– И правда, пойдем сегодня вечером на набережную погуляем.
– Классно, – сказал Володя. – А отбой можно попозже?
– Не настолько я жалостливый человек. Отбой по расписанию.
Когда мы дошли до корпуса, девочки тут же побежали смывать с себя засохшую грязь, Максим Сергеевич сказал, что ему надо повидаться с Эдуардом Андреевичем, а мы остались стоять между кипарисами.
Володя сказал:
– Макся лапа сегодня.
– Всем бы такого Максю, – сказал Боря. – Эй, дрочер, что насчет пыточек? Уже предвкушаешь?
– Да, – сказал Андрюша.
– Ты лучше скажи, где ты был вчера ночью, Володя? – сказал я.
– Это одна из загадок, оставленных в наследство человечеству, – ответил Володя.
– А твое-то какое дело? – сказал Боря.
– Такое, что я в ответе за дисциплину.
– Конечно, ты в ответе, крошка политрук. Заведи журнал и отмечай там отсутствующих.
Я решил так и сделать.
Боря пнул камушек, он отлетел в окно первого этажа, со звоном об него ударился и упал.
– Вот это меткость, – сказал Володя.
– Один – ноль в пользу меня, играем дальше.
Пока Володя искал камушек, я сказал Андрюше:
– Надо успеть до обеда привести себя в порядок.
– Я прочитал, что здесь водятся светлячки. Вдруг мы их увидим. На вид они очень отвратительные, если их рассмотреть.
Настроение у меня теперь стало хорошее, и я почти обо всем забыл, что меня сегодня волновало. Мы с Андрюшей решили пойти наверх, но когда мы уже почти подошли к крыльцу, кто-то сшиб с ног меня, а я уже сшиб Андрюшу.
Сначала я подумал, что это очередная выходка Бори, но потом я увидел Борю и Володю. Они стояли поодаль, лица у обоих были одинаково удивленными, и они показались мне еще более похожими, чем обычно.
– Там! – сказал мне тот, кто нас сбил. – Собака рожает! Пошли смотреть!
– Что? – спросил я.
– Ну, собака. Она сейчас родит за столовой! Пошли срочно смотреть!
Я уже совсем ничего не понимал. Андрюша сказал:
– Я коленку разбил.
Я сказал:
– Да какая собака?
Боря засмеялся, а Володя спросил мальчика, который нас с Андрюшей сбил:
– Эй, пацан, ты вообще кто?
– Сейчас это вообще не важно, кто я, просто пошли смотреть собаку.
– А она реально рожает?
– Реально рожает она.
Наконец, я рассмотрел мальчишку, говорившего так странно. Он определенно был нашим ровесником. Тощий, вихрастый, бледный, он казался каким-то нездоровым, но в то же время полным энергии.
Мне сразу пришло на ум сравнение: больной волчонок.
– Тебя как зовут-то? – спросил Володя.
– Да это сейчас вообще не важно!
Речь у него была странная, какая-то немножко вывернутая наизнанку, словно он только учился говорить. Чуть подальше стоял еще один мальчик, вот уж явно младше нас года на три. Он выглядел смущенным и перепуганным. Я спросил:
– А ты кто? Ты тоже…
Но наш новый знакомый не дал мне договорить, он схватил меня за руку, помог мне подняться и сказал:
– Ой, все, пошли быстрее собаку смотреть.
И мы пошли, нет, даже побежали смотреть собаку.
Мальчик поменьше побежал за нами, он изрядно отстал. Наш новый знакомый говорил на бегу:
– Я – Ванечка, это – Алеша, мой младший брат.
– Многое проясняет, – сказал Володя. Он легко вырвался вперед, потому как бегал быстрее нас всех, развернулся и спросил:
– Ты из первого корпуса?
– Ну не важно же откуда я. Когда родит она, тогда я все расскажу.
– Мы из первого корпуса, – сказал Алеша. – Наш папа здесь лечится. То есть мой папа. А наша мама здесь отдыхает.
Они вовсе не были похожи на братьев. Старший, Ванечка, весь острый, глазастый, скуластый, с мордочкой и правда чуть напоминавшей собачью. Волосы его были темными и кудрявыми, а глаза яркими и зелеными. В Ванечкиной внешности таилось нечто странное, какая-то красота, которая немножко похожа на уродство. Его младший брат же был похож на очень реалистично исполненную куклу. Светловолосый, с аккуратными чертами лица, довольно длинными, по уши, волосами, он казался мальчиком-пажом из иллюстрации к какой-нибудь сказке, тогда как Ванечка скорее напоминал маленького разбойника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не знаю, хотел ли я на самом деле смотреть, как рожает собака. Может быть, и нет, но все побежали, и я, как в поговорке, тоже побежал.
