Хотя после бабьего лета осень наконец вступила в свои права, холода пришли слишком резко. Всеобщая растерянность обратилась нелепой пестротой городских улиц: кто-то одевался по-сентябрьски легко, а кто-то уже кутался в шубы. Мороз просачивался в щели оконных рам, и стёкла покрывались инеем; ночами часто шёл снег. Только деревья в зелёной листве напоминали, что до зимы ещё далеко.
А одним утром все листья опали. В одночасье они ослабили хватку и застлали сплошным ковром землю и мощёные улочки, так и не успев толком пожелтеть.
В тот же день я вернулась к работе. Всю прошедшую с инспекции неделю моё самочувствие оставляло желать лучшего. Сон стал беспокойным, и ночью, когда комната наполнялась голубоватым светом луны, я садилась на пол и смотрела через потолочное окно на снег или бледные звёзды, если облака растаскивало. От дневной скуки спасал только телевизор, но уже к обеду голова тяжелела и начинала гудеть. Сомнения продолжали терзать меня, и пускай я больше не слушала их, они выедали моё нутро и от этого только крепли, подобно паразитам. В надежде вытравить их я и решила выйти из дома.
Холодный воздух принёс облегчение. Ледяная корка луж хрустела под моими ногами, ветер щипал лицо. На ярком солнце глаза слезились, делая меня совершенно слепой, и я думала, что, если по невнимательности попаду под машину, это будет не таким уж плохим концом. Но всё же была рада, что добралась до агентства без происшествий.
— Ну и погодка, — воздохнула Франтишка, кинув рассеянный взгляд на улицу, и продолжила протирать подоконник. — Вот в прошлом году было тепло до самого ноября.
Странно было видеть её в агентстве с утра, но она объяснила, что взяла отпуск в детском саду. Чтобы проводить с Лайонелом больше времени. И сейчас, пока Франтишка убиралась, он мечтательно наблюдал за её движениями. Однако, несмотря на явную любовь в его взгляде, было в нём и что-то глубоко печальное.
— Ты уже поправилась? — спросил Кир, намекая вовсе не на моё здоровье. Что он, что все остальные, очевидно, знали о моём состоянии хотя бы в общих чертах.
— Почти. Не могу больше сидеть дома.
— Стены давят? — понимающе произнёс Петер, но в глазах его читался иной вопрос. Тот, который не стоило озвучивать в агентстве. Всегда ли мы так осторожно подбирали слова? Или эта перемена случилась после инспекции?
— Наверное, — рассеянно отозвалась я.
Все как-то притихли. Мне начало казаться, что это моё присутствие испортило остальным настроение. К счастью, долго думать об этом не пришлось.
Раздался дверной звонок. Франтишка встрепенулась.
— Я открою!
Она выскочила в прихожую. И скоро я услышала её недовольный голос:
— А, это всего лишь ты. Чего тебе нужно?
— Могла бы хоть раз проявить вежливость. Банальное уважение.
— Уважение? — Франтишка была крайне возмущена. — Чем это ты его заслуживаешь?
— Как минимум, я старше.
— На сколько? Лет на пять? Погоды не делает.
— Пусти уже. У меня заказ.
На пороге кухни показался Бертран. Только что его низкий голос звучал так гневно, однако на смуглом лице отразилось лишь лёгкое раздражение. Он был всё в том же чёрном костюме, а взгляд его тёмных глаз был всё так же суров.
— Бертран! — радостно воскликнул Лайонел и поднялся из-за стола. — Давно не виделись.
— Лайонел. — Взгляд Бертрана потеплел. — Твоя командировка уже кончилась?
— Ага. — Они пожали руки. — А ты, я смотрю, так и работаешь на принцессу.
— Куда я денусь. Вот, приехал с заказом от неё.
— Заказ от принцессы? — оживился Кир. — И к кому же?
— К госпоже Овертон.
Я застыла. Все повернули на меня головы, даже Франтишка высунулась из-за спины Бертрана.
— М-мне?
— Да. Готовы поехать прямо сейчас?
Перед агентством был припаркован чёрный автомобиль, тот самый, что я видела у ателье мод пару недель назад. Вблизи он выглядел ещё массивнее и дороже. Бертран учтиво открыл мне дверь, и я не без колебаний села в машину. Внутри было тепло, чуть пахло одеколоном.
