наведения. Вооружались такими боеприпасами разведчики, морская пехота, летчики и военнослужащие РЭБ (радиоэлектронной борьбы). Я слышал, как Ковалев беседовал с Германом, пока другие десантники отмывали Грижу. Егеря сошлись на том, что было бы неплохо разузнать, где сотрапезники затариваются такими игрушками.
Уже ближе к полуночи отогретого и вымытого Грижу провели в сарай, предназначенный для хранения провианта и инструментов. На общем собрании было решено в егерскую избу незнакомца не пускать — ни к чему сотрапезникам знать, какими технологиями обладают егеря.
Грижу усадили на стул посреди сарая, Герман и Егор Ковалев устроились на таких же стульях напротив. Чак Ноллан занял место возле выхода на улицу, а Сергей Козырев перекрыл вход в избу. Я же вместе с Оаном и Марией следил за всем происходящим по видеосвязи из серверной.
Разоруженный еще в Пустоши, Грижа чувствовал себя не в своей тарелке. Уставший и потерянный, он сидел на своем стуле, как на иголках. Его напоили горячим чаем и только после того, как сотрапезник немного свыкся с обстановкой, приступили к допросу.
— Как ты нас нашел? — первым делом поинтересовался Ковалев. В целях безопасности место под базу егеря выбирали вдали от торговых путей и охотничьих угодий кнеса. Лишние глаза, как и незваные гости, были им ни к чему.
— Знамо как, — ответил сотрапезник. — Кнес послал и место на карте указал.
— Откуда ему известны эти координаты?
— Чаво? — не понял Грижа.
— На ваших картах наша база не обозначается. Как Владеймир узнал, куда тебя посылать?
— Так наша лектрическая машина указала.
Егеря переглянулись.
— Прям так и указала?
— На той седьмице в ней много огней загорелось. Наши воины тут же меня вызвали, а я уже кнеса известил.
— А раньше огоньки не горели? — удивился Чак Ноллан.
— Раньше кнес этой адской машинкой только жезлом управлял. Внутри светились только два огня, а нынче все нутро озарено огнями и машинка стала из себя карты изрыгать. Мы их с нашими сверили. Оказалось, что карты небесных людей точнее получаются.
— И много изрыгнулось? — уточнил Ковалев.
— Да порядком, — Грижа призадумался. — Никак не меньше дву на десяти. И на одной из них ваша птица нарисована была.
— А зачем тебя к нам послали? — вступил в разговор Герман.
Грижа замялся. Было видно, что он не знает, как лучше построить диалог с егерями. Он либо что-то скрыть пытался, либо не мог сообразить, как подступиться к главному. Герман решил подтолкнуть собеседника:
— Да ладно тебе. Говори, зачем пожаловал. Ты же не мыться сюда через Пустошь приперся.
Грижа недобро сверкнул глазами в сторону Германа, но все же начал свой рассказ:
— Они пришли из Пустоши. Пару лун назад. Одетые, как вы. Чудн о, то есть, одетые. При себе оружие. Их дюжина была. Все молодые да тщедушные. Но разговаривали борзо. Не как вы.
— Они представились? — напрягся Ковалев. Все вокруг помрачнели, догадываясь, о ком именно говорит Грижа.
— Они сказали, что грядет новый кнес. Что нам необходимо ему поклониться и принять его в качестве единого бога. Иначе орда его нагрянет да сотрет кнесов град с лика земли.
— И что кнес им ответил?
— Да на (непечатно) послал.
— Что, даже условия не выслушал? — усмехнулся Егор.
— Отчего же не выслушать? Выслушал все требования. И с каждым новым пунктом все мрачнее и мрачнее становился.
— А вы их в крепость всех пустили?
— Нет. От них переговорщик был. Наглый такой, борзый. Мы его опосля на кол посадили.
— Убили?
— Да нет, сидит еще. Хотя сейчас… не знаю. Мне от него рубаль достался.
Грижа кивнул на свой пистолет, который держал в руках Чак Ноллан.
— Помер, конечно, — предположил Герман. — Ты же дней пятнадцать до нас шел, не меньше.
— Нет, — твердо сказал Грижа. — Три дня.
— Что-то ты темнишь, дружок, — сказал Герман, обходя гостя. — От вашей крепости до нас полсотни верст. Это если напрямки, через лес. А по тракту и того больше. На дворе не лето, чтобы на коне доскакать за три дня. Стало быть, не мог ты, Грижа, за три дня дойти сюда по Пустоши.