Вообще-то мне не нравятся такие физиологические вещи, в природе не хватает строгости и чистоты. Машины появляются на свет куда более чистым образом, чем живые существа. Но в то же время мне было любопытно. Я же еще никогда не видел совсем слепых щенков.
Собака лежала на газетах около мусорного контейнера с белой надписью «Пищевые Отходы».
Я сказал:
– Здесь ей, наверное, очень негигиенично.
Боря сказал:
– Вот это «охуеть», реальная беременная собака.
– Я же говорил, – сказал Ванечка.
Володя сказал:
– Честно говоря, понятия не имею, как принимают роды у собак.
– Ты типа имеешь понятие, как роды у людей принимают? – сказал Боря.
Андрюша первый сделал шаг к собаке. Он сказал:
– Если какой-то щенок застрянет, надо будет его вытащить. Как с людьми.
– Фу.
– Фу.
– Фу.
– Круто.
Последнее, разумеется, сказал Ванечка.
– Не зря я вас позвал, – добавил он.
– А я думаю, что зря, – сказал я. Собака была черная с подпалинами, она разлеглась печально и устало, глаза ее казались бездонными, полными боли, пасть была приоткрыта, живот раздут. Она не издавала ни звука, только тяжело дышала.
Алеша стоял чуть поодаль. Я видел, что он боится собаки, но ему любопытно.
Он сказал:
– Она может укусить.
– Она злая? – спросил Володя.
– Нет, – сказал Алеша. – Просто ей больно.
Очень рассудительный мальчик для своих лет, решил я.
Андрюша сказал:
– Если она не сможет родить, она умрет.
– Ну да, – сказал Боря. – Природа безжалостна. Может, Максю позвать?
– Макся ненавидит детей, – сказал Володя. – И собачьих небось тоже.
Андрюша сказал:
– Он ее пришибет палкой с гвоздями.
– Это уж слишком, – сказал Боря. – Эй, Жданов, ты в обморок не упадешь?
А я на самом деле почувствовал, как побледнел, странное ощущение: щеки холодеют, будто только вышел на мороз. Газеты под собакой были розоватыми. Не совсем окровавленными, нет, но розоватыми.
Ванечка сказал:
– Она так уже долго. Из нее вышло немного кровяной воды, и все.
– Эй, дрочер, глянь на собачью «пизду», что там?
– Распухла, – сказал Андрюша. – Мне кажется, скоро полезет щенок.
Алеша сказал:
– То, что распухла, это не очень хорошо. Но если крови было мало, то все еще не очень плохо.
– Умница ты какая, – сказал Боря. – Ты, «пиздюк», и что делать знаешь?
– Да, – сказал Алеша. – Я читал в книжке. Могу объяснить.
Мне стало стыдно: я ничего не знал о родах у собак. Но теперь я кое-что знаю.
Чтобы принять роды у собаки (хотя, безусловно, лучше, если этим делом займется кто-то квалифицированный, или собака разберется сама), согласно сведениям, полученным от моего нового друга Алеши, требуется вот что:
1. Принять щенка, то есть когда он выйдет естественным путем, аккуратно взять его, чтобы он не упал.
2. Разорвать нечто прозрачное и наполненное жидкостью.
3. Вытереть щенячью мордочку.
4. Перерезать пуповину близко от пузика щенка.
5. Аккуратно растереть его тряпочкой, чтобы пошел кровоток и, если понадобится, слегка встряхнуть, чтобы раскрылись легкие.
На самом деле, роды принимали Андрюша и Ванечка. Боря и Володя в конце концов подошли ближе и помогли обтирать щенков, а мы с Алешей так и стояли чуть поодаль.
Но я увидел новорожденного щенка в странном, прозрачном пузыре. Не то чтобы это был такой пузырь, как мыльный, он довольно плотно обхватывал щенка. Но все-таки это был пузырь.
Собака его съела.
Она вообще много чего съела.
Но щенки, к счастью, все родились здоровые и активные. Четверо: один беленький, остальные черные, с подпалинами. Уже вскоре они нежно попискивали, прижавшись к маме.