на груди руки.
Очевидно, моё душевное состояние не сильно беспокоило этого человека. Он равнодушно пошевелил кочергой дрова в камине, хотя огонь и без этого хорошо горел. Заглянул в котелок и отошел к тому предмету мебели, который в первый наш визит напомнил мне шкаф.
— Нарисуй там себе стрелочками, где верх, а где — низ. Ещё не хватало и завтра терпеть всю вашу компанию.
Бывает вообще аллергия на хамство? Мне кажется, бывает. Потому что именно сейчас я чувствовала, как начинаю краснеть и раздуваться.
— Знаешь, что…?!
— Ну что? Что? — раздраженно ответил мужчина и повернулся ко мне. А в мою голову внезапно пришла мысль.
— А может ты нас проводишь?
Он подавил ироничный смешок, поставил кочергу на место, вытер руки от сажи.
— Думаешь, мне заняться больше нечем?!
— Ну подумай сам, — я вскочила, воодушевленная своей идеей. — Вообще не факт, что мы снова не перепутаем направление…
— Тут согласен. Вряд ли остальные двое из твоей компании отличаются умом.
Проглотив очередную порцию грубости, я продолжила.
— Так вот, в лучшем случае, мы просто заблудимся. А в худшем… — я выждала эпичную паузу, подняла брови и ехидно улыбнулась. — В худшем — снова вернемся сюда.
— Нееет, — сморщился он.
— Дааа! И будем возвращаться каждый вечер. Мы станем твоим кашмаром! Каждую ночь ты будешь слушать храп Тимофея! Каждое утро будешь просыпаться под грохот разбитой посуды, а провожая нас, слезно надеяться, что мы не вернемся. Но мы вернеееемся! И будем возвращаться снова и снова, до тех пор, пока…
— Ладно! — рявкнул охотник. — Ладно! Черт с вами! Похоже и правда проще вывести вас к деревне, чем ещё хоть одну ночь терпеть. Все равно теперь продукты надо обновить. Вашего борова прокормить никаких запасов не хватит.
Я победно улыбнулась, а Себастьян ещё сильнее скривился.
— Я бы на твоем месте не радовался. Спать вам остается от силы часов пять. Я не собираюсь из-за вас тащиться до Сизой горы неделю. Выйдем до рассвета.
— Окей, — согласилась я, тут же исправив непривычный для этих мест сленг. — Договорились.
Охотник не обманул. Ещё затемно он сыграл нам «Пионерскую зорьку», стоя над нами и громко хлопнув в ладоши.
— Подъем, великое войско! Враг не дремлет!
— Мать мою волшебницу! — в испуге дернулась я.
— Какой такой мрак? — подскочила вместесо мной Дарëна и, увидев довольного своей выходной Себастьяна, фыркнула. — Ааа, ясно.
Тимофей лениво перевернулся на другой бок. На него побудка повлияла не сильно. Разве что храпеть он стал чуть тише.
— Вставай, сурок! — пихнула его локтем рыжая, которую ранний подъем лишил всяческого настроения.
Открыв глаза, мельник проморгался, сел, потянулся и принялся собирать спальное место.
Меньше чем через час колонна из путников двинулась в сторону реки. Впереди, взяв под узцы серую кобылу, шел Себастьян. Следом семенил Борис, с несвойственной ему прытью. Видимо, дружба с кобылицей охотника открыла в нём второе дыхание. Без особого энтузиазма дальше шёл Боян, за ним — Тимофей, а замыкали мы с Дарëной.
Рыжуля пару раз бросила на меня заискивающий взгляд, потом тихонько позвала:
— Жееень.
— Чего?
— А зачем… — она отвела глаза и её щеки чуть порозовели. Наклонилась ко мне, заговорила тише. — Зачем ты его трогала?
— Кого?
— Ну этого… С топором.
— Не трогала я его! — я удивилась так сильно, что глаза увеличились раза в два.
— А на крыльце? Когда Тимофей его… Это… Дубинкой.
Ржавые шестеренки в голове со скрипом закрутились, и слова Дарëны стали более-менее понятны.
— Даш, я пульс проверяла.
— Кого? — теперь уже удивилась подруга.
— Пульс, — пояснила я. — Чтобы понять, жив ли человек.
Глядя в её круглые, большие глаза, я поняла, что такого объяснения недостаточно.
— Дай руку, — махнула я ей и приложила пальцы протянутой кисти к своему запястью. — Чувствуешь? Толчки.
— Дааа, — протянула девушка. — Как ты это делаешь?!
— Это не я. Смотри, и у тебя все точно так же.
Теперь я дала ей прощупать пульс на её запястье, который от волнения участился, и рыжая изумленно хихикнула.
— Вот и скажи потом, что это не волшебство.
— Это не волшебство. Это — сердце. Оно вот здесь, — приложила ладонь к груди, а Дарья внимательно слушала мою лекцию по анатомии. — Оно качает кровь по телу. Через сосуды… Ну… Как бы тебе объяснить… Трубочки. Помнишь, ты показывала мне дудник?
— Угу.
— Ну вот и здесь похожие трубочки. Вот, их даже видно, — закатав рукав, показала ей вены на внутренней стороне предплечья. — Видишь? Голубоватые.
— Ничего себе! — Дарья исследовала взглядом мою руку, закатала свой рукав и так же пристально разглядывала свою голубую «сеточку». — Никогда не придавала этому значения.
Мужчины и животные так и шли впереди, прокладывая дорогу в высокой траве своей тяжестью, а мы с Дашей шли позади всех и увлеченно беседовали. Рыжуля слушала, открыв рот, об удивительных особенностях человеческого тела, а я вспоминала, кто я есть на самом деле. Вспоминала рутинные смены в больнице, перевязки, сложные случаи и курьезы. Тоска по утерянному снова начала заполонять нутро, но мысль о том, что в это самое время нахожусь на пути к спасению, успокаивала.
— Долго нам ещё до деревни? — с выдохом спросила Дарëна, когда над лесом появилось розоватое зарево заката.
— Не знаю. Это надо у Сусанина спросить, — я махнула рукой на все так же шагающего впереди охотника.
— Спроси, а? — жалобно попросила рыжая и добавила шепотом. — Я его боюсь.
Я хмыкнула. Меня этот тип бесил неимоверно, но абсолютно при этом не пугал. Наверно потому, что лимит страха перед ним я исчерпала на крыльце с прижатым к моему горлу топором.
— Эй, Себастьян!
Мужчина обернулся, смерил меня недовольным взглядом.
— Далеко ещё?
— А сама не видишь? — он махнул рукой перед собой и только сейчас я увидела впереди жилые дома. Добрались! Наконец-то!
На въезде в деревню наша компания чуть притормозила. Охотник поправил мешки,