— Чтобы этих тварей, именующих себя лекарями, и на пороге больше не было! Увижу — убью! И ни медяка им! Всё. Давай сюда малышку, я хочу на неё посмотреть.
Сейчас, сейчас! — просиял старик — она напилась молока кормилицы, спит, такая красивая, такая славная!
Он исчез, и через пять минут в комнату вплыла здоровенная бабища, одна из самых больших женщин, которых Андрей видел в своей жизни. Её груди напоминали арбузы, а руки — ручищи борца-тяжеловеса или штангиста. Этими руками она нежно прижимала к себе маленький куколь, потерявшийся в её здоровенных «граблях». «Штангистка» улыбнулась Андрею, и прогудела, как тихая сирена, если такие бывают:
— Здравствуйте, господин советник! Какая славная у вас малышка! Крупненькая! Здоровенькая! Поздравляю! Она красавица — вся в вас. И в маму. Напилась молочка, и спит… Хотите посмотреть на ручки-ножки? У неё всё в порядке — и рученьки, и ноженьки. Я всё проверила. Никаких безобразий. Славный ребёнок. Молока у меня много, будет кушать и расти, кушать и расти… уууу… моя сладкая!
Андрей наклонился на куколем и всмотрелся в лицо дочери — честно сказать, никакой похожести ни на кого он не увидел. Младенец, как младенец — глазки закрыты, сопит носом… красненькая.
— А чего она красная такая? — озабоченно спросил Андрей — чего не розовая? И пятнышки какие-то… не болеет? — он проверил ауру — нет, та сияла ровным светом, ни красных прожилков, ни черноты. На всякий случай Андрей добавил ей здоровья от себя, аура засветилась сильнее, а красные пятна вроде как побледнели.
— Хо-хо-хо! — заухала человек-гора, как Санта Клаус в переднике — ой, не могу! Простите, господин советник — не удержалась. Все мужики это спрашивают. С чего ей быть розовой, когда она только что вылезла из… в общем нормально это. Потом кожа очистится и будет розовенькая и красивенькая. Вас протащи через… хммм… вы и не так пятнами покроетесь… хо-хо-хо… подержите-ка вот её. Не бойтесь, не бойтесь, она не стеклянная! Чувствуете, какая тёпленькая, приятная? Ваша дочь, запомните — как вы взяли её в руки в первый раз. Всё когда-то в первый раз — вздохнула, она, и приняла назад свёрток с младенцем.
Андрей повернулся в Олре, хотел что-то сказать, и тут позади раздался озабоченный голос Зорана:
— Господин советник, господин советник! Посыльный! Срочно! Императрица рожает! Быстрее, вас требует!
Андрей ошеломлённо обернулся к секретарю, хотел бежать, но Олра поймала его за рукав, приподнялась, нагнула за шею, и поцеловала в губы, шепнув:
— Может последний раз. Прости уж за смелость. Удачи вам с Антой.
Женщина откинулась на подушки, следя за убегающим любимым, и горько вздохнула по ушедшему. Потом посмотрела на дочь, и её лицо озарилось счастьем — вот она, дочь!
И всё остальное показалось таким неважным, мелким, таким незначительным…
Глава 4
Секретарь подал графу Гегайло футляр, запечатанный печатью императрицы. Граф, полный мужчина лет сорока, с глазами навыкате и широким жирным лбом, посмотрел на этот футляр, будто в нём могла лежать ядовитая змея.
— Что это? Откуда? — воззрился он на секретаря Жасиора, человека лет тридцати, шестого сына мелкого чиновника Управы, работавшего у графа второй год — ты где это взял?
— У посыльного, господин граф — секретарь склонился в поклоне, усмехаясь себе в усы. Интересно было посмотреть, как у графа, наглого и самодовольного типа трясутся поджилки при виде имперской печати.
— Какого посыльного, болван?! — вспылил граф, стукнув кулаком по столу — ты можешь объяснить как следует?! Какого демона ты паясничаешь?
— Простите, господин граф! — ещё ниже согнулся секретарь — и мысли не было паясничать! Приехал посыльный на коне, передал привратнику грамоту, сказал, что это письмо Императрицы, и всё — ускакал! Я не знаю, что это такое. Оно запечатано личной печатью императрицы. Это всё, что я знаю!
— Распечатывай — приказал граф, глодая ножку фазана, запечённого под сильванским соусом с яблоками — читай, только почётче, я стал что-то плохо слышать. (Жир тебя душит, гадина ты эдакая! — подумал секретарь — а жалованье зажимаешь, гнида обжорская!)
Мужчина сломал печать, и достал из футляра свёрнутый в трубочку листок бумаги. Она была непривычно белой — говорили, что советник императрицы наладил производство такой бумаги, отличающейся от старой, коричневатой, похожей на кожу. Эта приятно похрустывала и была на порядок выше качеством, чем прежняя.
— Читай, читай быстрее! — потребовал граф, и даже отложил на время фазанье крылышко, которое собирался положить в рот.
— Господин граф! — нараспев начал секретарь — Я, Императрица Антана, приветствую вас, своего верного подданного. В это непростое время, я уверена, каждый человек в империи думает о том, как помочь родной стране преодолеть трудности, связанные с тем, что мятежники пытаются начать братоубийственную войну. Как известно, победить в войне без армии невозможно, а на неё нужны средства. А где взять средства, если некоторые подданные забывают вовремя заплатить налоги? Уверена, что вы просто забыли выплатить свой долг казне, размером в семьсот восемьдесят тысяч золотых. Кроме того, как верноподданный, уверена, вы не откажете казне в небольшом займе, размером в десять миллионов золотых…
— Сколько?! — прервал секретаря граф, вытаращив свои рачьи глаза так, что они чуть не выпали на стол.
— Десять миллионов золотых — равнодушно повторил секретарь, и продолжил — как мне известно, вы располагаете такой суммой. Только лишь недавно вы забрали из имперского банка двенадцать миллионов золотых, мотивируя это желанием прикупить новое поместье и земли. Уверена, вы поможете империи в такое непростое время, и ссудите короне деньги под полпроцента годовых. Жду вашего письма с датой и временем передачи денег в казначейство, с учётом задолженности по налогам.
Императрица Балрона Антана, дата, подпись.
— Это что такое?! Это грабёж! — яростно крикнул граф, и не успел затихнуть его крик, как в двери появился мажордом:
— Господин граф! Здесь к вам граф Хаденор! Что ему сказать, вы его примете?
— Болван! Конечно! Давай его сюда!
Минут десять граф Гегайло яростно расхаживал из угла в угол, плюясь и ругаясь всеми чёрными словами, что знал, потом уселся и стал ждать гостя, сцепив руки в замок так, что его толстые, как сосиски пальцы побелели.
Граф Хаденор, высокий, импозантный мужчина лет пятидесяти появился в дверях, держа в руках футляр, похожий на тот, что получил Гегайло. Он был хмур, сосредоточен и молчалив более обыкновенного. Без лишних слов и околичностей, он кивнул на стол Гегайло, где лежало такое же письмо, и спросил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});