Читать интересную книгу Ерёменко Вблизи сильных мира сего - Неизвестно

Мы постояли, обменялись какими-то ненужными фразами и разошлись.

Я пожалел о том, что сказал дочери о славе её отца и его изданиях... Но слово не воробей... Однако не раскаялся в том, что отменил повторное издание. Ведь мы же только что издали три книги тиражом 200 тысяч! Но разве это довод для дочери Симонова?

А закончилась эта история совсем смешно. За день до прихода ходатаев мне позвонили из "Литературки" и сообщили, что у них в следующем номере идёт подборка писем Симонова из подготовленного очередного тома его собрания сочинений.

— Там есть письмо, адресованное лично вам. Вы не против его публикации?

В письме речь шла в основном об издательских делах, и я ответил, что не возражаю.

В очередном номере "Литгазеты" этой подборки писем не оказалось. Она появилась через два или три номера. Но в ней уже не было письма, о котором звонили.

История не только развеселила, но и успокоила меня. Она сняла с души тот недобрый осадок, который остался от встречи с ходатаями за повторное переиздание Симонова.

7. Яковлев, Шеварднадзе и другие

Исполняя обязанности заведующего отделом пропаганды, А.Н. Яковлев манипулировал печатью и телевидением смело и размашисто. Думаю, он лишь вполуха прислушивался к голосу главного идеолога Суслова, который тогда переключился на международные идеологические проблемы, главным образом, дела стран народной демократии.

Яковлев наводил свой порядок в кадрах СМИ, начав с перестановок руководителей секторов своего отдела, и уже через них намеревался действовать и дальше.

Из сектора газет отправил Виктора Власова в помощники предсовмина Тихонову. А на его место поставил своего приятеля Ивана Зубкова, занимавшегося до этого в отделе делами спорта. На сектор ТВ и радио выдвинул известного болтуна и льстеца Оганова.

Из нашего сектора убрал дурака и держиморду Ивана Кириченко (только потому, что "уж слишком дурак" — его слова) и привёл хитрого и умного Наиля Биккенина. Заведующего сектором издательств Чхикивишвили отправил замом председателя в Госкомиздат, а на его место "чего изволите" — Ивана Сеничкина.

Владимира Севрука и Марата Грамова — сделал замзавами (но это уже с помощью членов ПБ), обеспечив себе и отсюда прикрытие.

Яковлев привёл к руководству средствами массовой информации прожжённых политиканов, людей беспринципных, хотя и неглупых. Эти "мальчики", как он их называл, могли выполнить любую директиву, исполнить всё, что им прикажет "хромой барин, то бишь дьявол", сохранив при этом видимое приличие.

Только вот самого Яковлева никак не утверждали в должности заведующего отделом. Он уже переходил в "вечные и.о.". Видно, был в ПБ некто, кто "переворачивал папку" с его личным делом.

Рассказывали, что в Политбюро существовало правило: если кто-то из членов не ставил визу на документе о назначении, папка "переворачивалась", то есть возвращалась в общий отдел.

И вот Александр Николаевич, видимо, получив очередной "переворот", решил идти ва-банк. Ему надо наконец громко на всю страну заявить о себе. И он пишет печально знаменитую статью в "Литературке" о вредных тенденциях неорусофильства в советской печати, определив крамолу в заголовке как "антиисторизм". А факты для этой статьи ему поставляют его выдвиженцы.

Статья, действительно, наделала немало шума. Как же, бдящим идеологом страны открыта и разоблачена новая крамола!

Первую неделю чаша весов колебалась. Было такое ощущение, по крайней мере у работников отдела, что Яковлев попал в точку, и теперь его карьера рванёт вверх. Так думала и эстетствующая интеллигенция, голоса которой уже раздавались в поддержку этой статьи.

Но нашлись и такие, кто резко восстал. Это крыло русских патриотов во главе с ленинградским учёным-филологом Выходцевым. Они прислали в ЦК протестующее письмо. Однако мало ли какие письма пишутся в этот адрес! Яковлеву ничего не стоило организовать другие (а может, он уже и успел) через своих "мальчиков", которые и камня на камне не оставили бы от протеста какого-то Выходцева.

Всё дело, какие письма будут востребованы там, на Верху? Востребовано было письмо Выходцева. И, думаю, как раз тем, кто переворачивал папку с личным делом Яковлева. Возможно, им был сам серый кардинал — Суслов. Могло случиться так, что его уже давно настораживала чрезмерная активность Яковлева. Маг закулисных дел не любил шума, и он сковырнул Яковлева, как засохший прыщ...

Но это всего лишь предположение. Таким человеком мог быть кто-то другой из партийных бонз — Громыко, Черненко... Однако уверен, что всё произошло без вмешательства Брежнева. Ему, конечно, доложили перед заседанием ПБ. Но в поле его зрения таких, как Яковлев, десятки, и он не стал ломать подготовленное этим кем-то решение...

