подниматься.
Надеюсь, у меня хватит сил удерживать остров подольше, чтобы Кэтлин успела как следует восстановиться. Её бледное, измученное лицо преследовало меня до сих пор, и я не отваживался бы требовать от неё довенчаться сразу же после восстановления потоков силы.
— Требовать довенчаться, — усмехнулся собственным мыслям. — Кто я для неё такой, чтобы требовать? — выйдя из подземелья на первый этаж, я привалился к подоконнику. За окном луна уже почти налилась полнотой и висела в небе тяжёлая и яркая. Скоро… скоро она потянет море за собой. Скоро.
Лунный свет падал косой полоской на пол, и мне снова подумалось о Кэтлин. Вдруг в это же самое время она точно так же смотрела на луну? Интересно, о чём она размышляла в эти минуты?
От сияющего одинокого лика в небе мне стало тоскливо. Сколько лет я уже вот так наблюдал эту луну, гадая, когда же бок обок со мной окажется ещё кто-то? Когда моё созерцание перестанет быть одиноким? И вот, казалось бы, свершилось. У меня тоже появился человек, делящий со мной судьбу.
«Ни за что», — прозвучал голос Кэтлин в моей памяти. — «Ни в коем случае я не выйду за вас замуж».
А что, если она и дальше будет отказываться от брака? Или согласится на него, но только формально и продолжит отталкивать меня снова и снова? Даже на то короткое время, что судьба отвела нам, неужели мы так и не станем близки? Как быть, если получится именно так?
Тяжесть мыслей сливалась с пульсирующей болью в теле. Мне нужен был отдых.
Отпрянув от окна, я направился к лестнице, ведущей к покоям, и застыл, занеся ногу над ступенькой. Над парадной лестницей висел портрет моих родителей. Отец, как и я, высокий брюнет с карими, почти чёрными глазами, и мама, изящная шатенка.
На этом портрете они оба выглядели удивительно счастливыми. Но были ли они счастливы на самом деле? Был ли у них хоть один день, не омрачённый мыслями о грядущем? Мама стояла под руку с отцом, и на её пальце блестело обручальное кольцо с изумрудом. И снова этот хрупкий изумруд… Возможно, отцу было так же непросто, как и мне.
Уже на втором этаже, почти дойдя до своих покоев, я стал вспоминать, где же хранилось мамино обручальное кольцо. Оно точно было в Верхней резиденции.
Толкнув дверь своей комнаты, я снял сюртук и бросил его на кровать. Спину снова тянуло. Древо сегодня было ко мне безжалостно.
«Но, может, поделом мне?» — подумал и тут же мысленно усмехнулся. Мне никогда не нравилось впадать в меланхолию. И сдаваться без боя мне не нравилось тоже. Подумаешь, невеста решила отказать. Её отказы меня не пугали.
Зато пугало разделявшее нас расстояние. Если бы не этот дурацкий прилив, я бы ни за что не оставил Кэтлин в одиночестве.
На душе стало неспокойно.
— Может, вернуться раньше?
Обычно я хотя бы день отдыхал перед обратной доро́гой, но сегодня мне захотелось поторопить отъезд.
— Отправлюсь завтра утром, — решился, поразмыслив ещё немного, но спать всё равно не лёг. Несмотря на усталость и нарастающую боль, я снова вышел в коридор, наконец припоминая, где лежало то самое кольцо с изумрудом.
***
Утро.
Утро далось мне непросто. Раньше тоже бывало тяжело, но сегодня моё состояние походило на особый вид пытки. Интересно, такие ли мучения испытывала Кэтлин после венчания? Или ей пришлось ещё хуже моего?
Карета подпрыгивала на каждой кочке, и все до единого её прыжки отдавались в теле ноющей болью.
Припорошённый снегом серпантин петлял, прокладывая путь к Жермэну, и мои мысли вились вместе с ним. Они то бросались к Кэтлин, то делали поворот в сторону моих обязанностей эрра, то снова возвращались к моей невесте.
«Невесте ли?» — усмехнулся, крутя в руках коробочку с кольцом. — «Уже третий день как Твердыня связала нас. И всё же — невесте».
Снег по мере приближения к предгорью начинал исчезать, уступая место осенней серости. Некоторые деревья уже сбросили листья, заполняя горные склоны своими ветвистыми скелетами. А некоторые — остались стоять зелёными. Такими они пробудут всю зиму, поскольку бо́льшая часть растительности Иль-Нойер отказывалась признавать смену сезонов.
Мы сделали ещё один крутой поворот, и внизу показались крыши домов.
— Подъезжаем, милорд, — крикнул возница. Хотя озвучил он нечто очевидное, но после его слов я всё равно ощутил волнительную радость и тягучее предвкушение. Раньше возвращение в Нижнюю резиденцию не внушало мне подобных эмоций.
— Но теперь всё иначе, — прошептал я, открывая резную коробку и доставая оттуда кольцо. Изумруд сверкнул в лучах пробившегося сквозь тучи солнца. Я покрутил украшение, подмечая огрехи на камне — тут царапина, там небольшой скол. Кольцо мама носила не снимая.
Носила подарок отца.
И снова мои мысли метнулись к Кэтлин. Эта упрямица бросила бы подобный дар прямо мне в лицо и повторила свой суровый вердикт: «Ни за что!» — сказала бы она. — «Я не собираюсь выходить за вас замуж. И кольцо это не приму».
— Упрямица, — поддакнул я собственным мыслям и спрятал коробочку с кольцом в карман сюртука.
Экипаж, проехав по окраине города, свернул к резиденции и остановился. Настала пора выходить, но я медлил.
«Как мальчишка! Даже смешно», — подначивал сам себя.
Возница открыл каретную дверь, отступил в сторону, и кольцо в моём нагрудном кармашке потяжелело. На сердце у меня тоже стало тяжко. К дому я шёл задумчиво и даже не помнил дороги.
В холле кивнул господину Савору, узнал, где находилась Кэтлин, и отправился прямиком в наши покои, которые встретили меня пугающей тишиной. Раньше бы это безмолвие меня не испугало, но теперь от него становилось не по себе.
Потянувшись к дверной ручке, я замешкался и тут же пристыдил себя за нерешительность. Распахнул дверь и шагнул в комнату невесты.
Кэтлин спала, хотя солнце уже клонилось к закату. Господин Савор сказал, что сегодня она из покоев не выходила. Я раздвинул гардины, впуская в комнату скупые солнечные лучи, и присел на постель.
Сегодня Кэтлин показалась мне ещё бледнее, чем после венчания. С её приоткрытых губ сорвался едва слышный стон, и она поморщилась во сне.
— Кэтлин, — позвал я, ощущая необходимость услышать её голос и узнать о самочувствии.
Она недовольно наморщила лоб, вздохнула, но осталась лежать с закрытыми глазами. Неужели проснулась и не хотела со мной разговаривать?
— Кэтлин, я знаю, что ты не спишь.
— И что? — она открыла глаза. — Поэтому обязана вам отвечать?
— Вот же колючка, — не сдержал усмешки. Хотя моя невеста и выглядела