Читать интересную книгу Замуж с осложнениями - Юлия Жукова

Народ уже начинает понемногу разбредаться, когда входит Азамат. Это что, мы вышли из туннеля? И я опять ни сном, ни духом? Ни черта себе.

Капитан выглядит уставшим, и наверное, не только выглядит. Тяжело опускается за стол, прислоняется спиной к стене, принимается вяло жевать. Бедняга, тут и со свежими-то силами не откусишь.

Когда весь народ между мной и капитаном расползается, я придвигаюсь поближе.

– – Здорово ты сквозь туннель прошёл, – – говорю с искренним восхищением. – – Я даже не заметила, когда входили, когда выходили. До сих пор ни разу ещё так гладко не летала.

Улыбается слегка. Видимо, слишком устал, чтобы спорить. Голову рукой подпёр. Цвет лица какой-то нехороший.

– – Может, тебе пойти отдохнуть? – – говорю участливо.

– – Боюсь, засну. Ночью-то из-за всей этой передряги с Эцаганом не пришлось. А сейчас если лягу, то встану уже завтра утром, – – хмыкает.

– – Ну и поспи, – – говорю. – – У тебя что, срочные дела какие-то?

– – Да нет, но что ж я, в три часа дня спать лягу? Да я и не засну всё равно.

– – Только что обещал отрубиться немедленно, – – хихикаю. – – Пойди хоть полежи, глаза вон закрываются!

– – А вам компьютер не нужен? – – спрашивает внезапно. Решил тему перевести, что ли?

– – Ну, я, конечно, с радостью им воспользуюсь, но не в ущерб твоему отдыху.

Смотрит на меня сонно, потом встаёт.

– – Ладно, – – говорит, – – пойдёмте.

Недоеденный обед он так и оставляет на столе, и я следую его примеру, пока никто не видит.

Глава 9.

В каюте у Азамата, как всегда, почти темно. Он жестом указывает мне на бук, стоящий на столе, а сам садится к ночнику снова что-то ковырять-чинить, не вижу. Я уже привычным движением выдвигаю себе из-под стола растущее там кресло на складной ножке и упяливаюсь в экран.

Брат пишет, что детей доставили в целости, он сам видел, как их выгружали. Он пожаловался начальнику насчёт меня, и тот устроил разнос где-то в высших кругах Земного союза. Увы, ни к чему хорошему это не привело: теперь они твёрдо уверены, что меня нет в живых, а если и есть, то, значит, предала какой-то великий земной секрет. У них там начальство сменилось три года назад, и если прежнее ко мне относилось бережно, то новое знать меня не знает и рисковать из-за меня не готово. Короче, судя по всему в ближайшее время мне на Землю лучше не спешить, мороки не оберёшься. Вот и брат советует найти какую-нибудь халтурку на Гарнете на полгодика, пока там всё уляжется. А то ещё заклеймят меня как муданжскую шпионку. Бред какой-то, честное слово. Зла не хватает!

Слышу, как Азамат зевает в другом углу, и злобность моя устремляется в другое русло: ну что вот он сидит, мучается, когда можно лечь и заснуть?! Можно подумать, вся команда следит, бодрствует ли он весь день! То есть от Алтонгирела, конечно, можно и не такого ожидать, но у него сейчас другие проблемы.

– – Может, тебе всё-таки прилечь? – – возобновляю уговоры. – – Я уже закончила, не буду мешать.

– – Да нет, Лиза, не уходите. Вам ведь скучно, наверное, в каюте сидеть. Мне компьютер сейчас не нужен, так что пользуйтесь, сколько хотите.

– – Если он тебе не нужен, то, может, одолжишь на вечер? А ты бы пока поспал.

Оборачивается, смотрит на меня с сомнением. Что, думаешь, я в твои личные папки полезу? Так я и так могу, ты же не смотришь.

– – Ну, конечно, можно и так... – – тянет, явно отпускать свой бук со мной не хочет. – – Но мне могут звонить...

Да понятно уже всё, не отдашь ты мне любимую игрушку. И я не вправе даже просить, и так уже на шею села по полной программе.

– – Ах да, – – говорю, – – извини, – – улыбаюсь, – – я об этом забыла. Но мне там действительно нечего делать больше, так что я пойду, наверное, повяжу...

Закрываю бук, поднимаюсь.

– – А что вы вяжете? – – внезапно спрашивает с большим интересом. Опять культурный мем, что ли?

– – Свитер... маме на день рожденья... – – зависаю, стоя у кровати по другую сторону от капитана.

– – Так странно, – – говорит он несколько вымученно, – – я думал, земляне не делают одежду вручную.

Я фыркаю.

– – Да это больше ради процесса, чем действительно одежду сделать. Если мне нужен свитер, я его, конечно, в магазине куплю. А вязать можно в подарок, чтобы человек видел, что ты о нём помнишь.