— Не забудьте пристегнуться, — сказал Бертран, мягко захлопнул за мной дверь и незаметно, пока я рассматривала салон, сел за руль. — Ехать недалеко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Автомобиль тронулся. В животе растеклось неприятное чувство: меня ждала встреча с принцессой. Но которой из трёх?
— Мы так должным образом и не познакомились. Бертран де Мэран. В настоящее время работаю на принцессу Лукию.
— Марта Овертон, — ответила я и поёжилась. — Можно просто по имени… без «вы»…
— Ах, да, извини, если смутил. Профессиональная привычка.
Казалось, Бертран был сосредоточен на дороге. Но через пару минут тишины он снова заговорил:
— Ты недавно в Тьярне?
— Почти два месяца. Мы виделись раньше, если помнишь.
— Помню. Не пойми неправильно, но для двух месяцев у тебя больно потерянный вид.
— Просто… — я опустила глаза, — есть сложности.
Он недолго помолчал, словно что-то обдумывал.
— Лучше я перестану задавать вопросы. Взамен спрашивай у меня что хочешь.
Была одна вещь, уже некоторое время не дававшая мне покоя.
— Почему Франтишка так тебя не любит?
Вздохнув, Бертран провёл пальцами по правому виску, заправляя за ухо прядь белых волос.
— Перестать бы ей устраивать сцены каждый раз, когда мы видимся. Она практически ничего обо мне не знает. Как мало ей нужно, чтобы невзлюбить кого-то.
— Между вами что-то произошло?
— Ничего личного. Просто я отказался от Приглашения.
— Всего лишь?
— Для Франтишки это непростительный грех. Не замечала, какая она набожная?
— Замечала…
Невольно я задумалась о том, как бы отреагировала Франтишка, если бы я тоже отказалась от Приглашения. Хотя она вряд ли бы это застала.
— Слышала про Сен-Тиел? — спросил вдруг Бертран. — Раньше я жил там. Город луны и селенита. Почти полная противоположность Тьярны.
— Почему же переехал?
— Как раз из-за Приглашения. По правде, в Тьярне я оказался случайно. И принцесса Лукия почти сразу положила на меня глаз.
— Она наняла тебя?
Бертран глянул в мою сторону, словно прикидывал, как лучше ответить.
— Я бы сказал, взяла под покровительство.
Вскоре мы въехали в ворота королевской резиденции. Всю недолгую дорогу от парковки я восхищённо осматривалась, пытаясь унять тревогу от грядущей встречи.
Небольшой парк вокруг дворца выглядел по-своему волшебно в тот день, усыпанный зелёной листвой, с белёсыми от инея голыми деревьями и помёрзшими тёмными цветниками. Чарующее волшебство его околдовало и сам дворец. В обрамлении потерявшего краски парка он словно горел, охваченный пламенем медных витых балконов и янтарных орнаментов, сияющих на фасаде так ярко, хотя солнечный свет едва достигал их из-за облаков. Над дворцовыми дверями поблёскивал герб Тьярны: профиль львиной головы, позади которой, точно нимб, расходились золотые лучи.
Бертран сопроводил меня в просторную комнату для приёмов. Я села на краешек обитой голубым велюром софы, стараясь не слишком засматриваться на богатое убранство. Суетливая горничная забрала моё пальто, предложила горячего чаю для согревания, и я согласилась из вежливости, потому что дрожала больше от волнения и вряд ли бы смогла сделать даже один глоток, не поперхнувшись.
— Её высочество скоро подойдёт, — сообщил Бертран и удалился.
В комнате стояли часы. Высокие, с маятником. Качался он медленно, тягуче замирал в конце дуги, будто увязая в плотном воздухе, и тикал почти неслышно, словно боясь нарушить тишину. Когда мне показалось, что прошло уже минуты три, секундная стрелка совершила лишь пол-оборота. Я глубоко вздохнула.
Горничная подала чай, и комната наполнилась лёгким цветочным ароматом. Хотелось попробовать, но руки чуть тряслись и шея задеревенела, отчего я если бы не разбила чашку, то точно могла облиться. Пришлось делать вид, что чай для меня слишком горячий.
Как раз к моменту, когда он должен был достаточно остыть, в комнату вбежала принцесса. Каблучки быстро простучали к софе, и прежде чем я успела подумать о том, что мне стоило бы встать, она затараторила: