— Останови это! — снова заорал он. — Останови!
— Не могу, — спокойно ответил предводитель и улыбнулся открытой добродушной улыбкой.
Папашка немного подергался в безысходности и замолчал. Он стоял неподвижно, стараясь не смотреть в сторону дочери, плечи его опустились. Весь он как-то осунулся, придвинулся ближе к телеге и присмирел. Оргия шла полным ходом, а он просто стоял без движения, казалось, даже не дышал.
Так продолжалось пару минут. Стас, наблюдающий за бедолагой все это время, уже решил, что тот впал в глубокую прострацию, может быть, даже лишился рассудка от пережитого стресса. О таких вещах Стас слышал, да и сам однажды был свидетелем чего-то подобного. В тот раз, года полтора назад, случилась перестрелка посреди одной деревеньки. Шальной пулей ранило в шею мальчугана на окраине. Он истек кровью, пока бежал до дома, и умер. Мать нашла своего ребенка, лежащего в пропитанной кровью пыли, и сошла с ума. Она даже не плакала, просто сидела с ним рядом, покачивалась и тихонечко выла, как собака. Так она просидела двое суток, пока ее силой не оттащили от трупа, уже начавшего разлагаться. Вскоре женщина и сама отошла в мир иной от истощения и обезвоживания.
В то время как Стас придавался сентиментальным воспоминаниям, правая рука убитого горем отца сдвинулась за спину и медленно-медленно стала приподнимать низ рубахи. Она шла выше и выше, пока не ухватила рукоять нагана, торчащего за поясом.
Стас заметил неладное, когда рука папаши уже тянула револьвер вверх. Барабан зацепился за ремень, и это дало несколько мгновений на раздумье.
Порой, в критические моменты жизни, мозг человека способен выдавать невероятные вычислительные мощности. Стимулируемое сложными биохимическими процессами серое вещество активизируется в такие моменты до предела своих возможностей. Вот и Стас смотрел на наган, медленно, словно в болезненном бреду, извлекаемый из штанов, а мозг его лихорадочно обрабатывал громадные для столь ничтожного времени объемы информации. «Вариант один — папашка достает валыну, шмаляет в главаря, главарь подыхает, банда кончает папашку. Банда без главаря не знает, что делать со мной. Я не нужен банде. Банда кончает меня. В сторону. Вариант два — папашка достает валыну, шмаляет в главаря, главарь подыхает, банда кончает папашку. Находится умник, который знает, как получить за меня бабки. Меня передают заказчику, заказчик кончает меня. В сторону. Вариант три — я мешаю папашке вальнуть главаря. Главарь жив и здоров. Мне почет и уважение с последующей амнистией. Годится».
Дернувшись всем телом, не обращая внимания на приступ жгучей боли в правом боку, Стас метнулся к краю телеги и правой рукой схватил мстительного папашу за запястье, когда тот уже вынул наган из-за пояса. Левой рукой Стас вцепился злоумышленнику в рубаху, не давая тому развернуться, и заорал: «Пушка! У него пушка!» Точнее, хотел заорать, но на деле лишь не особо громко прохрипел, и хрип этот потонул в криках и гоготании болельщиков, активно поддерживающих своего коллегу в матче «детина против девки».
Оскорбленный отец дернулся вправо, пытаясь высвободить руку с оружием, но это ему не удалось, и Стас, увидев, как указательный палец ложится на спусковой крючок, сделал еще одну попытку.
— Пушка! Мать вашу! Уроды!
«Пушка» прозвучала еще относительно разборчиво, а вот на «уроды» ни дыхания, ни связок уже не хватило.
Папаша оказался весьма крепким мужиком, и его правая кисть с наганом, несмотря на отчаянное противодействие Стаса, принялась медленно, но неумолимо поворачиваться назад. Стас уже начал терять и без того небольшие силы, а дуло револьвера сантиметр за сантиметром приближалось к его левому плечу. И тут мозг снова заработал на полную мощность, родив мысль, гениальную в своей простоте. Стас вытянул большой палец правой руки и нажал на указательный палец папаши, пока тот еще не успел развернуть свое орудие смертоубийства.
Грохнул выстрел. Все заволокло облаком едкого сизого дыма. В ушах задребезжало. Хохот, крики, завывания мгновенно смолкли, и воцарившуюся на пару секунд тишину разорвал оглушительный дробовой залп из двух стволов. Неудавшийся мститель кувыркнулся назад, перелетел через Стаса и рухнул на землю справа от телеги как мешок с картошкой.
Дым рассеивался, сквозь него начали проступать очертания удивленных рож. В абсолютной, гробовой тишине все смотрели на Стаса, и он на всякий случай решил поднять руки повыше. Но и второму пришествию тишины долго продержаться не удалось, его нарушил истошный девичий визг, очень быстро прерванный звуком короткого и увесистого удара.
— Посмотри, — скомандовал щеголь, указав рукой за телегу, и хлопнул по плечу стоящего рядом громилу с дымящимся обрезом двустволки в руках.
Громила на ходу перезарядил дробовик и обошел телегу сзади.
— Готов, — бесстрастно констатировал он и, немного подумав, добавил: — Вот это дырища! Охренеть.
Сзади послышался тихий и протяжный скулеж.
— А ну заткнись, падаль! — грозно пробасил кто-то, и в подкрепление своих слов отвесил девице звонкого подзатыльника.
— Рупор, — позвал щеголь.
Перед носом у Стаса пробежал старый знакомый в каске.
— Слушаю, — раболепно пролепетал он, явно чувствуя за собой вину.
Щеголь молниеносно выхватил из кобуры ТТ и пальнул незадачливому агитатору в голову. Рупор вскрикнул, упал на колени, скрючился и замер.
Стас уже подумал, что кирдык пришел идейному русофилу и даже немного пожалел бедолагу, но оказалось, что рано еще служить панихиду. Рупор разогнулся, сел на корточки и трясущимися руками снял с головы каску. Он повертел ее, провел дрожащим пальцем по небольшой, оставленной чиркнувшей пулей вмятине, и глазками, наполнившимися слезами вперемешку с собачьей преданностью, снизу вверх воззрился на своего хозяина.
— П-п-простите.
— Еще раз оставишь пленного без надзора — пуля прилетит точно в лоб, — процедил щеголь и застегнул кобуру. — Все по местам, возвращаемся.
Толпа быстро рассосалась. Снова заскрипели оглобли, зафыркали лошади, только разговоров слышно не было. Телега со Стасом заложила поворот на сто восемьдесят градусов, с грохотом села колесами в колею и покатила назад. Знакомые очертания изогнутых веток, переплетенных в кружева, снова поплыли над головой, хотя небо заметно потемнело, а в поредевших облаках замаячила бледная луна.
Телега мерно покачивалась, понурые рейдеры молча брели рядом, бедолага Рупор в поле зрения больше не появлялся. Стас лежал, размышляя о своих дальнейших перспективах, все чаще моргая слипающимися глазами пока, наконец, не заснул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});