Азамат усердно кивает:

– – Да, у нас тоже так. Самодельное только дарят, никогда не продают. Так и о человеке судят, сколько у него дарёной одежды, настолько его и любят.

– – Ого, – – говорю. – – Удобно. А легко ручную работу от покупной отличить? Я вот не всегда справляюсь.

– – Ну, ручная обычно со всякими узорами, знаете... – – неопределённо машет рукой в области воротника. – – Вроде как со смыслом. На покупной такого не бывает.

– – А, так там всякие вышивки-тесёмочки ещё? – – спрашиваю с энтузиазмом, воображая пёстрые народные костюмы из старых краеведческих фильмов. Всегда хотела себе сшить что-нибудь этническое, но это же столько труда, да ещё разобраться, что в какие века вышивали да в каком племени... В общем, не люблю я в истории копаться.

– – Да, там много всего, они пёстрые такие, – – поддакивает Азамат с энтузиазмом.

– – А у тебя есть что-нибудь для примера посмотреть? – – спрашиваю.

Взгляд его мгновенно потухает.

– – Что вы, откуда у меня...

На секунду лишаюсь дара речи – – то ли от возмущения, что такого замечательного капитана никто не любит, то ли от ощущения собственного идиотизма: можно было догадаться, что у него нету. Ладно, теперь надо опять как-то выкручиваться.

– – Ну не знаю, – – протягиваю, пока думаю, что сказать, – – ты ведь уважаемый человек.

Хотя бы в профессиональном отношении, ага.

– – Любовь и уважение – – разные вещи, – – пожимает плечами. Я резко нахожу способ сменить тему, и никакие инстинкты не успевают меня сдержать:

– – А как по-муданжски любовь? – – спрашиваю с горящими глазами. Ну вот сейчас мне откроется великая истина!

– – Зачем вам? – – усмехается удивлённо.

– – Просто интересно, – – пожимаю плечами, сама наивность. – – Все обычно именно это слово на чужих языках хотят выучить.

– – Странно, что в нём такого особенного? – – поднимает бровь. – – По-муданжски любовь будет хойх.

– – О-о, – – говорю, – – здорово. Хойх. Я запомню.

А сама только что не ругаюсь. Как нам преподавали, хойх – – это в лучшем случае дружба. То ли наш препод идиот и сказочку про отсутствующее слово сам придумал, то ли Азамат неправильно понимает, что такое «любовь» на всеобщем. А задавать каверзные вопросы я боюсь, ещё пропалит, что я муданжский знаю.

– – Ну что ж, – – говорю, – – я пойду, пожалуй...

А то уже устала стоять тут.

– – А вы больше никакие муданжские слова не хотите выучить? – – спрашивает как-то чересчур быстро.

Напрягаюсь: неужели засветилась?..

– – Да нет, – – говорю, – – а что?..

– – Нет, ничего, – – пожимает плечами. И вид у него потерянный.

Он пытается меня задержать, что ли?

– – Там что, за дверью Алтонгирел с дубиной дежурит? – – хихикаю. Смотрит на меня, как будто впервые видит, а потом как грохнет хохотать! Боже, как человеку мало надо для счастья. И ведь прямо покатывается, хотя я, вроде, ничего особенного не сказала. Чувствую, ему тут сильно не хватает поводов для радости.

Стою, улыбаюсь, вроде как мне тоже смешно. Наконец он отдышивается, вытирает левый глаз. Правый, похоже, не слезится вообще. Как же страшно жить в мире, где все травмы остаются с тобой навсегда.

– – Простите, – – лепечет сквозь остатки смеха. – – Я просто не хотел, чтобы вы уходили.

Уй ты мой лапочка! И не постеснялся признаться! Хотя, может, очередное культурное различие... В общем, вместо того, чтобы зардеться, я решаю гнусно воспользоваться его слабостью.

– – Давай так, – – говорю. – – Я останусь, но ты ляжешь спать.

Качает головой:

– – Это что же, я при вас спать буду?

– – А что такого? – – пожимаю плечами. – – Я же врач. При мне сотни людей спят. Некоторых я даже нарочно усыпляю.

– – Но я так не могу, это невежливо, – – начинает бормотать. Ну правильно, а дополнять свою и без того шокирующую внешность кругами под глазами – – это вежливо. Да и не юноша уже, надо бы и о здоровье подумать.

– – У нас с тобой представления о вежливости отличаются, – – говорю наставительно. – – Да и вообще, мы с тобой уже ночку в обнимку проспали, чего теперь-то стесняться?

– – Простите, – – хмурится. Кажется, я его совсем растревожила.

– – Это мне надо извиняться. А ты давай ложись и спи, а то уйду. И приду с большим шприцом снотворного, так что тебя двое суток никто не добудится.

– – Ну хорошо, – – ухмыляется, глядя в пол. – – Угрозы у вас страшные, я, пожалуй, сдаюсь. Боюсь даже вообразить, как можно проспать больше пяти часов кряду.