Помню, часов в семь вечера спустился вниз, к вешалке и собирался домой. И в это время мимо офицеров охраны в нашем подъезде N 10 необычно резко прохромал Яковлев. Никого не замечая и ни с кем не здороваясь, он устремился к лифту. Бульдожье лицо закаменело, глаза невидящие...

Внизу нас было трое или четверо. Все одевались.

— Это чё с нашим начальством? — обратился я к Виктору Бакланову из сектора газет.

Сегодня был четверг, и мы знали, что Яковлев возвращается с заседания Политбюро.

— Получил очередное "ЦУ-вливание". И завтра будет раскрутка нам. Мы, конечно, и предположить не могли, что произошло на Политбюро.

А назавтра, придя на службу, узнали, что наше начальство снято с работы и уже находится в больнице... Отдел замер... Что последует дальше?

Все понимали, что болезнь "дипломатическая": так поступают многие, но большинство залегают в "Кремлевку" до катастрофы. А Яковлев не рассчитал. Видно, не думал, что так обернётся, хотя уж он-то, с его нюхом гончей и кошачьей изворотливостью, мог бы просчитать...

Однако, Александр Николаевич не был самим собой, если бы не выпутался и из этой передряги. Наблюдая его в течение нескольких лет с близкого расстояния, я был уверен в этом. Так оно и вышло. Он лежал в больнице ровно столько, пока не осуществился его новый и теперь уже безошибочный расчёт.

"Его судьбу может решитъ только сам Брежнев. Ему-то он и вручает её". С этой мыслью кто-то из друзей Яковлева и пробился к сердобольному Генсеку.

За время "болезни" они же, друзья, подготовили и достойное место в англоязычной стране, учитывая знание языка больным-страдальцем...

Брежнева так разжалобили, что он сам "лично" позвонил Яковлеву в больницу, пожелал скорейшего выздоровления и сообщил, что его ждёт место посла в Канаде.

— А как же ныне работающий... — было заикнулся Яковлев.

— Пока ты будешь стажироваться в МИДе, место освободится, — успокоил Брежнев. — Главное поправляйся...

— Да я...

— Ну, вот. И выходи...

Приблизительно в таких красках доверительно рассказывали об этом разговоре наши всезнающие консультанты, якобы со слов самого Яковлева. Вполне допускаю, что так оно и было, потому что весть "Звонил Брежнев в больницу Яковлеву" разнеслась по отделу мгновенно. В ней, конечно, был заинтересован воспрянувший из нетей хромой дьявол. "Ещё бы! Сам Брежнев озабочен!"

Перед самым отъездом в Канаду Яковлев навестил отдел. Обязанности зава исполнял Георгий Лукич Смирнов. Все выдвиженцы Яковлева на своих местах, и он зашёл попрощаться. Гроза миновала. Все довольны. Правда, теперь им не до Яковлева. Он надолго выпадает из сферы их интересов. Нужно охаживать и ублажать новое начальство. Оно хоть и и.о., но вдруг?

А с Яковлевым что ж? Дружеские пожелания на стезе дипломатии...

Сам же Александр Николаевич доволен. Из прощальной беседы с друзьями-выдвиженцами: "Страна хорошая, спокойная. Правда, не США, не бастион воинствующего империализма, разоблачению идеологии которого он посвятил все свои научные труды. Однако, рядом. И теперь можно подрывать стены бастиона зла... Очередная научная монография уже пишется..."

В коридоре, заметив нас, младших клерков, Александр Николаевич пожимает нам на прощание руки и говорит что-то насчёт "идеологического пороха, который нужно держать сухим".

Однако бывший наш начальник — отрезанный ломоть. У нас свои заботы. Кто придёт на его место? Умеющие держать нос по ветру его выдвиженцы Зубков, Оганов, Биккенин, Севрук зачастили к Смирнову. Правда, появился новый замзав, из Ленинграда, бывший секретарь горкома Вадим Медведев. Он, как и Смирнов, уже успел защитить докторскую, экономист. Однако Смирнов-философ вроде бы более подходит для отдела пропаганды. Вот и мечутся, вот и нервничают "яковлевские мальчики", кому же отдать предпочтение? К кому приклониться... Тяжело беднягам...

Но просчитались все. Заведующим нашего отдела ПБ назначило Тяжельникова, бывшего первого секретаря ЦК ВЛКСМ. И сразу от Георгия Лукича Смирнова отхлынули не только ретивые выдвиженцы, но и другие заведующие секторами.

Не знаю, что произошло у Смирнова с Тяжельниковым, но резвый комсомольский вождь лишил своего первого зама всех дел в отделе. Все бумаги шли только к отраслевым замам, которых было четверо, а пятый, он же первый, был обойдён напрочь.