк я Горького иду.Ветер чувствую затем —Ветер перемен.
«Scorpions», 1990
Я родился в 1988 году. Это точка отсчета моей жизни и целого поколения девчонок и парней, у которых в свидетельстве о месте рождения стоит СССР, а страны они этой сами не знают.
Информационный фон (де-факто телевизионный), который окружал меня в момент рождения, можно было бы представить следующим образом: армянское землетрясение, беспорядки в Грузии и Средней Азии, события в Тыве, вильнюсские вооруженные столкновения между сторонниками действующего режима, доживающего свои последние дни, и его противниками. 19 августа 1991 года. Странно, но, оглядываясь назад, когда мне будет не 23, а, наверное, 83, я смогу сказать своим внукам, в какое время я родился и в какое время прошло мое детство. Вторая революция XX века для родной страны по масштабу слома и изменений в жизни сравнима лишь с революцией 1917 года.
По рассказам понимаешь, что все это парадоксальным образом воспринималось ожидаемо и неожидаемо одновременно. Ожидаемо потому, что так жить, как жили при коммунистах, было уже нельзя, а неожидаемо потому, что никто не верил в то, что можно жить не при коммунистах.
Единственное воспоминание о Советском Союзе у меня связано с лирической ноткой. Я помню, как мы с мамой осенью 1991 года встречали на детской площадке рядом со школой моего брата. На нем была темно-синяя форма и пионерский галстук. Это была последняя осень, когда московские школьники надели пионерские галстуки, а я, крохотный карапуз, ничего не знавший про ГКЧП, КПСС, Ельцина и Горбачева, просто бежал навстречу своему брату.
Аромат эпохи, 90-е. Турецкие жвачки Lazer (вкладыши которых все собирали), «паленые» батончики Snickers и Mars, реликт советского прошлого — хрустящая соломка в смешных картонных коробочках, больше похожих на кирпичи. Все это навсегда отпечаталось в моей детской памяти. Ларьки-палатки… Я отлично помню это время, когда я вместе с папой подходил к этим маленьким оазисам изобилия и демократии посреди безграничной пустыни разрушения и деградации. Протягивая смятую купюру в амбразуру, ты получал тогда все, что было угодно твоей душе. Эти маленькие доты капитализма стойко выдержали атаки отморозков в «лихие» годы, беспредел и кормление разных служб в нулевые. Смешная информация конца прошлого года о том, что Собянин хочет одним практически махом покончить с этим явлением 1990-х, вызвала у меня довольно печальные чувства. Откровенно говоря, я был бы не против и своего сына в будущем, крепко сжимающего своей крошечной пятерней мой указательный палец, подвести к палатке (к тому времени, наверное, максимально автоматизированной) и спросить, чего он хочет больше: жвачку или «Колу». Он протянет в купюроприемник «полтинник», и из амбразуры рука робота выдаст ему то, что он хочет, так же как мне в начале 90-х женская ручка в перчатках с отрезанными кончиками протягивала батончик «Сникерс» или банку «Пепси». Да Бог с ними, с ларьками этими.
Свободны ли те, кто родился раньше нас, наши старшие братья и сестры, родители? Люди, появившиеся на свет еще в Советском Союзе, по меткому замечанию Стогова, как будто «немножко облученные», то есть те, кто застал еще то время, уже никогда не смогут окончательно избавиться от этого «заражения». Оно останется с ними до конца, будь они хоть сто раз дипломированными специалистами самых престижных американских и прочих западных университетов. Они все равно в глубине сознания останутся такими немножко «совками», с определенным набором стереотипов поведения и мышления.
Поэтому, заикаясь о новом инновационном рывке или цивилизованном развитии гражданского общества, власти не могут предложить ничего лучше старых методов, применявшихся еще их далекими предшественниками со времен Ивана Грозного: палка, кнут, а в худшем случае тюрьма или плаха (до последнего, слава Богу, еще не дошло). Проще всего запретить или, наоборот, резко разрешить что-то, а за провинность моментально навешать «горячих» по мягкому месту. Потом говорить при каждом удобном случае, что, мол, да, у всех случается «головокружение от успехов», но с выбранного пути уже не свернуть, много уже в позитивном ключе сделано и вообще — «Победа будет за нами!». Ура, товарищи/господа/партнеры! (Нужное подчеркнуть.) Ограниченность отечественных управленцев и просто чиновников не может заметить только слепой или тот, кто не хочет этого замечать. Но превозносить «государевых мужей» из прошлого так же наивно, и только лишь по одной простой причине — все, что мы имеем сейчас, это непосредственное наследство предков, доставшееся нам, их потомкам. Все что смогли сделать они, теперь вынуждены «разгребать» мы. Усугубляет положение еще и то, что исторический процесс в России негибок. На Западе он не стоит на одном и том же месте, а постоянно идет вперед. США XVIII века и США века XXI — это практически разные страны, их нация сумела сделать гигантский шаг вперед. Наша страна вынуждена постоянно «наступать на те же грабли» каждый раз, когда ей кажется, будто она на новой дороге. И винить тут просто некого, потому что виноватые — это мы сами. Читатель задается извечным русским вопросом: что делать?