– Хорошо, – согласилась Оса Турелль. – Но учти, что она крепкий орешек и нужно быть осторожным, во всяком случае вначале. Правда, я новичок в этой игре, и, может, смешно давать тебе советы, но с подобной публикой мне приходилось иметь дело. Такая, как Хелена Ханссон, прекрасно знает, как нужно вести себя с полицией. Хорошая тренировка. Не думаю, что тут стоит идти напролом, как бульдозер.
– Ты, пожалуй, права.
– А кто следит за Брубергом?
– Если нам повезет, мы, может быть, найдем его в объятиях этой дамы, – сказал Колльберг. – А вообще-то, как это ни странно, Гюнвальд Ларссон предложил свои услуги.
– Ну тогда это, уж наверное, будет бульдозерная тактика, – сухо проговорила Оса Турелль.
– Очевидно. Значит, через двадцать минут я тебя захвачу.
Посидев еще несколько минут с телефонной трубкой в руках, Колльберг позвонил Гюнвальду Ларссону.
– Да, – резко ответил тот. – Ну что тебе еще?
– Мы нашли эту девицу.
– Ну и что? – равнодушно отозвался Ларссон.
– Я сейчас еду к ней вместе с Осой Турелль. Послушай, я, наверное, не успею вовремя попасть в контору Бруберга.
– Не беспокойся, – ответил Ларссон. – Я беру это на себя. Меня самого начинает интересовать этот парень.
Оба одновременно положили трубки, не сказав больше ни слова. Колльберг позвонил на Кунгсгатан.
– Нет, директор Бруберг не давал о себе знать, – сказала Сара Муберг.
– А чемодан по-прежнему стоит в его кабинете?
– Да, я его видела еще тогда, когда вы звонили в первый раз.
– Простите, я хотел только проверить.
Еще он позвонил в контору по управлению домами, где побывал утром. И там Хампуса Бруберга не было, он не давал о себе знать.
Колльберг спустился к машине.
Оса Турелль ждала его на лестнице перед зданием полицейского управления на Кунгсхольмсгатан. Колльберг залюбовался ею, пока она спускалась с широких ступеней и пересекала улицу. «Если б я не успел завести себе жены, да еще такой…» – подумал Леннарт Колльберг. Широким жестом он распахнул переднюю дверцу.
Она уселась рядом с ним, положила висевшую через плечо сумку на колени и предупредила:
– Как договорились, будем вести себя спокойно.
XV
Квартира находилась на четвертом этаже, на дверной дощечке действительно значилось: Хелена Ханссон.
Колльберг поднял было кулак, чтобы постучать, но Оса Турелль отвела его руку и позвонила. Тишина. Через полминуты она позвонила снова.
На этот раз дверь открылась, из нее выглянула молодая светловолосая женщина и вопросительно взглянула на них голубыми глазами. На ней были изящные туфли и широкий утренний халат. Она явно только что приняла душ или вымыла волосы, поскольку голова ее была укутана махровым полотенцем, словно тюрбаном.
– Полиция, – сказал Колльберг и вынул свое удостоверение. Оса Турелль сделала то же самое, но молча.
– Вы Хелена Ханссон?
– Да, конечно.
– Мы бы хотели поговорить с вами о том, что случилось в Мальмё на прошлой неделе.
– Я уже рассказала то немногое, что я знаю, тамошней полиции. В тот же вечер.
– Та беседа была недостаточно исчерпывающей, – сказал Колльберг. – Вы, естественно, были потрясены, а свидетельские показания, которые даются в таких ситуациях, всегда бывают слишком общими. Поэтому мы обычно допрашиваем свидетелей еще раз, когда они успеют собраться с мыслями, через несколько дней. Разрешите войти? Мы не отнимем у вас много времени, – добавил Колльберг. – Это чистая проформа.
– Хорошо, – поколебавшись, сказала Хелена Ханссон. – Правда, я спешу, но… – и замолчала, а они не мешали ей придумывать окончание фразы. – Будьте добры, подождите здесь минуточку, пока я наброшу на себя что-нибудь. Я только что вымыла волосы, – прибавила она и, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, захлопнула дверь перед самым их носом.
