Читать интересную книгу Аризонская западня - Дон Пендлтон

— Боюсь, это и мои дела, сенатор. Мы можем избавить страну от лишних страданий. Исчезните. Сойдите с поезда... пока еще не поздно. Я только что говорил с Кауфманом. У меня такое впечатление...

— Кончайте болтать вздор! — огрызнулся сенатор. — Я знаю, как вы встречались с ним в пустыне. Мне плевать на устроенный вами фейерверк. Равно как и на ваше предательство.

— О, вы еще беретесь рассуждать о предательстве? — деланно удивился Болан. — Самый продажный сукин сын из всех, когда-либо заседавших в сенате Соединенных Штатов. Да вы, Вайсс, бедствие общенационального масштаба!

У Вайсса дернулся кончик гранитного подбородка, однако сенатор не клюнул на приманку. Вместо этого с гнусной ухмылкой он заявил:

— Этим утром вы называли меня марионеткой. Теперь я уже предатель. Убогая у вас фантазия, мистер Болан.

— Была бы нужда фантазировать! — небрежно парировал Болан. — Я знаю, кто вы такой, и вам это известно. Вопрос лишь в том, кем вы будете завтра и где.

— Несомненно, здесь же, за своим письменным столом, — откликнулся сенатор, одарив Мака лучезарной, прекрасно поставленной улыбкой.

— Ошибаетесь, — покачал головой Болан.

Вайсс только презрительно фыркнул.

— Вам уготована безымянная братская могила на Райском Ранчо, мистер Вайсс. Не лучшее местечко, а?

Похоже, эти слова все-таки достали сенатора. По крайней мере в его стальных глазах мелькнула на мгновение шальная искра...

— Чушь, — заявил сенатор.

— Для вашего соратника это единственный выход. Полагаю, именно сейчас он заканчивает последние приготовления. У вас это называется: обрубить связи и слинять. Надеюсь, мне не надо расшифровывать...

— Убирайтесь, Болан. Мое терпение лопнуло. — Рука сенатора зависла над «браунингом». — Ненавижу играть в кошки-мышки. С детства, когда еще возился в песочнице. Не принуждайте меня снова чувствовать себя ребенком.

— Вот видите, — почти ласково сказал Болан, — вы уже сами начинаете соображать. Да-да, вас закопают именно в песочек, Вайсс.

Он небрежно прошагал к двери, вновь являя собой великолепную мишень, по которой невозможно промахнуться. У выхода он резко обернулся:

— Привет от меня падшим ангелам. Не забудьте, что я первым вас предупредил. Так что держите «браунинг» наготове. Кстати, как вы думаете, почему ушли охранники?

Этот удар пришелся почти в цель. Вайсс вскочил и, набычившись, с ненавистью посмотрел на Мака.

— Вот досада, я забыл поинтересоваться, — с холодной издевкой произнес он. — И как же вы от них избавились?

— Я передал им сообщение, которое они совершенно правильно поняли.

— То есть?

— Они же знают, как все это делается в ваших кругах. В скором времени вас почтит своим визитом Сам. Лично. Он одарит вас поцелуем. Не знаю, как этот поцелуй у вас называется. Итальянцы называют его поцелуем смерти.

— Нелепо и смешно, — сказал сенатор, впрочем, не слишком убежденным тоном.

— Полностью с вами согласен, — коротко кивнул Болан. — На мой взгляд, это тоже нелепо и смешно. Но именно так у них делается. И это будет последняя ваша утеха на грешной земле. Только вдумайтесь! Ведь после поцелуя следует незамедлительная смерть.

И Болан решительно отворил дверь.

Вайсс негромко вскрикнул и бросился следом.

— Хорошо, допустим, вы правы, — поспешно заговорил он. — Предположим — просто так, для смеха. Но тогда скажите мне, откуда вам известно?

Болан пересек вестибюль и, распахнув парадную дверь, прислонился к косяку, чтобы бросить последний взгляд на сбитого с толку сенатора.

— Я уже говорил вам, что пришел сюда прямо с переговоров, — терпеливо произнес Мак. — Я все выложил ему. Бонелли хочет, чтобы у него был свой сенатор, он даже готов переступить через труп вашего общего дружка, лишь бы добыть себе такого сенатора. У Кауфмана есть немудреный выбор. Или он отдает вас Бонелли, или списывает со счетов. Кто будет драться за мертвого сенатора? Обдумайте это. Никакой высшей математики тут нет. Пораскиньте мозгами: кто получит привилегию выдвинуть вашего преемника в сенат? Так что вы уже записаны в статью расходов.

Болан вышел наружу и закрыл за собой дверь. Но уже через секунду она распахнулась, и сенатор закричал с порога:

— Зачем вы мне все это говорили? Вы что — садист? Приходили посмеяться?