— Так я и не по Пустоши шел. Что ж я, себе вражина?
— Тогда как ты тут очутился? — не скрывая удивления, спросил Ковалев.
Грижа полез за пазуху. Козырев и Чак Ноллан мгновенно отреагировали, взяв его под прицел бластеров. Грижа замер, понимая, что сделал нечто необдуманное, но затем очень медленно вынул из внутреннего кармана помятый листок, сложенный в несколько раз. Так же медленно развернул его и аккуратно протянул бумагу Ковалеву. Егор взял лист и передал его Герману. Вдвоем они изучили листок и, тревожно переглянувшись, отдали его обратно. Ковалев выдержал паузу, а потом спросил:
— Эту карту тоже машинка ваша выдала?
— И еще множество таких, — ответил Грижа, косясь на Чака, охранявшего выход из сарая.
Мне стало скучно. На листке, показанном Грижей, были нарисованы какие-то каракули — палки, кружочки, точки и надписи. Тоже мне ценность. И чего это сотрапезнику из-за этой ерунды потребовалось приходить?
Я отошел от экранов и, покрутившись немного на забавном стуле Оана, вышел из серверной. На мужской половине никого не было. Все, кто не участвовал в допросе, сейчас находились в серверной и внимательно следили за происходящим в сарае через монитор. Я уже думал отойти к черни, как вдруг мой взгляд упал на стол посреди комнаты. Среди всяческого егерского хлама я разглядел на нем визор. Буквально вчера с этим прибором меня познакомил пилот Коля Болотов. Я был настолько впечатлен этой маленькой трубкой, в которую можно было разглядывать далекие предметы, что не смог устоять перед соблазном. Схватив ее, я побежал к окну. Сегодня небо было чистым, и я задумал посмотреть через этот визор на луну. Егеря рассказывали, что это никакая не колесница Лаога, как рассказывал нам шаман, а спутник Земли.
— Земля — огромный шар, — объяснял мне пилот, — и летает она в бескрайнем пространстве. А вокруг нее вертится шар поменьше — луна.
Я, конечно, кивал пилоту головой, соглашаясь с этой чушью, но в душе ему не верил. Как может колесница Лаога быть шаром, если мне Ковалев объяснял давеча, что шар — это яблоко? Вот сейчас и проверим, врал мне пилот или нет. Я забрался на кровать Ковалева (только так я мог достать до окна) и приложил визор к мутному стеклу. Поймав в поле зрения бледное пятно луны, я понял, что через такое мутное стекло ничего разглядеть не удастся. Немного поразмыслив, я решил выскочить на минуту на улицу. Зима завершилась, и потому околеть я уже не боялся. В курене, бывало, я бегал до ветру без порток и не в такие морозы.
Убедившись, что за мной никто не следит, я аккуратно набрал на кодовом замке нужную комбинацию цифр. На примере кодового замка Ковалев вчера объяснял мне важность изучения математики. Нужные цифры я, конечно, запомнил, хотя, как по мне, стальной засов был куда надежнее. Я уже знал про электричество — специальную егерскую магию, благодаря которой работали все их приборы. Но что они будут делать, когда боги отнимут у них это электричество? Егеря, похоже, очень любили усложнять себе жизнь.
С этими мыслями я выбрался наружу. Стояла тихая морозная погода, холода я почти не чувствовал. Где-то за домом негромко тарахтел генератор. Луна сейчас была за егерской избой, поднимаясь аккурат над огромным озером. Я быстро обежал вокруг дома и пристроился возле дровяника. Приладив свою игрушку между двумя поленьями, я поймал наконец в окуляр огромный диск луны. Прильнув к окуляру, я так и остался стоять, завороженный. Егеря противоречили сами себе. Конечно, луна не была шаром, на яблоко она ни капли не походила. Скорее это был плоский блин с дырками, какие пекла хозяйка по случаю удачных теплых мен. Я никогда не пробовал хозяйских блинов (так и не довелось стащить), но помнил их запах. Пахли они просто бесподобно. От блинов луну отличали лишь цвет и отсутствие запаха. На колесницу Лаога, кстати, она тоже не походила. Я до слез вглядывался в мерцающее изображение, но так и не разглядел на бледном ее фоне ни самого Лаога, ни его трона. Не мог же прославленный бог страха управлять ею стоя!
Немного запутавшись в жизненных ориентирах, я решил закругляться. Холод уже забрался мне под рубаху и начинал хватать за нос. Я еще раз взглянул на ровную заснеженную гладь озера, хорошо