Колльберг предупреждающе приложил палец к губам. Оса тут же встала на колени и осторожно и беззвучно приподняла крышку, закрывающую прорезь для писем и газет. Стало кое-что слышно. Сначала жужжание телефонного диска: Хелена Ханссон набирала номер, пытаясь кому-то позвонить. Ей, очевидно, ответили, она очень тихим голосом попросила соединить ее с кем-то, ее соединили. Она молчала, очевидно, шли гудки. Наконец сказала: «Значит, нет. Извините». И положила трубку.
– Она пыталась позвонить кому-то, но не застала, – прошептала Оса. – По-видимому, через коммутатор.
Колльберг одними губами произнес имя:
– Бруберг.
– Она не сказала «Бруберг», я бы услышала.
Колльберг снова сделал предупреждающий знак и молча показал на прорезь в двери. Оса Турелль прижалась к ней правым ухом, минуты через две выпрямилась и прошептала:
– Она что-то делает и явно торопится. По-моему, упаковала чемодан, мне кажется, я слышала, как она застегнула его. А потом потащила что-то по полу, открыла и закрыла дверь. Теперь одевается.
Когда Хелена Ханссон снова открыла дверь, то была в платье и удивительно тщательно причесана. И Колльберг и Оса Турелль догадались, что она надела парик на влажные волосы. Они в тот момент уже стояли с невинным видом далеко от двери на площадке. Оса Турелль зажгла сигарету и курила с равнодушным и отсутствующим лицом.
– Пожалуйста, входите, – сказала Хелена Ханссон.
Голос у нее был приятный и выговор удивительно правильный.
Они вошли и огляделись.
Квартира состояла из передней, комнаты и кухни. Просторная и чистая, она была обставлена как-то безлично. Почти все вещи были новые, и множество деталей говорило о том, что живущая здесь не испытывает нужды в деньгах. Всюду прибрано, все в порядке.
Бросив взгляд на большую широкую кровать, покрытую толстым одеялом, Колльберг различил ясный четырехугольный отпечаток – наверняка на одеяле только что лежал чемодан.
В комнате стояли диван и удобные кресла. Хелена Ханссон сделала неопределенный жест и пригласила:
– Садитесь, пожалуйста. Хотите, может быть, выпить?
– Нет, спасибо, – ответил Колльберг. Оса Турелль отрицательно покачала головой.
Хелена Ханссон взяла сигарету из металлического стакана на столе, закурила, спокойно сказала:
– Чем могу служить?
– Вы уже знаете, в чем дело, – сказал Колльберг.
– Да, эта ужасная история в Мальмё. Но, кроме этого, я больше ничего и сказать не могу. Ужасная история.
– Где вы сидели за столом?
– Ближе к краю, рядом со мной сидел датский коммерсант. Его, кажется, звали Енсен.
– Директор Хофф Енсен, – сказал Колльберг.
– Да, кажется, так.
– А директор Пальмгрен?
– Он сидел по другую сторону стола. Наискось от меня. Прямо против меня находилась жена датчанина.
– Значит, вы сидели лицом к человеку, который стрелял в директора Пальмгрена?
– Да. Но все произошло очень быстро. Я даже не успела сообразить, в чем дело. По-моему, и остальные пришли в себя только позже.
– Но вы видели убийцу?
– Видела, но я не думала, что он окажется убийцей.
– Как он выглядел?
– Об этом я уже рассказывала. Вы хотите, чтобы я это повторила?
– Будьте так любезны.
– У меня только очень общее впечатление от его внешности. Ведь все произошло очень быстро, и к тому же я не особенно обращала внимание на окружающих. Сидела, думая о своем.
Она говорила спокойно и казалась совершенно откровенной.
– А почему вы не обращали внимания на окружающих?
– Директор Пальмгрен произносил тост. То, о чем он говорил, меня не касалось, и я фактически слушала вполуха. Я толком не понимала, о чем он говорит, курила и думала о другом.
– Вернемся к человеку, который стрелял. Вы его когда-нибудь прежде видели?
– Нет. Это был совершенно незнакомый мне человек.
– Узнаете ли вы его, если снова увидите?
– Может быть. Но я в этом далеко не уверена.
– Каким он вам показался?
– Лет тридцати пяти или скорее сорока. У него узкое лицо и редкие темные волосы. Роста он, по-моему, среднего.