Болан обернулся, в руке его сверкнула «беретта». Лицо сенатора покрыла смертельная бледность, и его рука, сжимающая «браунинг», бессильно повисла.

Неотрывно глядя на Вайсса, Болан позволил себе на прощание маленькую речь.

— Отныне вы — мусор, списанный хлам. И я потратил полчаса своей жизни ради спасения этого хлама только потому, что многие люди в нашей стране не обладают нюхом на отбросы и, следовательно, будут оплакивать вашу безвременную кончину. Это все. Что вы сделаете с моей информацией, мне безразлично.

Губы сенатора какое-то время беззвучно шевелились, прежде чем он смог выдавить из себя связные слова.

— Болан, вы неправильно поняли. Я не марионетка. Я управляю всем этим. Поймите! Это все мое, и управляю я!

— Можете и дальше управлять, до самых адских ворот, — процедил Болан.

— Не стреляйте! Я возвращаюсь в дом!

— Бога ради, — ответил Мак с ледяной вежливостью.

Сенатор захлопнул за собой дверь.

Болан сунул «беретту» в кобуру и пошел на улицу. Пока еще он не слишком ясно представлял, что же последует дальше, но в одном не сомневался: кашу он заварил.

Все, от него зависящее, Болан сделал. Теперь пусть дьявол сдает карты.

И тот не преминул объявиться.

Но только на сей раз он оказался в юбке.

На тротуаре Болана поджидала Шарон Кауфман с крошечным никелированным пистолетом в руке, которым она вполне грамотно целилась в Мака.

— Мне очень жаль, — сказала она спокойно. — Поверьте, мне действительно очень жаль, но я должна это сделать.

Глава 16

Она подвела его к маленькому автомобилю, припаркованному неподалеку, и потребовала:

— Садитесь за руль. Вы будете вести.

Незаметно оглядевшись по сторонам, Мак выполнил указание. Если бы этот пистолетик находился в чьей-либо другой руке, он давно был бы выбит, а окровавленный владелец валялся бы в кювете. Может статься, и теперь придется прибегнуть к таким мерам, но пока Болан давал девице шанс все закончить миром.

Она ведь даже не потребовала, чтобы Мак отдал ей свой пистолет. В свою очередь Болан предпочел не напоминать ей об этом. Он узнал машину. Именно она увязалась за фургоном, когда Болан отъезжал от муниципалитета после переговоров с Кауфманом. Что ж, надо отдать девице должное — она выследила его вполне грамотно. А может, просто случайно наткнулась на него у дома Вайсса? Не мешало бы выяснить.

— Мои поздравления, — произнес он холодно. — Из вас получится неплохой детектив. Надеюсь, со стрельбой вы так же хорошо справляетесь, как и со слежкой?

— Заводите мотор и поезжайте, куда я вам скажу, — ровным голосом сказала она, игнорируя его слова.

Он включил зажигание, но при этом заметил:

— По вашим указаниям я не поеду. Я возвращаюсь к своему фургону. Спасибо, что не пришлось идти пешком. А пистолетик-то уберите. Не хочется причинять вам вреда.

— Я не шучу, — все так же спокойно заявила она. — Если понадобится, я вас пристрелю.

— Тогда цельтесь в глаз, — проворчал он.

Она не поняла.

Уже влившись в общий поток автомобилей, Болан пояснил:

— Если с первого выстрела из этой крохотульки вы не заденете жизненно важных центров, то, скорее всего, я убью вас чисто рефлекторно. Поэтому стрелять надо в глаз. Прямо в зрачок — и чуть вверх. Это разрушит соответствующие центры мозга и сведет рефлекторную деятельность к нулю. Машину, правда, придется долго отмывать — внутри заляпает все... Но, думаю, вы справитесь.

В глазах ее мелькнуло замешательство, но голос оставался твердым:

— В школе я занималась в стрелковой секции. И провела три месяца в израильском киббуце. Так что не надо меня стращать. Я не из пугливых.

Болан вздохнул и направил машину к заправочной, где оставил фургон. Да, события в Аризоне множились лавинообразно... и развивались быстро. Он не мог себе позволить тратить драгоценные минуты таким вот дурацким образом. В то же время с ребенком тоже надо что-то делать. Навряд ли ее удастся уговорить. Он притормозил рядом с боевой машиной и коротко приказал:

— Валяй.

— Вы задержаны. Вы обязаны мирно следовать за мной в полицейский участок, в противном случае я буду стрелять.

Девица сидела, отодвинувшись к самой дверце. Одну ногу она поставила на сиденье, чтобы создать преграду между собой и Палачом, а пистолетик держала, как и положено, двумя руками, уперев его рукояткой в колено.

Обе болановские руки оторвались от рулевого колеса настолько быстро, что девица попросту не уловила движения. Правая нанесла тыльной стороной ладони мощный удар по прекрасному личику, левая мгновенно накрыла обе девичьи руки и вырвала из них оружие.