был воспламенен.
Через пару часов наблюдения, я дождался своего. Судьба нечаянно улыбнулась мне. В лес пошли пара польских пейзан, самого дебильного вида, груженные узлами. Мои клиенты. Видимо бойцам Армии Крайовы жрачку понесли. И, судя по горлышкам бутылей, еще и самогонку. Для придания бодрости духа. Узлы тяжелые килограмм так 12–15, в совокупности. То есть бункер где-то в пешей доступности. Раз они телегу с собой не взяли.
Остается только тихо проследить за «ходоками» и дело в шляпе. Вуа-ля, они выведут меня прямо к цели. «Ну что же бояре и панове, мы держим ружья наготове!» И я тихонько почапал за этими крестьянствующими пейзанами. Трепещи, мир, я иду! Правда, жлобы мне попались здоровые, можно и не отмахаться.
Я скользил под сенью деревьев словно тень или лесной дух. Ёлы-палы, романтика! И доскользился. Ну, не былинный Чингачгук я. Я, конечно, где-то охотник, но на змей. А в Туркмении лесов нет. Совсем. То есть жизнь распорядилась так, что непривычный я к лесным массивам человек.
Осторожничаю, но, воспитанный в духе псевдоаристократических традиций, пру как молодой лось на выгоне. То прелой листвой зашуршу, то на ветку наступлю и сломаю ее с треском, то кусты за мою одежду зацепятся. Распугивая лесных обитателей, мудрых ежей и беззаботных свирестелей.
Короче, рано или поздно меня должны были обнаружить. Если эти поляки не совсем глухие и слепые. И они меня «спалили»…
Глава 8
— Кто там иест? Выходжич! ( кто там есть? выходи! -польский) — раздался неприятный и агрессивный крик в мою сторону.
Картина маслом: «Приплыли». Эти слова зазвучали как приговор. Да еще это мерзкое шипение, звучащее в речи, как будто потревоженная кобра собирается атаковать. Раздражает.
А как все хорошо начиналось!
Ладно, раз попался, значит глупо теперь прятаться. А то еще подловят и тогда спрашивать будут по-другому. С пристрастием. Пойдем познакомимся с гражданами-бандитами. Поиграем со смертью в пятнашки. Ой, да хрен с ней!
Отставить пессимизм! Раз евреев всегда подозревают в каком-то коварстве, то лучше попытаюсь себя выдать за цыгана. Густой туркменский загар мне в помощь. Дубовый, как у индейца Чингачгука. Такой загар не сходит долгими месяцами.
А чтобы показать, что я совершенно мирный человек, оставим ружьишко здесь, заодно и вещмешок. В случае переделки буду чувствовать себя посвободнее. А вот гипс на правую руку приладим, чтобы поляки чувствовали себя полностью в безопасности.
— Стой! Подождите меня! Сейчас вас догоню! — пока прокричал я.
Польского я совсем не знаю, да и глупо в России говорить не по-русски. Наш язык должен здесь знать даже «негр преклонных годов». А поляки, что-то типа белых негров. По крайней мере, под этим предлогом, когда Наполеон направил их на Гаити, бороться с восставшими, они массово перешли на сторону чернокожих. Своих братьев по разуму. Так что поймут, мои голубчики, не переломятся.
Чтобы не терять не секунды времени, так как правая рука у меня «закована» в декоративном гипсе, то в левой я предусмотрительно достал свой ножичек с отравленным лезвием. Вытянул опущенную руку вдоль тела, пальцы кисти согнул ковшиком и ручку ножа поместил в этот ковшик. Сам нож, расположенный лезвием вверх, с фасада скрыт от нескромных взглядов рукой, так что ничего не предвещает беды. На первый взгляд безоружный, да еще и покалеченный на правую руку, с гипсом на перевязи, я выглядел совершенно безобидным, словно угукающий младенец в распашонке.
Кроме маскировки, в данном случае плюсом имелся еще один щекотливый момент. Я пытаюсь себя позиционировать как снайпера. А это довольно аристократическая военная специальность. Руки у таких людей «золотые», как у хирургов. Даже более того, так как хирурги жизни просто спасают, а тут их приходится отбирать.
Что гораздо сложнее. И «клиент» при этом тебе совсем не помогает, а напротив, старается тебя убить. В общем, в кулачные бои мне встревать категорически запрещено. Так как в таких переделках можно повредить костяшки, суставы пальцев, нервы или сухожилия. А кому это надо?
Если же дать «клиенту» в рожу гипсовой трубой, то и собственные пальцы останутся целы и гипса совершенно не жалко.
Подбираясь по хмурому и влажному лесу к польским помощникам террористов, я призывал их подождать меня. Дело есть.
Да уж, казачок я засланный. Как я уже упоминал, по ходу решил, исходя из своей характерной внешности, работать под видом колоритного цыгана. Евреев многие считают слишком хитрыми, это может сыграть против меня. Цыгане попроще.
Подошел. Ну и ну! Ни хрена себе! Меня встречали два брата-дегенерата. Арнольд и Сигизмунд. Приветствующие меня издевательскими улыбками. Прямо характерные обитатели преисподней, вырвавшиеся в наш мир. Твари!
Арнольд, мужик типа Шварцнеггера. Этот громила, гора костей и мускулов, был по-великански огромен. Здоровенный, как полярный мишка. И явно не дурак подраться. Если принимать во внимание пословицу: «неладно скроен, но крепко сшит», то в этом стиле он был сложен просто великолепно.
Широченные плечи, мощные плиты грудной клетки, бугрящиеся чугунные шары литых мускулов. Просто не верилось, что на этой мясной скале можно отыскать хоть каплю жира. При этом думаю напряженные мускулы здоровяка не поддались бы и ножу. С таким же успехом можно было бы царапать слиток стали.
Ужас какой-то! Двухметровое звериное тело, толстая обветренная кожа, грубые волосы ржаного цвета, напоминающие шерсть, нелепые бакенбарды в стиле Дандреди, крупные мышцы и кости, крепкая мощная челюсть, толстая черепная коробка, глубоко посаженные глаза, все в совокупности говорили, что мускулы в этом теле, в результате вырождения или деградации, развивались в ущерб мозгу. Вылитый пещерный человек, неандерталец. Чья мамаша была гориллой. И воняющий, как гнилая помойка. Осмелюсь предположить, что такую рожу, раз увидев, потом даже будучи в коме не забудешь!
Этот ужасающий тип рассматривал меня с каким-то людоедским интересом. А у таких ребят удар поставлен, только держись! Теперь вам, надеюсь, вполне понятно, с каким типом мне предстоит драться? Упырь да и только…
А эта встреча без мордобития не обойдется. Никак.
Второй поляк исполнял при этом верзиле функцию внешнего мозга. Тоже не поражает красотой. Обычный сельский мужик среднего роста и телосложения. Примерно моего веса, коренаст, мускулист, светлолокож, низколоб, агрессивен и мрачен. Нос толстый, на нем внушительная бородавка, голос грубый, глаза наглые. На правой руке синяя наколка с именем «Зиги», на левой — «Тереза».
Вот только в лице и повадках этого пейзанина было что-то крысиное. Неприятный тип. Подлость непростительно так и сквозит наружу. Из всех щелей. Вот и верь после этого в моральные устои деревенской жизни!