Внутри на втором этаже работали спецы. Варя махнул рукой Сашке, которая строила глазки МЧСнику.
— МЧС тут зачем? — спросил Варя у Ильи.
— Говорят, ночью сработал датчик дыма в читальном зале, но расчёт не поехал, вот вызвали замначальника части давать объяснения.
— А что горело?
— Сейчас увидишь.
Они прошли мимо Сашки и пожарного в читальный зал. В центре на двух сдвинутых столах покоилось тело женщины, внизу живота у неё лежала раскрытая книга с опаленными страницами. Такие же страницы, обожжённые и испачканные кровью, валялись на столе и полу.
— Фото сверху красивое получится, — задумчиво проговорил криминалист-фотограф Николай, стоявший рядом с Варей.
— Да уж мы поняли, что маньяк претендует на художественность. Интересно, может, он фотограф, — сказал Варя и пристально посмотрел на Николая.
— Да ну тебя. Я бы фотографии сразу после убийства сделал, вас ждать, чтоб всё тут перевернули, не стал.
— Тату у неё видел? — спросил Варя. Сашка занята, отрывать её от новой жертвы глупыми вопросами — опасное занятие.
— Даже сфоткал. Вот смотри.
Николай показал экран фотоаппарата и слегка увеличил снимок.
— Кхм, прям там под книгой и сама татуировка. А чуть ниже шрам, вроде свежий, надо будет у Сашки уточнить, от чего он, — смутился Варя.
— Да. Она вроде немолодая для такого тату. Лет пятьдесят ей.
Варя подошёл ближе и осмотрел всё вокруг. Датчик дыма тут был, но немного в стороне ближе к стеллажам с книгами. Подошёл Кириллыч и показал в сторону лестницы.
— Там пришла директор библиотеки и заведующая читальным залом. На опознание. Опрашивать потом будете?
— Да конечно, найдите мне спокойное место.
— Музыкальный отдел, он направо от лестницы. Идите туда, я сейчас с ними опознаю и приведу к вам.
Сашки около лестницы не оказалось, наверно, вышла на улицу ждать тело. Варя прошёл в музыкальный зал: небольшое помещение, четыре стола, стойка выдачи книг. Вдоль стен стояли стеллажи с нотами, полки с пластинками. Пара древних проигрывателей для пластинок и катушками и двухкассетник. Всё это больше напоминало выставку развития музыкальной техники. На столе стоял компьютер, но он не делал вид этой экспозиции современнее, пугая зрителей наличием дисковода и огромным пузатым монитором.
Варя подошёл к столу и уселся на венский стул времён СССР. Из современного в отделе оказались только жалюзи, правда пожелтевшие и пыльные, закрывающие огромные окна, ветер из щелей в которых их мерно покачивал.
Несмотря на всё это, Варя почувствовал лёгкую приятную ностальгию. Он когда-то ходил сюда в юности, вставал в очередь на книжки фантастики и фэнтези, зачитывался Азимовым, Толкином, Беляниным, Ле Гуин, да много кем. Сейчас времени книгу открыть не хватает, правда иногда удаётся послушать что-то в аудио на прогулках. Да и новые авторы цепляют мало и редко, старый Варя стал для сказок, а реализм только расстраивает. Вот и получается, что вместо новых книг всё перечитываешь любимые циклы, боясь потратить время на что-то, что принесёт только раздражение. В зал вошли две женщины, обе старательно вытирали слёзы, и Варя одёрнул себя. «Ударился в приятные воспоминания, когда в соседнем зале лежит тело убитой женщины. Совсем ты, следак, сухарём стал».
— Я заведующая читальным залом Валентина Викторовна. Погибшая Анна Андреевна у нас работала, — сказала женщина помоложе, лет пятидесяти, чуть вытянутое лицо с длинным носом, в серых брюках и голубом пушистом свитере.
Варе она показалась похожей на Шапокляк и не только из-за носа, но какой-то ядовитой язвинки в глазах. Вторая женщина постарше, в длинном платье с крупными бусами, молча села на стул и спрятала в карман платок. Мопсье лицо её было бледным, кроме тёмных кругов вокруг запавших глаз.
— Простите, сердце прихватило. Такая потеря, она и не старая совсем. Это ж надо… Жутко-то как, — заговорила она после паузы, тяжело дыша. — Нина Михайловна я — директор.
— Скажите, Нина Михайловна, а что ваша сотрудница делала здесь ночью?
— Не знаю, точнее… Она была во вторую смену до восьми. Потом девочкам сказала, что книжки себе из нового привоза выберет почитать и сама всё закроет, сигнализацию включит. Так и сделала, утром уборщица пришла, всё было закрыто, сигнализацию включили. Ночью, говорят, датчик дыма сработал, но посчитали, что это ложное срабатывание. Пыли много тут, потолки высокие, и протирать датчики сложно. Пожарные сказали, сработал только один и почти сразу выключился.
— Как думаете, кого она могла сюда пустить? Мужа, друга? Может, кто-то её встречал с работы?
Нина Михайловна замялась и растерянно посмотрела на Валентину. Та задвигала длинным носом, словно крыска, почуявшая вкусный кусок сала. Похоже, она была местной сплетницей и рада возможности своими знаниями о чужой личной жизни принести пользу.
— Мужа у Анны никогда не было, но мужчины часто за ней ухаживали. Она очень активная: театры, концерты, экскурсии, путёвки. Мужчины частенько ей всё оплачивали, с нашей-то зарплатой особо не разгуляешься. Над нами посмеивалась, что мы, как куры, дальше сарая ничего не видим. Правда где-то полгода назад у неё нашли болячку, ну… По женски что-то. Она лечилась, операции, в больнице долго лежала, ну и сил, понятное дело, на активную жизнь не было, ухажёры все разбежались, да и возраст дал о себе знать. Так что жила она эти полгода тихо, молчаливая стала. Подруг близких у неё, я так понимаю, не было, она больше с мужчинами общалась, с нами-то скучно, — затараторила Валентина Викторовна, довольная выпавшим шансом законно обсудить недостатки сослуживицы.
— Понятно, спасибо. А родственники?
— Мать старенькая, брат женатый, племянники. Мы там всё написали, адрес матери дали вашим. Ох, бедная её мама. — Валентина демонстративно прижала платок к глазам.
— Значит, никакого мужчину она в тот день после работы не ждала?
— Думаю, нет, да и не любила она сюда их звать. Не очень распространялась о том, что работает простым библиотекарем.
— Она вам говорила про свои татуировки?
Показывать татуировку внизу живота Анна точно бы не стала.
— Татуировки? — удивились женщины и переглянулись. Что ж, похоже, Варя дал им новую тему для сплетен.
— Хорошо, подпишите протокол. Больше не буду вас задерживать.
Женщины ушли. Варя сидел за столом и смотрел в большое окно, по которому стекали мелкие капли дождя. Он собирает данные без какого-либо смысла, все эти мелкие кусочки складываются